становится неловко. Давно уже такого не испытывал…
— Разденусь, — говорит она каким-то глухим голосом.
Бросает пакет, порывисто снимает пальто и, положив его на кожаный пуфик, припечатывает сверху пакетом с платьем. Так, видимо, надёжнее.
Что ж… Она нервничает. Возможно, сегодня больше, чем обычно.
— И я буду совсем не против, если ты угостишь нас с Алисой чаем, — выдыхает Тася с отчаянной решительностью.
— Да, конечно… чаем, — растерянно потираю затылок.
Мне не мешало бы подготовиться к визитам дочки. Купить всяких там вкусностей, которые любят дети. Но в моём холодильнике нет и намёка на подобное.
Мы проходим в гостиную, и я слышу вибрацию телефона. Моего телефона, который всё ещё валяется на диване. Машинально взяв его в руки, двигаюсь дальше, направляясь прямиком к залу. Заглянув внутрь, вижу, что Алиса уже вовсю разминается.
— Я там укоротил одну скакалку, — говорю дочке с улыбкой, — можешь попробовать.
Она подбегает к стеллажу и берёт в руки нужную скакалку. Начинает прыгать — и у неё не очень получается. Но Алиса с упорством продолжает это делать.
— Раз уж у нас мало времени, ты пока можешь заварить чай, Тась. Мы с Алисой вполне справимся и без тебя, — повернувшись, бросаю на неё короткий взгляд, а потом смотрю на экран телефона.
Вижу новое сообщение в почтовом ящике и сразу понимаю, что пришёл отчёт по Тасе.
— Вообще-то, мне нужно с тобой поговорить, Спартак, — её нерешительный голос неожиданно раздаётся совсем близко, и она касается моего плеча ладонью. Словно успокаивает…
Я слишком хорошо знаю эту интонацию… Сейчас явно прозвучит что-то плохое…
— Мама! Посмотри, мама! — радостный визг Алисы отвлекает нас обоих.
Вновь заглядываю в зал и вижу, что дочка ловко прыгает в скакалку.
— У неё получается, — с восторгом выдыхает Тася, зажимая рот ладонью.
Тихо всхлипывает. Её небесно-голубые глаза затягивает влажной поволокой.
— Конечно получается. Она же наша дочка, — говорю негромко.
— Твоя, Спартак. Она настолько твоя, что иногда даже страшно.
— Это плохо? — мой голос предательски дрожит.
Мы не смотрим друг на друга. Наши восторженные лица обращены к Алисе. Мы воодушевлённо показываем ей "класс", когда она не сбиваясь прыгает в скакалку должно быть уже тридцать раз.
— Нет, не плохо, — тихо отвечает Тася. — Иногда я даже завидую её упорности. Сама я часто не могу на что-то решиться…
Алиса заканчивает скакать, убирает инвентарь обратно на стеллаж и смотрит на меня в томительном ожидании.
— Мне надеть перчатки?
— Конечно, — улыбаюсь.
Поворачиваюсь к Тасе, машинально убирая телефон в карман штанов.
— Разберёшься на кухне?
Она кивает и сразу уходит. Я прохожу в зал и на целых полчаса растворяюсь в дочке…
А ещё в том, что за стенкой Тася хлопочет на кухне. Именно так должна выглядеть семья в нормальном понимании. Такой семьи у меня никогда не было.
— Ну что? Устала? — опустившись на колени, проверяю пульс Алисы, приложив два пальца к её запястью.
Девочка тридцать минут боксировала и теперь выглядит вымотанной, но при этом счастливой.
— Устала, — признаётся Алиса. — Но уходить так не хочется.
Она надувает губки, чем вызывает у меня улыбку. Вновь. На самом деле рядом с ней я постоянно улыбаюсь.
— Там мама должна чай нам приготовить. Ты любишь чай? Или может молочка тебе погреть?
Расшнуровывая перчатки, заглядываю в зелёные глаза дочки, которые лучатся счастьем.
— Ну что, молочка будешь, да? — легонько щёлкаю её по носу пальцем.
И тут же вздрагиваю, когда она внезапно обвивает моё запястье обеими руками…
Не знаю, что именно хочет сделать. Да и сама напугалась судя по лицу. Ей словно инстинктивно хочется меня обнять.
Ведь бывает же такое, верно? Она же может чувствовать кровную связь со мной?
Я подвигаюсь к ней ближе. Осторожно тяну на себя руку и Алиса её отпускает. Я сжимаю её плечики и глядя в глаза, тихо шепчу, теряя голос от напряжения:
— Ты знаешь… ты самая лучшая ученица… Такая маленькая, но у тебя всё так здорово получается. Не уверен, что я мог так же, когда был в твоём возрасте. Мне с тобой очень повезло, Лисёнок.
Осторожно притягиваю Алису к себе поближе. И она вмиг обвивает мою шею тонкими ручками. Прижимается мягкой щёчкой к моей щеке. И вот у меня опять щемит сердце.
— Спасибо, — выдыхает дочка.
Она больше ничего не говорит, но и не отстраняется.
Я поднимаюсь с колен, держа её на руках.
Моё сердце переполнено нежностью. Так хорошо, что даже больно. Я наверное любил свою дочь, ещё даже когда не знал о её существовании. А теперь эта любовь слишком стремительно наполняет мои вены, бурля и циркулируя к самому центру грудной клетки.
Неспешно несу Алису к кухне. Не хочется её больше отпускать. Ни сейчас, ни когда-то позже.
Под ошеломлённый взгляд Таси переступаю порог и застываю возле накрытого стола. Тася заварила чай и даже нашла у меня хлеб и яйца. Сделала гренки. А ещё просто обжарила ломтики хлеб и намазала джемом. Понятия не имею откуда у меня взялся джем…
— Алиса будет пить молоко, — говорю невозмутимо, пока опускаю дочку на стул.
— Ммм… джем! — протягивает Алиса, кажется, забывая о напитке.
Схватив бутерброд, сразу его откусывает. И вновь блаженно мычит. Ещё бы столько калорий сейчас потратила. Неудивительно, что хочет сладкого.
Мысленно ставлю себе галочку забить холодильник всякой всячиной. Пусть потом Тася фильтрует что можно, а что нельзя.
— Да, я погрею молока. Я там у тебя видела, — с заминкой отзывается Тася.
Приближается к холодильнику, достаёт бутылку с молоком, наливает в чашку, ставит в микроволновку…
Пока она суетится по кухне, вспоминаю, что мне пришло письмо от приятеля из органов.
Достаю телефон из кармана. Мазанув по экрану, разблокирую его и сразу захожу в почту. Там несколько документов и я нажимаю на самый первый.
То, что написано сверху
