Мне стало безумно стыдно. Они переживали за меня. По крайней мере, папа точно.
Зайдя бесшумно в квартиру, я переоделась, и также бесшумно вышла из дома. Я была безумно рада, что не встретилась с рожитеями. Сейчас я не была готова к разговору с ними ни морально, ни физически.
В школу я пришла почти первой. До занятий оставалось еще пятнадцать минут.
Постепенно сходился весь народ и уже к звонку все были на месте, за исключением тех, кто вообще сегодня не пришел.
После того, как прошли первых три урока, к нам зашел учитель истории и сообщил, что физики не будет, потому что преподаватель отсутствует по семейным обстоятельствам. После этого нас отпустили домой, куда идти мне категорически не хотелось.
Как только я повернула ключ в замке и зашла в квартиру, из комнаты вылетела с криками мама:
– Вернулась, дрянь малолетняя? Нагулялась непонятно где?
Я молча стала расстегивать куртку. Не хотелось никак ни оправдываться, ни защищаться. Бесполезно.
– Чего молчишь? Ну чего ты молчишь? Сказать нечего? Правильно. Мы с отцом не спали всю ночь, а ей до лампочки, – в это время я расстегнула второй сапог, и отставив их в сторону пошла к себе в комнату. – Ты совсем обнаглела? Куда пошла, когда с тобой мать разговаривает? – она больно схватила меня за локоть и развернула к себе. От ощутимой боли я поморщилась.
– Отпусти меня. Я не хочу с тобой разговаривать, – спокойно сказала я.
Я видела, как ее глаза расширяются, и она буквально белеет от злости. Следующее ее действие на секунду выбило меня из колеи.
Она подняла свободную руку и, замахнувшись, залепила мне пощечину. Причем с такой силой, что моя голова дернулась в сторону.
Вырвав свою руку из захвата, я развернулась и пошла обратно в прихожую. Обувшись, я надела куртку и не застегивая, выбежала из дома. Лишь в лифте, я застегнула замок.
Уже выбежав из подъезда, я поняла, что забыла сумку. Не желая туда возвращаться, я с радостью обнаружила, что в кармане лежит пара сотен рублей и мобильный.
Как только я снова положила телефон в карман, он заиграл мелодией, извещающей о новом сообщении.
Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Но посмотрев на отправителя, я разом открыла смс:
«Дома. Чертовски устал. Девочка. Целую»
Вот так кратко и в то же время насыщенно. Увидев такси, я села в него и отдав купюры, практически на автомате назвала адрес.
Плохой рефлекс. Надо от него избавляться.
Уже в подъезде, стоя у двери, я не решалась нажать на звонок. После того, как я все же решилась, стала ждать ответа.
Спустя несколько минут послышался звук открывающейся двери и передо мной предстал заспанный парень в одних джинсах, с накинутой на плечи рубашкой.
– Прости, я тебя разбудила? – вопросительно сказала я, хотя и так было понятно.
– Ничего. Проходи, – он посторонился и пропустил меня внутрь.
После того, как разулась, я принялась расстегивать куртку, как почувствовала, резкий захват за подбородок. Да что такое? Что меня сегодня все хватают!
– Что это? – стальным голосом спросил он. - И почему ты такая зареванная?
– Где? – я догадывалась, о чем он, но решила свести эту тему на «нет».
Гордеев обхватил меня за плечи и подтолкнул к большому зеркалу. Там я увидела себя рядом с ним. Но главное не это. У меня на лице, а точнее на правой щеке, был красный след.
– Кто это сделал?
– Никто, – я раздраженно вывернулась из его рук и ушла обратно к прихожей.
Дежавю, какое-то.
- Алина, твою мать, - он говорил раздраженно, сцепив зубы. - Не убегай от разговора, как маленький глупый ребенок.
– Моя мать. Это сделала моя мать. Теперь ты доволен? - на последних словах мой голос повысился, и я заревела, сев прямо на пол у двери, закрыв лицо ладонями.
Я не хотела, чтобы он знал все эти проблемы, связанные с моей матерью. Кто может полюбить девушку, которую ненавидит даже собственная мать?
Я почувствовала, как меня подняли на руки и уже спустя секунду, куда-то несут. Мне было все равно. Хотя, в большей степени это был Ян, и я ему полностью доверяла.
Поставив меня на пол, он на мгновение отошел и послышался шум воды, а затем, мужчина вновь вернулся и, взяв меня на руки, втащил под холодный душ:
– Я-ян, прекрати, – взвизгнула я и попыталась вырваться из его хватки. Но куда там. Проще бетонную стену сдвинуть.
Но он не прекратил. Лишь когда от холода у меня стали стучать зубы, мужчина поставил меня на пол и выключил воду.
Вытащив несколько больших полотенец, он стал вытирать меня ими через одежду. Когда они насквозь промокли, он бросил их на пол и скинул со своих плеч ставшую мокрой рубашку.
Кинув одно сухое полотенце себе на шею, Гордеев достал еще несколько и положил их на стиральную машинку.
Подхватив руками края моего свитера, он стал поднимать его, но затем резко остановился:
– Дальше справишься?
Мне ничего не хотелось. Мне было холодно не только в мокрой одежде, но и в душе.
Вздохнув, он снова поднял мой свитер и стянул его. То же действие он проделал и с джинсами. В итоге, я осталась перед ним в одном белье. В другой раз эта ситуация бы меня смутила, и я постаралась бы закрыться от него, но в этот раз мне было все равно. Я была в какой-то прострации.
Вытерев меня, он закутал меня в большое махровое полотенце и понес в комнату, как маленького ребенка. Уложив меня, он ушел.
Я такая жалкая. Жалкая. Жалкая.
Спустя несколько минут мужчина вернулся в других джинсах, и лег рядом, обнимая меня со спины. Я лежала с закрытыми глазами, боясь пошевелиться. Он и так всю ночь не спал.
В квартире было тихо. Я лишь слышала его размеренное дыхание, которое означало, что он спит. И чувствовала теплое дыхание, касающееся шеи.
Чувствуя, как плачу, я зажмурила глаза и закусила кулак, боясь разреветься в голос и разбудить Яна.
Я такая жалкая, что сама себе противна. А ему меня жалко. Только и приходится возиться со мной, как с маленьким ребенком. Он все верно сказал.
Слезы все продолжали идти. И я не понимала почему. Либо из-за жалости к себе, либо от осознания, что единственный мужчина, которого я полюбила, люблю и когда-то буду любить, не любит меня, а лишь жалеет.
Мы почти на финишной пр
Внезапно я почувствовала резкий толчок и оказалась лежащей на спине. Растерянно распахнув глаза я увидела нависающего надо мной Яна. Он внимательно смотрел мне в глаза, а затем нахмурился и откатился назад. Протянув руку, Гордеев вытащил из пачки сигарет на тумбочке одну сигарету и зажал между зубов, не прикуривая:
– Я так понял, спать мы сегодня не будем? – он повернулся и посмотрел на меня через плечо.
Мужчина спрашивал абсолютно серьезно. В его голосе не было ни злости, ни недовольства. Чистый интерес.
– Прости…
– Не извиняйся, - он вздохнул и встал с кровати. – Давай тогда что ли фильм посмотрим, – я стала вставать, и до меня только тогда дошло, что на мне до сих пор одно лишь полотенце. Проследив за моим взглядом, Ян подошел к выдвижному шкафу-купе и достал синюю футболку. – Переодевайся и приходи, – сказал он и вышел из комнаты.
Я сбросила полотенце и стала надевать вещь. Ткань была мягкой на ощупь и как только я ее надела, сразу почувствовала себя более уверенно. Глупо, но так.
Зайдя в зал, я увидела Яна, лежащего на диване с согнутой в колене ногой. Вся его поза выражала полную расслабленность. Футболки на нем по-прежнему не было. Я стояла у двери и молча наблюдала за ним, не решаясь, как поступить.
– Ты чего застыла?
Вздрогнув, я мелкими шагами направилась к дивану. Хотя диван был и не особо большим, но я села на максимально дальнее расстояние от парня.
– Ну что еще случилось? Или последняя истерика не прошла? – спросил Гордеев, не поворачивая головы от телевизора.
Попыталась не зареветь. Не получилось. Попыталась перевести внимание от всех своих мыслей к происходящему на экране. Батлер, как звать по фильму не знаю, вел перестрелку с каким-то парнем в помещении склада…
