своим женихом, особенно когда планируют беременность.
- Наши отношения зародились не так давно, страсть и все такое, ну вы понимаете, ребенка мы не планировали, а потом моя длительная командировка… Так уж вышло.
Доктор хмурится, но видимо решил, что данную информацию мне стоит знать. Честно, лучше бы не знал. Сказать, что я в ахуе - ничего не сказать.
- Это вторая беременность у Лили. Первая завершилась трагично на сроке двадцать недель. Стрессы, нервное и физическое истощение, все усугубило неудачное падение, ребенка спасти не удалось, он умер еще в утробе. Сами понимаете ее состояние, сейчас у нее срок чуть больше, чем в ту беременность, она старается этого не показывать, но все же переживает. Поэтому ваша задача поддержать ее на данном этапе, приглядывать за ней и следить за режимом.
- Да, да, конечно. А в какой она палате, я могу ее увидеть?
- Недолго. Она еще под капельницей, я был у нее минут пятнадцать назад, она не спала. Но если уснула, не будите. И помните – никаких волнений. У вас пять минут. Двести пятая палата.
- Спасибо, доктор. До свидания, - пожав руку Игорю Вячеславовичу, я быстрым шагом направился на второй этаж.
Стараясь не шуметь, приоткрыл дверь. Лиля незамедлительно повернула голову. Моя маленькая бедная девочка! Сколько же тебе пришлось пережить! Как же ты все выдержала, не сломалась? Хрупкая, но при этом сильная, с огромной силой воли, мне до одури хотелось прижать малышку к себе, закрыть от всех невзгод, гладить по ее шелковистым волосам и нюхать ее неповторимый аромат. Но резко одергиваю себя, напомнив, что она уже не моя. Что уже все не так просто. Что не могу своим эгоизмом лишить детей отца… А, кстати, где он?! Почему не сидит на коврике возле ее палаты и не сторожит ее покой? Странные у них, однако, отношения…
Она полулежала на подушках с капельницей в руке. Больничный халат ее бледнил, а круги под глазами не скрывали ее истинного состояния и усталости. Самое паршивое, что причиной ее попадания был я. Но, тем не менее, беременность была ей к лицу, делала ее невообразимо прекрасной.
- Как ты, малышка? – прохрипел я, тихонько закрывая дверь за собой.
- Нормально.
И молчит. Девочка, ну почему же ты не хочешь облегчить мне задачу?! Я и без того чувствую себя последним подонком, а тут еще и холодность с твоей стороны. Хотя чего стоило ожидать от девушки после всего?
- Лиль, я не отниму у тебя много времени, просто выслушай, пожалуйста. Я сейчас отправлю тебе одну запись, послушай ее спокойно, когда я уйду. О большем я просить не могу и не буду. Я просто хочу, чтобы ты ее прослушала. И еще: если вдруг тебе понадобится помощь, любая, неважно, какая, просто позвони мне. Я хочу, чтобы у тебя и у малышей все было хорошо. Будь счастлива, родная.
я тупо вышел, потому что не мог больше выносить всего этого. Потому что если бы остался, я бы просто сгреб ее в охапку и никуда не отпускал, выпустил бы эгоистичного зверя наружу, и плевать мне на Александра. Это моя девочка, моя женщина! И это мои дети, потому что все, что связано с ней, дорого мне, потому что я люблю ее больше жизни. И как жить дальше без нее, не имею представления. Но я справлюсь. Стоит только подумать, что пережила моя малышка, все остальное кажется такой мелочью. А ведь ей было всего двадцать два… Уйду в работу с головой, а со временем научусь жить с этим. Вся эта ситуация рвет мне душу. Мы могли бы быть вместе, быть счастливы, она могла бы носить моего ребенка, но… почему между нами всегда встает это пресловутое «но»?! Почему, черти его дери, не может быть все просто: жили они долго и счастливо?! Я бы как в той песне: душу бы продал дьяволу за ночь с моей девочкой, лишь бы просто прижаться к ней и ощущать шелк волос в моих руках, отклик ее податливого тела, слышать страстные стоны… но вместо этого меня ждет трудоголизм и Джек Дэниелс.
Я отправил в ватсап аудиозапись от Матвея и поспешил на воздух к другу.
Глава 19
ГЛАВА 19
Он ушел. Не хлопнув дверью, просто тихо притворив за собой дверь. Наверно, так закрывают двери в жизнь близкого человека: тихо, без шума, так, что потом тебя раздирает от боли. А я промолчала. Слезы душили меня, горло схватило спазмом, и я просто не могла вымолвить ни слова. А теперь жалела. Все-таки, каким бы ни был Кирилл, что бы он не натворил, я думаю, он вправе знать, о том, что это его дети. А с другой стороны, поверит ли он мне? Скажет, что манипулирую им при помощи детей. И будет абсолютно прав.
Я вытираю скатившуюся слезу и намереваюсь нажать кнопку «прослушать», как телефон разрывается от мелодии входящего звонка. Катюша.
- Солнце мое, я понимаю, ты - мой трудоголик, но нельзя же совсем забывать подруг! Нет, я, конечно, тоже хороша, но у меня свои уважительные причины, я тебе позже расскажу. В общем, давай встретимся, посидим, как раньше? Лиль, ты тут? – вместо приветствия начала Катюша. Как всегда, на позитиве и трещит без умолку. Откуда столько энергии у человека? Я за все время нашей многолетней дружбы не видела ни разу ее расстроенной и, тем более, в слезах. Задумчивой - да, в бешенстве, ярости, но ни разу грустной или в депрессии.
- Привет, моя дорогая, извини, Катюш, не получится. Ближайшую неделю точно, - тяжело вздыхаю, зная, что сейчас последует допрос с пристрастием. А я так устала, хочу просто закрыть глаза и уснуть. Часов так на двадцать. Но с Катюшей этот номер вряд ли прокатит. Она же сейчас вцепится в меня, как клещ. И не отстанет, пока не услышит весь рассказ в лицах.
- Что случилось?! – напрягается подруга. Началось.
- Я в клинике.
- Орлова, мать твою за ногу! Почему из тебя все приходится вытягивать, как из
