назвать его именно домом…
Коттедж. Особняк. Вилла. Я не знала, как называлась недвижимость таких масштабов. Он был огромным, светлым и таким… Теплым.
Я никак не могла подобрать для него подходящее название, потому что и на картинках такие дома не особо видела, лишь в голливудских фильмах. Но было огромное отличие от Голливуда — сосны и еще целая тьма других деревьев, хотя именно сосен было больше всего. С левой стороны от дома была разбита парковая территория, а вот справа стеной возвышался лес.
Мы же всего ничего отъехали от Москвы, а тут был лес, самый настоящий лес.
Лес на частной территории.
Пожалуй, именно это меня и добило, или все же сказалась жара, но, выйдя из машины, я почувствовала, как у меня закружилась голова, побелело перед глазами, и я начала падать.
Сквозь туман в голове ощутила, как меня поймали теплые и крепкие руки, сжавшиеся сначала на моих плечах, а затем уже на талии.
— Олеся, — взволнованно произнес Глеб и подхватил меня на руки, перед глазами все по-прежнему плыло, но я не потеряла сознание, а значит, ничего страшного.
— Все хорошо, — облизнув губы, сипло ответила. — Голова только сильно болит, — все же призналась, потому что не было сил да и намерения скрывать эту боль. В висках словно отбойный молоток стучал, а в глазах по-прежнему стояли белые круги.
— Так, пойдем в прохладу.
Мужчина развернулся со мной на руках и уверенно куда-то зашагал.
— Стой, Марина же одна.
— Здесь никого, кроме нас, нет. А она пристегнута к креслу. Сейчас я тебя быстро положу. — Вавилов начал подниматься — наверное, по ступенькам, — и за ней сразу же вернусь.
Не прошло и десяти секунд, как мы оказались в помещении, прохлады я не почувствовала, но и уличной духоты не было. Глеб аккуратно положил меня на что-то мягкое, и я в сотый раз попробовала проморгаться, приложив ладони к вискам. Когда мое зрение все же прояснилось, мужчины уже не было рядом, а я находилась в огромной гостиной. Не успела я оглядеться и оценить безумно дорогую обстановку, как вернулся Глеб, неся за ручку автолюльку, в которой по-прежнему спала Мариша.
— Спасибо, — шепнула ему и попыталась сесть.
— Лежи. Я сейчас включу охлаждение. Надо было раньше, — досадливо цыкнул он и опустил автолюльку в широкое кресло, — я же давно все здесь привязал к телефону, сейчас… — Мужчина быстро начал стучать пальцами по экрану своего смартфона, и через какое-то время я услышала три характерных писка, машинально мотнула головой, чтобы отследить звуки включившихся кондиционеров, и почувствовала, как запульсировало на этот раз в затылке. Вавилов присел на корточки у дивана, на котором я лежала, и дотронулся костяшками пальцев до моей щеки.
— Давай я позвоню врачу. Только ты не вставай, хорошо? — спокойно произнес он, прожигая меня задумчивым взглядом. И, что странно, он действительно меня просил и спрашивал. Он не начал сломя голову набирать номер телефона моего перинатолога и разбрасываться указаниями.
— Не надо, — облизала губы, — это нормально, у меня просто понизилось давление. Мне с утра, — кашлянула, пытаясь прогнать внезапно охватившую меня неловкость, — было плохо, а сейчас духота и… Все хорошо, — натянуто улыбнулась, — голова только слегка кружится.
Глеб кивнул, убрал руку от моего лица и поднялся, ни черта мне не поверив.
— Зря мы сюда поехали. Ну хоть поговорили, — усмехнулся мужчина. Он по-мальчишечьи взъерошил волосы, что никак не вязалось с его общим образом, и потерянно огляделся. — Ты же с сумкой была? — Я кивнула и тут же поморщилась от боли. — Принести?
— Было бы хорошо, — слабо улыбнулась, не рискнув на этот раз трясти головой.
Вавилов ушел, а я, зажмурившись, все же приподнялась. Было уже проще, главное — головой не трясти. Посмотрела на свою крошку — она, как ни странно, по-прежнему спала. Наверное, потому, что никто не стал вытаскивать ее из креслица. Медленно прислонилась затылком к спинке дивана и наконец-то рассмотрела обстановку. Половина этой гостиной была размером с всю мою квартиру. Панорамные окна были задернуты темным тюлем, из-за этого в помещении свет был достаточно приглушенным. Мебели практически не было: диван, на котором я лежала, пара кресел, низкий большой столик — и все. Ни телевизора, ни прочей техники, лишь много-много цветов. Я попыталась сосчитать все напольные и висящие на стенах горшки и сбилась со счету на двадцать первом, как раз к этому времени пришел Глеб с моей сумкой.
— Кто за ними ухаживает? Столько цветов — это же…
— Садовник, — лаконично ответил Глеб, а я с трудом сдержалась, чтобы не раззявить рот.
— Садовник? — повторила за мужчиной, рисуя в воображении сборный образ садовников из всех бразильских сериалов, которые я смотрела в детстве.
— Да, штатный. Леся, чему ты так удивляешься? Ты же видела, какая здесь территория… Сад, лесной участок. Это все требует ухода.
— Никогда не поверю, что Артему было до этого дело, — хмыкнула, вспоминая пофигизм своего первого парня.
Как же легко было судить о нем теперь. А еще буквально год с небольшим назад я не видела ничего и никого кроме него. Странно, что стоило только Артему предложить мне денег на аборт, как отрезало абсолютно все — настолько, что даже после рождения Марины я ни разу не видела его черты в своей дочери, хотя она была такой же темноволосой и, наверное, все же была похожа на папу, так же как и Глеб. Сейчас, когда я уже знала, что они братья, их схожесть опять бросалась в глаза. Только я словно усиленно не хотела этого видеть. Не хотела этому верить.
— Он и не платил, — недовольно произнес Глеб, — никогда и ни за что. Полдома разгромил и вынес со своими дружками, — мужчина улыбнулся, но так, что будь я на месте того, кто вынес половину этого дома, уже тряслась бы от страха, затаившись в каком-нибудь закутке.
— Не понимаю. Получается, у него есть деньги… — Вавилов захотел меня перебить, но я дернула рукой, давая ему понять, что не договорила. — Я о том, что он из обеспеченной семьи. Очень, как я теперь поняла. И он наследник, несмотря на то что ты что-то там у него отобрал.
— Что-то? — Глеб
