- Вот моя жена! – раздался рядом с ней любимый голос.
Она ждала желанного прикосновения, но к ней не прикасались. Она открыла глаза, а он… За руку он держал Агнешку.
***
День у Марека не задался с самого утра.
- Сынок, вставай! Свадьбу проспишь!
Казалось бы, в столь знаменательный день вообще не до сна должно быть, но Марек спал как убитый. А, проснувшись, наконец, около полудня, он и вовсе не понял, о чем сказала мать. Разбитый, как от тяжелого похмелья, он с трудом воспринимал человеческую речь – куда больше походила она на бессвязное жужжанье, раздражающее и ничего, кроме головной боли, не вызывающее. О чем говорит мать? Какая еще, к черту, свадьба?! Друзья ворвались в комнату – веселые, радостные – и тоже заладили про какую-то свадьбу… Марек сидел на кровати и не понимал, что происходит.
Вот как можно не помнить, что собирался на свадьбу? Или это розыгрыш? Да нет, не похоже… Уж больно серьезно все готовятся: в доме ароматы стоят, каких с детства Марек не помнит, парни все нарядные, будто сами женихи, и ему белую косоворотку со штанами в руки пихают. Пора одеваться, говорят! Правда, свадьба, что ли? И кого женим? И почему вся суматоха здесь, у него дома? В голове туман – вязкий, липкий…
- Жених, ты от счастья, что ли, обезумел? Давай просыпайся!
Так это он жених, что ли?!
Как странно все… Как непонятно, чуждо. Ощущение, будто попал в чужое тело. Может, так и есть? Ну как в книжках про попаданцев! Иначе как еще объяснить это ватное состояние и бред вокруг? Марек попытался вспомнить, что было вчера, но туман в голове – видать, если и правда, жениться собрался, то с холостяцкой жизнью прощался он знатно… Сколько же он выпил? И с кем? Кстати, а раз есть свадьба, то должна быть и невеста. А она-то кто? Марек не знал. Попытался девушку какую-нибудь рядом с собой вспомнить… Учебу вспомнил, и то, что в Хомячинки один, без невесты, вернулся – точно помнит! Значит, местная. А потом белый лист. Словно кто-то ластиком стер все воспоминания.
Он не понимал, что происходит, но виду не подавал – не поверят же. Или решат, что с ума сошел. А он же не сумасшедший, правда? Вот так резко ж с ума не сходят, правда? Или сходят?
Парни смеялись, мать улыбалась, глядя на него… Всё про Яринку, девчонку соседскую, говорили что-то – вот заладили-то! Так и хотелось гаркнуть на них: да умолкните все, нравится она вам так, что в такой день все разговоры о ней, – вперед, идите к ней и там жужжите! Чего мне-то по ушам ездите?! И так тошно… Скажите лучше, на ком жениться надо! Растерянно, веселя и без того развеселых дружков своим видом, он озирался по сторонам, но не решался задать столь глупый для жениха, но столь волнующий для него, вопрос: кто же невеста?
Он делал все, что ему говорили. Сказали надеть – он надевал. Сказали идти – шел. Венок дурацкий напялили на голову – не сопротивлялся. В лодку посадили, повезли куда-то… И пусть. Оказалось, на поляну привезли – что поляна эта для брачного обряда, он помнил. Или знал? Да только толку от этого мало. Ночь, народу тьма – все Хомячинки собрались проводить его в семейную жизнь. А он, как болван, все в том же тумане, шагу боится ступить. Надо невесту выбирать, а он… не знает ее.
Марек растерянно оглядел толпу застывших в ожидании девушек. Все как одна – в рубашках белых, волосы распущены, на лицах всполохи огня играют… Дружки, по пути успевшие вина налакаться, все веселятся, в бок толкают: иди, иди! Куда идти-то? Кто из них его невеста?
Шаг… Еще шаг… По земле, словно ватной. Ну не спрашивать же у людей, на ком ему жениться надо? В мутной голове почти здравая мысль появилась: бери ту, что приглянется, и будь что будет. От отчаяния уже готов был и на это пойти, как вдруг увидел ее – стройную, волнующуюся, глаза опустившую…
Тело моментально отреагировало и потянулось к ней одной. Да так потянулось, что Марек, как заблудившийся ребенок, услышавший голос матери, устремился к ней не раздумывая! Что бы с ним ни случилось, какими б странными ни были его ощущения, а точно знал: эта девушка та самая, единственная его. Та самая, ради которой он здесь… Красавица его!
***
- Марек?!
Вздох непонимания в застывшей тишине пронесся над поляной. Казалось, его слышали все, даже те, кто стоял поодаль от Ярины. Люди переглядывались, перешептывались, глядя то на жениха с неожиданной избранницей, то на Ярину, но сам Марек даже не взглянул в сторону своей невесты – он смотрел только на Агнешку и, сжимая ее руку, уводил за собой.
Агнешку он вывел из круга, на Агнешку смотрел он так жадно, как никогда в жизни не смотрел на Ярину – будто нашел источник жизни, будто в мире нет других женщин. Будто всю жизнь ждал именно ее и вот, наконец, обрел. Пожирающее смотрел. Плотоядно. Ни привычной нежности, ни мягкости, ни заботы в его глазах – зато плескалась в них какая-то дикая одержимость.
- Марек?! – еле слышно позвала Ярина.
Но ответом ей была все та же убивающая тишина. Но в ответ, будто не было здесь свидетелей, Марек, даже не удосужившись увести Агнешку в шатер, подальше от любопытных глаз, нетерпеливо потянулся к тонкой рубашке «невесты». Ярина отпрянула, словно обожженная огнем. Не понимая, что происходит, она попятилась, сгорая от боли и душащих слез от той странной, жуткой картины, что сейчас разворачивалась на ее глазах: человек, еще вчера клявшийся ей в любви, сегодня без стыда, на виду у всех, раздевал ее сестру, спеша сделать ее своей женой и любовницей.
Ярина пятилась. Кто-то сзади обхватил ее за плечи и крепко сжал, но она вырвалась, оттолкнула незримого сочувствующего и бросилась в темноту, подальше от безумия, царящего на поляне, подальше от непонимающих жалеющих взглядов пока еще шокированных, замерших свидетелей жестокого предательства. Земля уходила из-под ног, перед глазами все еще стояли два самых близких человека… Два предателя. Когда они успели? За что так поступили с ней? В голове не укладывалось…
Лес шумел над головой почерневшей листвой, колючие ветки в кровь раздирали босые ноги и цеплялись за свадебный наряд – то ли жаждя разорвать его в клочья, то ли надеясь удержать беглянку от глупости. Луна зло улыбалась, неотрывно следя сквозь ветви за бегущим на смерть светлым пятнышком. Ярина бежала, жадно глотая прохладный ночной воздух, но надышаться не могла – вдохнуть не могла!
На мгновенье отрезвила ее ледяная вода остывшей реки, коснувшись исцарапанных ступней. Ярина остановилась, громко всхлипнула, но уже через секунду, уставившись невидящим взглядом в черную молчаливую бездну, она уверенно шагнула вперед. Что ей оставалось делать? Преданная, растоптанная, убитая предательством, она в одну минуту возненавидела жизнь, не вынесла ту боль, что ломала ее, душила, убивала… Ярина шагнула в бездну, радуясь, что ледяной холод реки сковывает ее легкие, что вот-вот, еще немного, и невыносимая боль на сердце ее отпустит…
Страшно. Очень холодно. Но все еще больно. Еще чуть-чуть осталось потерпеть… Последний шаг… Ну вот и все.
Глава 21
Ваня стоял чуть поодаль от Ярины – прятался в темноте, стараясь не привлекать лишнего внимания, и видел все то безобразие, что происходило на поляне.
Увиденное ему не понравилось. Парень хмурился, понимая, чувствуя, что случилось что-то нехорошее – то, что пока еще неизвестно ни этим причитающим людям, ни Ярине, ни, наверняка, самому Мареку. Потому что на поляне появился отнюдь не Марек. Хоть местные и считали Ваню недалеким, дурачком, но немота отнюдь не слабоумие и не помешала внимательному парню увидеть, что человек, явившийся на поляну, не был тем Мареком, которого все знали. В глазах явившегося парня, будто покрытых тончайшей корочкой льда, не было ни тепла, ни мягкости, ни доброты, – только растерянность, абсолютное равнодушие к происходящему и какая-то бесовская одержимость к той, которую он вывел из круга. Движения его стали рваными, дергаными, резкими, – словно нечто, вселившееся в него, боролось с самим Мареком. Ваня хмурился, пытаясь уловить, в чем дело, что случилось с этим добрым парнем, что за чертовщина происходит с ним, и вдруг заметил, как Ярина задрожала и попятилась, будто желая сбежать отсюда подальше. А разве время бежать? Похоже, спасать ее Марека надо!
