Переезд, к счастью, оказался открытым, и они благополучно миновали его и въехали в Сосново.
Аленка уже совсем успокоилась. Она вытерла глаза и смирно сидела, послушно сложив руки на коленях. Но это еще ничего не значило. Из этого тихого омута могло выскочить что угодно.
Идея разжалобить брата и выжать из него немного денег принадлежала самой Аленке. Георгий сильно сомневался в том, что есть на свете такие братья, которые согласятся так просто расстаться с кровно нажитым, но согласился. Разжалобить своего брата Аленка вроде бы смогла, потому что этот странный мужик, помешанный на своих компьютерах, скорее всего, не знал толком не то что жизни за стенами своей квартиры, но даже и собственной сестры. Но вот деньги он давать не спешил.
— Слушай, Алена, а может быть, братан тебе не поверил?
— В каком смысле?
— Ну, может, он раскусил наш финт?
Она покачала головой:
— Да ну, что ты? Он со вчерашнего дня мечется. Сразу кинулся приятелей обзванивать, помощи просить… — Аленка как-то странно усмехнулась и добавила. — Хочет найти бандюгана и начистить ему физиономию.
— Ты что, шутишь? — испугался Георгий.
— Ничуть. А что ты дергаешься?
— Потом твой Ваня нам с тобой так начистит, что мало не покажется! Ты только смотри в оба, как бы братан твой активность ненужную не развернул…
— Если что, я просто скажу, что от меня отстали, он и успокоится, — беспечно отмахнулась Аленка.
Георгий доехал до старого спального квартала, застроенного панельными многоэтажками, и подрулил к огромному павильону. Офис себе Сергей отгрохал солидный. Георгий был здесь своим парнем, иногда от скуки трепался с консультантами в автосалоне, иногда помогал автомеханикам в мастерской, иногда даже пытался покомандовать, изображая из себя хозяина. Но за такое Серега мог и в зубы дать.
В зубы можно было получить и за взятую без спроса машину.
— Ладно, Аленка, выметайся, — вздохнул Георгий, притормозив у края троттуара. — Дальше я один.
— Влетит тебе, да? — сочувственно уточнила Аленка.
— Да хрен с ним, не впервой, — буркнул Георгий.
Она чмокнула Гошку в исцарапанный висок, вытащила из его кармана пачку сигарет и вылезла из машины.
Георгий свернул с проезжей части и обогнул павильон.
Увидев у служебного входа старшего брата и Варченко, спорящих о чем-то, Георгий припарковался рядом с «мерсом» Сергея.
— А н-ну! Топай сюда! — махнул рукой Серега. Видимо, ручки-то у него чесались, и он засунул кулачищи в карманы широченных брюк.
Георгий послушно вылез. Спорить с Серегой все равно бесполезно, сопротивляться тем более.
— Ты где шляешься, ур-род?! — старший Панин скорчил зверскую физиономию. Добра от него сегодня ждать не приходилось. Как, впрочем, и всегда.
— Ты же сам велел…
— Я тебе велел Артему ключи отнести! За это время ты мог ползком туда-обратно раза четыре смотать! — Сергей вскинул руку и вмазал Георгию по макушке. — Коз-зел! Я тебе сколько раз говорил: не сметь без прав за руль садиться!!!
— Так отдай мне права! — обиженно буркнул Гошка. Сергей отобрал его водительские права ровно через неделю после того, как тот их получил.
— Такому придурку, как ты, и самокат нельзя доверить. Чтобы ты снова надрался за рулем? Вылавливай тебя потом из Ижоры… — злобно ответил Сергей.
Варченко, видимо, решил, что пришла и его очередь вставить слово, и протянул руку:
— Гони ключи!
Георгий молча положил ключи в протянутую ладонь.
— Мне что, привязывать тебя, что ли?! — продолжал Серега. — Я тебе, уроду, как человеку, говорил: делай, что сказано, от и до! Я тебя куда послал? Ключи отнести. Отнести, а не отвезти! Тут идти-то пять минут! Куда ездил? Опять девок катать?
— У меня дело было… — буркнул Георгий.
— Дело было? Дело у тебя еще будет, когда ты без прав и на чужой тачке в ментовку загремишь!..
Последовала новая оплеуха, сильнее первой. Георгий сжал зубы. Ему хотелось в ответ садануть Сергея ногой в толстое брюхо. Но он даже не произнес ни слова, потому что сейчас брат был прав. С машиной он, конечно же, дал маху. Сглупил.
— Матери в больницу надо было ампулы отвезти, а ты шляешься черт знает где… — уже спокойнее проговорил Сергей. — Спасибо, Кирилл отвез…
— Небось не перетрудился… — отозвался Георгий, косясь на Варченко. — Или что, сильно занят?
Удар в лицо был не чета тем оплеухам. Георгий едва удержался на ногах.
— Чья бы корова мычала! Пока ты мой хлеб ешь и только пакостишь. Так что нечего чужое время считать! — глухо матерясь, Сергей развернулся и пошел внутрь павильона. На пороге он обернулся и добавил: — Учти, урод: я военкому прилично дал на лапу, чтобы тебя оставили в покое… Так я вдвое дам, чтобы тебя в три дня вдогонку осеннему призыву отправили!.. А сейчас иди, переоденься и в мастерскую. Я Михалычу уже велел, он тебя работой загрузит, чтобы вечером с ног валился!
Высказавшись, он ушел.
— Ну что стоишь? Ступай работай! — скомандовал Варченко. — Ты мне, Гошка, и так весь день сломал. Еще раз возьмешь мою машину — пожалеешь по-настоящему…
Тупая боль давила в переносицу. Георгий прижал ладонь к носу, отнял и взглянул на влажный кровавый след. Не говоря ни слова, он пошел в мастерскую.
Артем Николаев был уроженцем Сосново.
Городок давным-давно считался административным районом северной столицы, хотя для того, чтобы добраться из Питера до Сосново, нужно было отмотать двадцать километров от городской черты. Сейчас эти километры никакого значения не имели. Но в годы детства Артема Сосново было самой настоящей провинцией. И как всякая провинциальная глушь, городок имел собственную гордость, ибо все в нем было, как полагается.
Имелась железнодорожная станция: две открытых платформы, именуемые почему-то вокзалом. Была, соответственно, и привокзальная площадь с голубыми елями и вознесенным на шестиметровую высоту чугунным вождем мирового пролетариата. Была главная городская водная артерия — река Ижора, а также артерии рукотворные — канал Коммуны и канал Свободы. Не обошлось и без очага культуры: величественного дворца в стиле соцклассицизма. Имелся городской сад с высокой оградой, эстрадой, танцплощадкой и множеством громоздких деревянных скамеек, которые по весне обязательно красили в сочные попугаичьи цвета.
Ну а кормильцем и рабочим местом населения был во все времена гигант отечественной тяжелой промышленности, вокруг которого и вырос в свое время рабочий поселок Сосново. В незапамятные времена промышленный гигант был обыкновенный кузницей, которую заложил на берегу Ижоры славный сподвижником Петра. Заводище сменил за свою жизнь несколько звучных наименований, но на пороге нового века он стал промышленным концерном «Метмаш».
