Тихо. Пусто. Едва уловимо пахнет моющим средством.
Тут совсем недавно проводили уборку.
Надо бы проявить максимальную бдительность. Не исключено, что она ещё не закончена.
Дверь кабинета Егора была заперта, но я знала, где секретарши хранили комплект запасных ключей. Благо замок с тех пор не меняли.
Кабинет встретил меня темнотой, прохладой, запахом кожи и дерева.
Лишь в дальнем углу у стеллажей горела узкая световая панель у стола.
Этого более чем достаточно. Для попытки — более чем.
И попытка эта была безумной, отчаянной.
Потому что хоть я и знала, где располагался тот самый сейф, код его был мне неизвестен.
Зато мне было известно, что у мужа кошмарная память на пароли и цифры. Он должен был хранить этот код где-нибудь под рукой. Мог, конечно, и в телефоне, но я знала, как он не любил полагаться на технику. Все заметки свои обычно вёл от руки.
Надежду это давало буквально призрачную, но это уже лучше, чем ничего.
Так я хотя бы буду знать, что попыталась. Сделала всё от меня зависящее.
Я приблизилась к раздвижной панели, за которой скрывался сейф. Проверила, как работает механизм.
Всё в порядке. Теперь дело за малым — положиться на удачу и проверить записники.
Но стоило мне расположиться с ежедневниками и пачкой исписанных стикеров, хранившихся у мужа на рабочем столе, под световой панелью, как в приёмной раздались чьи-то уверенные шаги.
Глава 41
Мои мышцы дёрнулись, но, как в самом жутком кошмаре, тело не пошевелилось.
Меня буквально парализовало, прибило к месту силой неимоверного шока.
Я всё же успела затравленно оглядеться, чтобы понять, что ни при каких обстоятельствах не успею со своего места метнуться хоть куда-нибудь, где меня не увидят с порога. Но пусть я и осознавала это со всей ясностью, инстинкт это осознание перебить не могло.
Правда, успела я лишь отскочить от световой панели, прижимая к груди всё, что успела стащить со стола мужа.
Будто в продолжении кошмара, дверь отворилась… и я уставилась на вошедшего.
Первые несколько секунд мы таращились друг на друга, одинаково поражённые встречей.
— Я мог вообразить себе нашу новую встречу где угодно и при каких угодно обстоятельствах, — нежданный гость медленно прикрыл за собой дверь, — но только не при таких.
— Ч-что вы здесь делаете?.. — прошелестела я, вибрируя от неимоверного напряжения.
— Я собирался задать вам тот же самый вопрос, — синий взгляд прошёлся по мне, будто его хозяин пытался прочесть ответ по одному моему виду. — Оказывается, у вас есть доступ к этому кабинету?..
— Оказывается, — пискнула я, ссаживая свой груз на столешницу.
Мои руки вмиг ощутимо ослабли. Очевидно, уровень адреналина неумолимо пополз вниз, стоило сообразить, что никто не собирается меня рассекречивать и громогласно звать охрану. По крайней мере, пока.
— Занятно, — Муратов-старший не глядя что-то смахнул с лацкана своего пальто и бросил на панель у входа кожаные перчатки.
Я следила за ним со сверхъестественной внимательностью загнанного в угол зверя. Кажется, он уже умудрился смириться с фактом нашей неожиданной встречи. Стащил со своих могучих плеч пальто, бросил его в одно из кресел, оставшись в свитере крупной вязки и простых на вид джинсах.
— Так… зачем вы здесь?
— Вперёд меня пропускаете, — Муратов привалился плечом к стене, сложил на груди руки и иронично приподнял бровь. — Я-то никакой экзотикой вас не побалую. Не могу дозвониться до брата. Думал, он здесь. Проезжал мимо и решил заглянуть.
Проезжал, значит, мимо…
Интересно, на пару с помощницей своей проезжал? А в отделение к Лёшке решил не заглядывать, потому что не знал, как провернуть этот странны манёвр с подарком?
Но этот момент мы, обязательно обсудим в следующий раз. Сейчас куда важнее было выкарабкаться из ловушки, в которую я угодила.
— Свет в кабинете потушен. Как вы…
— Дверь приёмной была приоткрыта, — пояснил Муратов. — Что же вы, Нина Евгеньевна, так неосторожно действуете?
В его низком голосе не было ничего, кроме лёгкой иронии, но меня и она покоробила.
— Я к таким вещам н-не привыкла. Не подумала.
Это чистая правда. Я так волновалась и так зациклилась на том, чтобы незаметно попасть в кабинет, что о приоткрытой двери приёмной позабыла сразу же, как только переступила её порог.
Злоумышленница из меня пока никудышная.
— Вы тоже Егора искали? — но синий взгляд сосредоточился на стопке ежедневников.
Муратов давал мне шанс соврать так, чтобы он согласился принять моё враньё за истину. Само собой, он понимал, что мы с ним здесь по совершенно разным причинам.
Но я и этот шанс умудрилась пустить по ветру.
В голове ещё не оформился удобоваримый ответ, я с языка уже слетало:
— Нет. Я искала то, что он от меня прячет.
Муратов-старший не ожидал от меня искренности. Я видела удивление на его красивом лице. Удивление и что-то ещё… сочувствие?
—Что именно, Нина?
В его голосе сквозила неожиданная печаль. Кажется, он догадывался, что я отвечу. Но, может, надеялся, что всё-таки ошибался.
— Лёшкин анамнез. Документы о его лечении. Мне отказались их выдавать.
Муратов-старший смотрел на меня не мигая. Лицо превратилось в глухую маску — жёсткую, сумрачную, суровую.
— Зачем?
Я покачала головой. Как бы мне сейчас ни было страшно, посвящать всех и каждого в свои планы я не собиралась. Да и разве не очевиден мотив? Так уж много вариантов можно придумать?
— Извините, Александр Михайлович. Я не буду вам этого говорить.
Вот сейчас он начнёт угрожать. Сейчас он примется мне руки выкручивать. Поначалу, конечно, метафорически. А потом, кто его знает? Я всё-таки лезу в дела его младшего брата. Ну да, они, конечно, повздорили. На разве это редкость у родственников? Сегодня повздорили, завтра помирятся. Родная кровь. А я? Я-то — никто. Во всяком случае для своего деверя.
И недалёк тот час, когда стану никем и для его младшего брата.
Застать меня вот так в его кабинете в разгар семейного кризиса… худшего времени для обоснованных подозрений и не придумаешь.
— Не будете?
— Нет.
— И не боитесь возможных последствий?
Вот оно. Вот оно.
Я так и знала.
Старший Муратов никогда не пойдёт против брата.
Может быть, уже и жалеет, что так жёстко с ним разговаривал и выставил из дому в такую метель.
Я подняла глаза, неминуемо встретившись с напряжённым синим взглядом:
— Боюсь. Но всё равно говорить ничего вам не буду.
Муратов-старший кивнул, будто моё упрямство совсем его не удивило:
— Ну что ж, Нина Евгеньевна, будь по-вашему.
Глава 42
— Ну что ж, Нина Евгеньевна, будь по-вашему.
Я смотрела на Муратова-старшего во все глаза, ожидая своего приговора. Внутри всё переворачивалось от желания вычитать на его сосредоточенном лице хотя бы призрачный намёк на то, что меня ожидало.
— Кстати, спасибо, что проинформировали об отъезде.
Эта реплика была такой неожиданной, что на несколько долгих мгновений меня вытолкнуло из реальности.
— Без вашей прощальной записки на кухне я мог был грешным делом решить, что вы вышли свежим воздухом подышать и утонули в ближайшем сугробе, — со стопроцентной серьёзностью пояснил Муратов. — Ищи вас потом… ближе к весне.
Моя нижняя челюсть испытывала непреодолимую силу земного притяжения.
Муратов-старший… шутил?
— Я… ну я же должна была как-то вас предупредить… — промямлила я, правда, не особенно уверенная в том, что он ждал моих объяснений.
— Вы зря думаете, что я вас попрекаю. Говорю же, вы всё сделали верно. Вы очень… предупредительный, правильный человек.
Я сглотнула и нервозно переступила с ноги на ногу. Тут он начинал подводить к сути вопроса.
— Настолько правильный, что я никогда не заподозрил бы вас в чём-то подобном, — Муратов-старший окинул взглядом кабинет. — Тем более что на медвежатницу вы совсем не похожи.
