Как будто медвежатницы в униформах разгуливают…
— Я вашего одобрения не ищу, — пробормотала я, опуская глаза.
Ну как рассказать ему, что я пошла на крайность лишь потому, что не хотела полагаться на ничем не подкреплённую надежду? Надежду на то, что после всего, что стряслось, Егор пойдёт мне навстречу и добровольно, безо всяких попыток как минимум отговорить выполнит моё требование.
— Я это знаю. В подобном я вас никогда и не заподозрил бы.
— Обстоятельства… так сложились.
— И о них вы тоже рассказать мне не можете.
— Почему же? — я снова встретилась с ним взглядом. — Тут как раз всё и без объяснений понятно. Я больше не могу доверять своему мужу. Не сейчас. Не после всего, что успело произойти.
— Неурядицы в личной жизни тянут за собой недоверие ему как профессионалу? — Муратов спрашивал без издёвки.
Неужели искренне пытался понять?
— В-вы поняли, зачем я их ищу?
Мой собеседник едва заметно прищурился, будто раздумывал, какую из собственных версий озвучить. Потом повёл свободным плечом, мол, да без разницы.
— Вариантов не слишком-то много. Но раз разговор зашёл о предполагаемом недоверии… Вы хотите независимой экспертизы?
Муратов-старший попал в яблочко. Он заслужил честного подтверждения своих слов.
— Одна частная клиника… они согласились рассмотреть наш случай.
Он кивнул, и моё сердце невольно замерло в ожидании.
— Представляю, как он отреагировал бы, попытайтесь вы сыграть по правилам, — с неожиданной горечью усмехнулся Муратов. — Точнее нет… не представляю. У Егора сейчас такой странный период, когда его бросает из стороны в сторону. Чёрт знает, что он выкинет в следующий момент.
Вот, значит, как. Выходит, старший брат прекрасно отдавал себе отчёт в неоднозначности ситуации. Более того, целиком и полностью признавал эту самую неоднозначность.
— Я тоже понятия не имею, чего от него ждать. Я только поэтому… я не стала бы сюда приходить, если бы видела хоть какую-нибудь альтернативу.
Муратов какое-то время молчал, потом вновь перевёл взгляд на стопку ежедневников, которые я сгрузила обратно на стол.
— А его записки для чего вам понадобились?
— Надеялась отыскать там код от его сейфа, — это ничем не прикрытое признание, заставило меня корчиться внутри, но я вдруг обнаружила, что и не подумала бы врать на этот счёт.
Странная у меня реакция на расспросы Муратова-старшего. Он ведь наверняка сдаст меня. Сдаст с потрохами! Странная новогодняя ночь пусть и была полна необъяснимого, по сути своей ничего не меняла. Я не видела к изменениям ни причин, ни предпосылок.
— Код от сейфа? — почему-то Муратова мой ответ позабавил. — А с чего вы решили, что он его в ежедневнике держит?
— У него память на цифры плохая. И гаджетам он не доверяет, — буркнула я.
Муратов потёр костяшкой указательного пальца губы, словно пытался скрыть за этим жестом улыбку.
Я не знала, как вести себя под его испытующим взглядом.
— Это верно, — неожиданно согласился он. — Хорошо, что он полагается не только на собственную память.
Он кивнул на стопку ежедневников на столе:
— Разложите их так, как они лежали до его прихода. Они вам не понадобятся. Нет там никакого кода.
Его голос звучал деловито, сухо, уверенно и… как-то до странности буднично. Словно ничего из ряда вон выходящего и не происходило. Словно он не поймал меня на горячем и не замечал, как я напугана.
— Откуда вы знаете?..
— Знаю, — припечатал Муратов-старший и безо всяких дальнейших пояснений направился к сейфу.
Оставив надежду их получить, я поспешно исполнила его указание — благо, на то, где и что схватила со стола, я внимание обратила.
— Что вы…
Я осеклась на середине фразы. До меня донеслись звуки нажимаемых кнопок и пара щелчков.
Муратов-старший безо всяких колебаний сунул руку в утробу раскрывшегося сейфа, будто он был его собственностью, вытащил оттуда пухлую голубоватую папку, прочёл название на корешке и слегка тряхнул ею в моём направлении.
— Кажется, вы это искали.
Глава 43
— Кажется, вы это искали.
Я смотрю на заветную папку так, будто опасаюсь, что она может меня укусить.
Смотрю и смотрю. И глазам свои не доверяю.
Это какой-то тест? Ведь наверняка же проверка. Так он меня проверяет. Или… или зачем он всё это делает?
— Почему? — я отвожу жадный взгляд от протянутой папки и смотрю в синие глаза со смелостью, которой на самом деле совсем не испытываю.
— Не уверен, что понимаю ваш вопрос.
Да неужели?
— Почему вы это делаете? Почему вы мне помогаете?
Муратов-старший пьёт меня взглядом. Неужели колеблется? Неужели раздумывает, стоит ли мне открываться?
— А мы не можем обойтись без расспросов? — неожиданно хмурится он и указывает взглядом на папку. — Или вам эти бумаги теперь не так уж и важны?
— Важны, — я сглатываю, на мгновение представив, что вот сейчас он передумает, сунет их обратно и закроет сейф. И это сейчас. Сейчас, когда они, считай, были у меня в руках.
Какое же искушение… Но на то ведь оно и искушение, что ему почти невозможно противостоять. А кто будет платить за «банкет»? И какой чек мне в итоге предъявят?
— Так, может, вы тогда не будете тратить время на расспросы и возьмёте то, за чем пришли?
Облизываю пересохшие губы, как измаявшийся от жажды при виде чашки прохладной родниковой воды:
— В-вы хоть понимаете, как это выглядит?.. Всё это. Вы вот так запросто лезете в его сейф и отдаёте мне то, за что при других обстоятельствах, я уверена, мне бы пришлось едва ли не драться.
— Теперь не придётся, — упрямо уходит от ответа мой внезапный помощник.
— Я вас всё-таки не понимаю, — но рука уже тянется к заветным бумагам.
— Я от вас этого вроде бы и не требовал.
Эта фраза заставляет меня на мгновение замереть. Смотрю на него настороженно:
— А что тогда? Что вы потребуете взамен на вашу неожиданную помощь?
Муратов-старший смотрит на меня поверх бумаг — почти насмешливо. Будто потешается над тем, как я сама загоняю себя в угол.
— А вы настаиваете на том, чтобы я что-нибудь от вас потребовал?
Просто шутка или…
— В этой жизни за всё придётся платить, — голос меня подводит, срывается. — Вы ведь не можете ожидать от меня слепого доверия.
— А может, Нина Евгеньевна, самое время пересмотреть свои взгляды на доверие?
— О чём вы?
— До недавнего времени вы безоговорочно верили своему мужу. Ну и куда вас это доверие привело?
И теперь протянутые мне бумаги выглядят как воплощённая издёвка.
Но сейчас я не привередлива. Потому что нутром чую — стоит ещё повременить, и Муратов пожалеет о своём великодушии.
— Может, это и есть мой урок? — бормочу я, а пальцы уже касаются шероховатой поверхности папки. — Не доверять с такой лёгкостью людям…
И я чувствую его крепкую хватку, будто Муратов уже передумал. Но в следующее мгновение он с молчаливой усмешкой разжимает пальцы, и я держу папку в руках.
— Всё это наверняка есть в цифровом варианте. В базе и у него на компьютере, — Муратов-старший кивает в сторону монитора на рабочем столе Егора. — Но о кибербезопасности клиники мне почти ничего неизвестно. Вам попросту повезло, что электронике он не доверяет.
А я сжимаю в руках бумаги и пока ещё точно не знаю, повезло мне или нет.
— У вас сканер на телефоне есть?
— А?..
Муратов смотрит на меня почти с сочувствием:
— Ну вы же их с собой не потащите.
Точно. Господи. Я об этом совсем не подумала, когда принимала своё стихийное решение.
Не дожидаясь от меня ответа, он достал из кармана пальто свой телефон и кивнул в сторону двери:
— Идёмте. Отсканируем их в приёмной.
Всё происходившее после напоминало события из какой-то параллельной реальности, где Муратов-старший выступал как мой добровольный сообщник.
Он деловито сканировал документы один за одним, оставив на мне обязанность следить, чтобы все документы лежали в том же порядке, в каком он вытащил их из папки.
