– От тебя подальше, – поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь.
– Получилось так себе, конечно.
Его лицо кривится, будто кто-то на ногу наступил.
Сердце сжимается в груди. Мы дышим часто, как после марафона, который так и не выиграли. Пальцами царапаю шершавую стену позади меня, а Стас оперся о нее рукой. Смотрим друг на друга и не двигаемся.
Хочется залезть к нему в голову и узнать, о чем же он думает.
Шея горит. Одежда мешает. От высоты каблуков кружится голова.
– Поцеловать тебя хочу. Можно? – спрашивает и поражает меня своим прямым вопросом.
Делает шаги в мою сторону, а отступать-то мне и некуда.
Мужской аромат окружает, становится облаком. Я вдыхаю его и расслабляюсь, даже на какой-то миг теряю контроль.
– Нельзя, – слабо отвечаю.
Я хочу этого больше всего на свете.
– Уверена? Твой взгляд говорит об обратном, – шепчет мне в губы.
Сглатываю поднимающееся возбуждение.
Пальцы на руках искрят. Внутри желание вызревает, ростки свои пускает.
– Не смей меня касаться. Запрещаю, – стараюсь придать голосу уверенности.
Я чувствую его раздраженность кожей.
Ему хочется прикоснуться. До дрожи, до треска мелких косточек, темноты перед глазами. Его желание четко читается в каждом его неловком движении, слове, взгляде, вдохе.
– Пожалуйста.
Мольба в голосе. Тонкая, отчаянная. Подбрасывающая меня на самый верх и безжалостно раздавливающая.
Отрицательно качаю головой.
Стас с грохотом ударяет кулаком по стене справа от меня. Дёргаюсь, а потом его губы накрывают мои.
Только они. Мы соединяемся лишь губами.
Издаю низкий стон. Как курок спустили.
В голове шумит, живот становится центром притока разгоряченной лавы. Прикрываю глаза и отдаюсь напору мажора.
Он обхватывает мои губы и нежно втягивает их в себя. Язык раздвигает зубы, рушит все преграды, ломает меня под себя и прорывает оборону.
Плечи опускаются, я заметно расслабляюсь.
Наш поцелуй больше похож на безумие. Мы терзаем друг друга губами и зубами. Но не касаемся руками. Мои царапают стену, Аверин поставил ладони по обе стороны от меня. Как в клетке закрыл.
Хочется, чтобы он первым нарушил мои правила. Прикоснулся и обнял. Чертов мажор оказывается слишком принципиальным.
Он рычит мне в рот, стонет и нисколько не стесняется. А меня это только заводит.
В голове сквозь блеклый туман прорываются картинки нашей единственной ночи. Толчки, страстные поцелуи, его руки на моей промежности. Запахи, вкусы, ощущения – все как будто было секунду назад. Такое живое, еще не раненое, чувственное.
– Забери свои слова назад. Дай мне до тебя дотронуться, – с болью в голосе спрашивает.
Воскрешаю в мыслях наше расставание и замираю.
– Хочешь меня коснуться?
Шальные глаза бродят по моему лицу, ища подтверждение, что я не шучу.
– Пиздец как, лисица.
– Навязчивая мысль, да? – шепчу.
Узлы стягиваются на шее и по всей груди. Если присмотреться, то я вся трясусь.
– У тебя зависимость, Стас Аверин. Еще чуть-чуть и влюбишься.
– Никогда, – скалится.
Мажор тянется ко мне и лишь на секунду прикасается к левому плечу. Обжигает. От боли выть готова. Мне мало. Мало сейчас его рук, его голоса. Его желания тоже мало. Я хочу его любви. И страданий тоже.
Отталкиваю Аверина и отхожу.
Собравшись с силами, которые растеряла, сглатываю и смотрю в глаза Стасу.
– Вот влюбишься и дотронешься, Стас.
Еще два шага назад. В груди ломаются ребра, сдерживая сердце.
Сгораю под его взглядом. Он чиркает и поджигает, безжалостно бросая меня в свой огонь.
Последний вдох и убегаю.
______________________
Глава 24. Саша
Глава 24. Саша
Сумасшедшая лисица, мажор оказался прав.
Саша.
– Эй, Саш, ты чего такая грустная? – папин секретарь Света одновременно и сцепляет степлером бумаги, и то и дело смотрит в мою сторону и спрашивает, – с мальчиком поссорилась?
Возвожу глаза к небу и протяжно цыкаю.
– Настроения нет, – отмахиваюсь.
– Но мальчик-то есть?
Переключаю свое внимание на телефон. Время собираться домой, и хочется намекнуть Свете, что ее дома ждет свой «мальчик». Нечего ко мне приставать.
– Значит, безответно влюблена, – делает вывод и вздыхает, – не переживай, Сашка. Знаешь, сколько еще таким вот у тебя будет!
Ее утешения лишь раздражают. Но, тем не менее, стараюсь избегать прямого взгляда. Может, чтобы Света не смогла прочитать в моих глазах, что ее догадки верны.
Допиваю холодный чай. Он горький и невкусный. Но сидеть сложа руки и молча выслушивать истории про первую, вторую и десятую любовь становится невозможно.
– Я тебе вот что еще скажу. Ты не против?
Растягиваю губы и, бог видит, как же хочется ответить «нет». Но я же воспитанная, посылать мягко не умею.
– Не знаю, что там у тебя за мальчик и как сильно вы поссорились, но ты попробуй сделать так, чтобы он приревновал тебя, скажем, к своему другу. Ничего серьезного. Легкий флирт, пару соблазнительных фраз. Если ему не все равно, ты это увидишь.
Света ведет бровями и подмигивает. Затем быстро собирает вещи в сумку и кинув короткое «пока» уходит. Ее рабочий день закончился.
Я вскакиваю с кресла резко и начинаю мерить небольшую приемную шагами. Пять в одну сторону, пять в другую.
Ну бред, какая ревность? Мажор только высмеет меня.
Внезапно жалею, что как-то показала Свете свои переживания. Не будь я такой расстроенной, она бы не пристала, не стала бы все это рассказывать и уж тем более раздавать непрошеные советы.
Подхожу к небольшой кофемашине и варю себе порцию кофе, когда еще несколько минут назад пила противный чай. Аппарат начинает громко жужжать и материться. Совсем пропускаю мимо ушей, что в приемной уже не одна.
– Добрый день, – парень здоровается, а я почти подпрыгиваю на месте.
Круто оборачиваюсь.
За время работы к папе много, кто заходил, но в основном это были такие представительные дядечки в синей форме. Они коротко здоровались и проходили к отцу.
А сейчас перед собой вижу вчерашнего студента. На нем клетчатая рубашка и обычные джинсы. Не вписывается он, короче, в наш коллектив. Но тем и цепляет.
Отсутствие погон и формы для меня приравнивается к тому, что парень нескучный. Да он бунтарь!
– А Вы…
– Александра. Белинская, – протягиваю руку и представляюсь.
– Михаил. Корнилов, – мило улыбается и убирает руки в карманы.
Мы смотрим друг на друга. Точнее, я бы уже отвернулась и забрала свой кофе. А этот парень все разглядывает, и невежливо как-то обрывать вроде как наше знакомство.
– Правильно я понял, что дочка? – ведет бровью в сторону таблички у двери.
С легким выдохом киваю.
– Понятно. В таком случае…
Он не договаривает. Дверь в кабинет открывается, и вижу озадаченное лицо отца. Тут же прячу смущение за чашку кофе и отхожу к своему письменному столу. Мне еще, между прочим, дела в архив надо отнести, пока он не закрылся.
– Михаил, Вы ко мне?
– Да, Валерий Алексеевич.
– Проходи тогда.
Парень, улыбнувшись, проходит и закрывает за собой дверь.
Может, не такой уж и парень? Мужчина? Раз работает с отцом. Он наверняка уже окончил институт и теперь занимает какую-нибудь должность в прокуратуре, но в другом районе, например.
И не спросить уже у той же Светы.
Потихоньку собираю вещи, чтобы уйти домой. Отношу дела в архив, выключаю компьютер. Сегодня вечером я обещала маме заехать после работы вместе с отцом, поэтому покорно жду своего родителя, прокручивая новостную ленту в соцсети.
У Аверина новая фотка. Выложена… о боже, несколько минут назад. На ней Стас. Точнее, его часть. Не видно глаз, лишь мажорская фирменная улыбка, которую хочется стереть, но при этом ноги подкашиваются, а мозг странным образом превращается в овсяный тягучий кисель.
Аверин в футболке, которую я ему подарила. Буквы крупные, прямо посередине фотографии.
