За стойкой из полированного дерева сидели два клерка в накрахмаленных белых рубашках и зеленых охотничьих куртках. Расписание экскурсий на сегодня было написано на старой грифельной доске, а на стойке красовалась глиняная ваза с мятными лепешками пастельных тонов.
– Добро пожаловать в «Риверс-Энд». – Женщина-клерк быстро кивнула Оливии, а потом гостеприимно улыбнулась Селии. – Вы остановитесь у нас?
– Да. Селия Брэди с семьей. Муж и сын выгружают багаж.
– Да, миссис Брэди, мы рады принять вас. – Она что-то быстро набрала на клавиатуре под стойкой. – Надеюсь, ваша поездка была приятной.
– Очень. – Селия посмотрела на табличку, пришпиленную к куртке. – Спасибо, Шарон.
– Вы пробудете у нас пять ночей. В вашем распоряжении будут семейный номер, ежедневный завтрак на троих, любой из маршрутов с проводником…
Оливия отвернулась от Шарон, продолжавшей свою приветственную речь, и посмотрела на дверь. Когда вошли Фрэнк и Ной, у нее похолодело в животе. Они несли багаж и рюкзаки.
– Шарон, я помогу. Покажу Брэди их комнату и все остальное.
– Спасибо, Ливи. Миссис Брэди, вы не могли выбрать себе лучшего гида, чем мисс Оливия Макбрайд. Приятного отдыха.
– Вот сюда. – Стараясь не торопиться, Оливия провела их по коридору и свернула направо. – Слева оздоровительный клуб и гостиная. В бассейн можно пройти через них или через южный вход.
Она отбарабанила сведения о времени завтрака, обеда и ужина, о том, как можно заказать еду в номер, о часах работы гостиной, ценах на прокат каноэ, рыболовных принадлежностей и велосипедов.
Пропустив гостей в номер, девочка остановилась у двери и расцвела, когда Селия ахнула от удовольствия.
– Бесподобно! Нет слов! Фрэнк, ты только посмотри на этот вид! Просто как в лесу! – Она быстро подошла к дверям, которые вели во внутренний дворик, и распахнула их. – Господи, и зачем мы живем в городе?
– Это связано с проблемой занятости, – иронически ответил Фрэнк.
– Большая спальня здесь, а вторая там. – Оливия сцепила руки, а потом развела их в стороны. – Если вам нужно что-нибудь еще, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы… Я… Если хотите сходить куда-нибудь во второй половине дня, есть несколько легких и коротких маршрутов.
– Фрэнк, не хочешь вспомнить молодость и поиграть в скаутов? – Селия улыбнулась, не в силах сопротивляться мольбе, горевшей в глазах девочки. – Думаю, мы с Ноем немного поплаваем в бассейне. А ты мог бы прогуляться с Ливи и слегка размять ноги.
– Отличная мысль. Ливи, ты не против?
– Нет, нет, не против! Можно выйти прямо отсюда. – Она махнула рукой в сторону внутреннего дворика. – Тут есть короткий маршрут всего на километр. Можно даже не переобуваться.
– Вот и отлично. – Он поцеловал Селию и погладил ее по руке. – Я скоро вернусь.
– Можешь не торопиться. – Она подошла к двери и посмотрела вслед девочке, которая вела мужчину к деревьям.
– Мама…
Селия обернулась лишь тогда, когда оба исчезли в лесу.
– Да?
– Почему ты ничего мне не сказала?
– О чем, Ной?
– Это ведь дочка Джулии Макбрайд, так?
Селия обернулась. Ной стоял в дверях своей спальни, небрежно прислонившись плечом к косяку.
– Да. А что?
– Мы приехали сюда не для того, чтобы бродить по лесам и ловить рыбу. Папа ненавидит рыбалку. Его идеал отпуска – лежать в гамаке на заднем дворе.
Она чуть не рассмеялась. Ной был совершенно прав.
– А ты как думаешь?
– Он приехал повидаться с девочкой. Неужели в деле об убийстве Джулии Макбрайд появилось что-то новое?
– Нет. Ничего подобного. Ной, я не знала, что оно тебя так интересует.
– А почему оно не должно меня интересовать? – Он оттолкнулся от косяка и взял из стоявшей на столе голубой вазы ярко-красное яблоко. – Это дело расследовал папа, и оно было у него самым громким. Люди все еще говорят о нем. А он думает. – Ной показал подбородком в ту сторону, куда ушел отец. – Даже если молчит об этом. Мама, что все это значит?
Селия пожала плечами.
– Эта девочка… Оливия… написала ему письмо. У нее есть вопросы. Не думаю, что дедушка и бабушка ей много рассказывали, и сомневаюсь, что они знают об этом письме. Давай дадим им немного посекретничать.
– Конечно. – Ной откусил яблоко и посмотрел в окно вслед высокой девочке и мужчине, скрывшимся в лесу. – Просто я удивился.
Деревья сомкнулись вокруг, как гигантские стены древней тюрьмы. Фрэнк ожидал чего-то светлого и чарующего, а вместо этого неуверенно шагал по незнакомому первобытному миру, окрашенному в зловещий зеленый цвет.
Даже звуки и запахи были здесь чужими. В воздухе висела сырость. Ему было бы уютнее в какой-нибудь темной аллее бандитского восточного Лос-Анджелеса.
Он оглянулся через плечо, жалея, что не чувствует успокаивающего веса оружия.
– Ты когда-нибудь терялась здесь? – спросил он Оливию.
– Я – нет, но с другими такое бывало. Нужно всегда носить при себе компас, а если вы новичок – придерживаться размеченных маршрутов. – Она подняла лицо и стала рассматривать Фрэнка. – Думаю, вы городской турист.
Этот термин заставил его усмехнуться.
– Ты права.
Девочка улыбнулась, и у нее засияли глаза.
– Тетя Джейми сказала, что она теперь тоже такая. Но в городе тоже можно заблудиться, правда?
– О, еще как.
Она обернулась и замедлила шаг.
– Вы очень хорошо сделали, что приехали. Я не думала, что вы согласитесь. И даже не была уверена, что вы меня помните.
– Я помню тебя, Ливи. – Фрэнк слегка прикоснулся к ее руке и ощутил зажатость и напряжение, несвойственные двенадцатилетней девочке. – Я думал о тебе. Мне хотелось знать, как ты поживаешь.
– У меня замечательные дедушка и бабушка. Мне нравится жить здесь. Не могу представить себе, что я могла бы жить где-нибудь еще. Люди приезжают сюда в отпуск, но я живу здесь всегда.
Она говорила очень быстро, как будто хотела выложить все хорошее, пока не поздно.
– У вас хорошая семья… – начала она.
– Спасибо. Надеюсь, что сумею ее сохранить. Она улыбнулась и снова стала серьезной.
– У меня тоже хорошая семья. Но я… Вот «питательное полено», – показала Оливия, когда у нее сорвался голос. – Когда падают дерево или ветка, лес их использует. Ничто не пропадает здесь зря. Это пихта, а на ней растут побеги тсуги, мох, папоротник и грибы. Когда здесь что-то умирает, оно дает жить другому.
Оливия снова посмотрела на него; за пеленой слез в ее глазах мерцал янтарь.
– Почему умерла моя мама?
– Ливи, я не могу ответить на это. Никогда не знаю, почему, и это самое трудное в моей работе.
– Это было ни к чему, правда? Зачем уничтожать доброе и красивое? Она ведь была доброй и красивой, правда?
