Она любила отдыхать у теплого моря. Закатиться недельки на три куда-нибудь подальше и погудеть без оглядки! Вот это отдых! Правда, в последние годы она взяла себе за правило посещать модные выставки, музеи и концерты. Ей нравилось изображать сведущую даму.
– Я была в Прадо, а теперь с нетерпением жду, когда привезут в Питер золото Трои, – говорила она знакомым и даже мужу, и Алексей потом долго еще подтрунивал над ее разочарованной мордочкой. По Алениным глазам ясно было видно, что грубо обработанные серьги из коллекции Шлимана ее не впечатлили. Она предпочла бы что-нибудь в духе Алмазного фонда Московского Кремля. Во всяком случае, от современных, стилизованных под троянское золото украшений, что продавались тут же в фойе, она с негодованием отвернулась:
– Какая гадость!
Алена была в разных столицах мира. Поездки не доставили ей особенного удовольствия. Ну, Елисейские Поля, ну, Пикадилли… Ничего особенного. Она даже чувствовала себя немного ущемленной. У ее мужа все-таки еще не было пока столько денег, чтобы она свободно могла чувствовать себя в самых дорогих магазинах. Это ее оскорбляло. Ну ладно там местные – европейцы вечно экономят. Но в дорогих магазинах она постоянно слышала русскую речь. И с завистью наблюдала, как ничем не примечательные дамы – во всяком случае; ничем не лучше ее – запросто выкладывали за часы, за бриллианты, за антикварные вещи, даже за платья суммы, которые она, Алена, потратить не могла. Она хотела жить по меркам высшего класса. То, что во всем мире множество женщин вынуждены каждый день рано утром выходить из дома, чтобы трудиться «на работе» допоздна, Алену совсем не интересовало.
Быдло, что с него взять… По Алениным меркам, Наталья Нечаева относилась к этой же категории.
Алена решительно вошла в салон. Недавно нанятые девушки за входной стойкой ее еще не знали. Она с брезгливой миной прошла мимо них, не ответив на их дежурные приветствия, и подошла к двери, ведущей во внутренний проход в цех, а из него – в башенку. Шифр кодового замка был новый. Алене пришлось вернуться.
– Ты меня знаешь? – спросила она, подходя к охраннику. Он знал Алену и на всякий случай сделал почтительное лицо.
– Проведи меня к мужу, но только потихоньку. У меня для него небольшой сюрприз.
– Я очень извиняюсь, но Алексея Николаевича в офисе нет, – сказал охранник.
– Вот как? – Алена подошла к стеклянной стене и осмотрела улицу. Их машины действительно не было видно, но это тоже ни о чем не говорило. Машина могла стоять в цеху.
– А что, муж вечером не приезжал?
– Я его не видел.
– Тогда откуда же ты знаешь, что его нет в кабинете?
– А ему звонил сотрудник по внутреннему телефону и не мог дозвониться. Я слышал.
– Ну, так открой мне дверь. Я сама посмотрю!
– Алексей Николаевич всегда строго требует, чтобы сначала с ним созванивались, – бубнил охранник.
– Ну есть здесь старший менеджер или кто-нибудь, кто может меня провести?
– Вам надо самой мужу позвонить. Такое правило.
– Позвони сам. Только не говори, что я здесь.
Охранник послушно позвонил.
– Абонент не отвечает.
– Хорошо, я пока посижу в салоне, а ты все-таки найди мне старшего или кого-нибудь…
– Принести вам кофе?
– Неси… – Алена задумалась. Положение вышло глуповатое. Она не может пройти в кабинет к собственному мужу. Ей и в голову никогда не приходило, что это так сложно. Раньше, когда ей иногда приходилось приезжать сюда, она каждый раз была с Алексеем…
Алена заняла ключевую позицию в кресле так, чтобы наблюдать за входом. Буфетчица прибежала к ней с кофе.
«Нет, если я хочу что-нибудь узнать, я должна вести себя тихо».
Она махнула охраннику.
– Как тебя зовут?
– Сергей.
– Так вот, Сергей, если муж вдруг приедет, не вздумай сказать ему, что я здесь. Просто дай мне знать, что он приехал. Понял?
– Угу…
– Ну, смотри. Я ведь все равно узнаю, если будешь хитрить!
Алена от нечего делать открыла иллюстрированный журнал, где перечислялись все достоинства новейших автомобилей. Но автомобили ее никогда особенно не интересовали, и незаметно для себя она погрузилась в размышления о том, что делать дальше.
В лаборатории иммунологии, которой заведовала Наташа Нечаева, каждый рабочий день проходил в принципе одинаково. Сначала больные выстраивались в очередь в регистратуру за карточками, потом расходились по кабинетам к врачам. Многие приезжали сдавать кровь для контроля. Через несколько дней они опять возвращались к доктору за результатом. Весь этот отлаженный механизм работал бесшумно, по-деловому быстро и в то же время не торопясь. Только лица у пациентов были не такие, как в обычных районных поликлиниках. На них застыла сосредоточенность и готовность на все – как заплатить любые деньги, так и получить любой результат. Люди здесь привыкли к плохому, как привыкают к обыденному.
Вела здесь свою группу больных и Наталья Васильевна. Во время ее отсутствия, по его собственной просьбе, их смотрел и консультировал Женя Савенко.
Анализы крови у больных с опухолями и лейкозом делались на дорогих импортных сыворотках. В начале организации работы лаборатории их закупала по своим каналам и на свои тогда еще небольшие деньги сама Наташа Нечаева. Теперь, с развитием торговли и менеджмента, покупать сыворотки стало гораздо легче. Да и саму лабораторию удалось оснастить по последнему слову техники. Были бы деньги да научные мысли, новые идеи, чтобы все это использовать!
Женя знал – генераторов идей Наталья Васильевна ценила больше всех остальных. Человек мог быть неаккуратен, необязателен и ленив. Он мог быть даже хроническим алкоголиком, как один из бывших сотрудников лаборатории, нелепо, кстати, погибший некоторое время назад. Но если человек приходил к Наталье Васильевне с какой-то новой идеей, пусть пока и трудноразрешимой, ее лицо сначала туманилось задумчивостью, а потом изнутри освещалось лаской к пришедшему. Она тут же могла приспособить новую мысль к тому, что было реально воплотить в жизнь. И даже если от некоторых идей приходилось по каким-то причинам отказываться, все равно она ощущала благодарность к людям за то, что они хотели и могли мыслить. Женя думал, что эта черта была ей всегда присуща. Не эмоции, а размышление – вот благодаря чему Наталья Васильевна преодолела многие трудности, встретившиеся на жизненном пути. Собственно, в размышлении она и теперь черпала силы. Но Женя, чуть ли не единственный в лаборатории, знал, как непрочна, ранима и неблагополучна эта внешне уверенная в себе женщина, которую, кстати, многие в их лаборатории даже побаивались.
