— У них нормальные. Но папа Сент-Клера — особый случай.
— Я слышала. — Любопытство раздирает меня, и я понижаю голос: — Какой он?
Джош пожимает плечами.
— Настоящий козёл. Держит Сент-Клера и его маму на коротком поводке, а со всеми другими само дружелюбие. Почему-то так только хуже.
Внезапно моё внимание привлекает странная фиолетово-красная вязаная шапочка, плывущая по фойе. Джош поворачивается узнать, на что я там уставилась. Мередит и Рашми замечают движение шапки и отрывают глаза от книг.
— О, Боже! — восклицает Рашми. — Он надел Шапку.
— А мне нравится, — говорит Мер.
— Само собой, — замечает Джош.
Мередит одаривает его неодобрительным взглядом. Я поворачиваюсь лучше рассмотреть пресловутую Шапку, и к моему удивлению, она оказывается прямо позади меня. И красуется она на голове Сент-Клера.
— Значит, Шапка вернулась, — констатирует Рашми.
— Ага, — отвечает Сент-Клер. — Я знал, что вы скучали.
— У этой Шапки есть какая-то история? — спрашиваю я.
— Только та, что его мать связала её прошлой зимой, и все мы согласились, что это самый отвратительный головной убор в Париже, — объясняет Рашми.
— Неужели? — Сент-Клер снимает Шапку и натягивает её на голову Рашми. Из-под вязаного края комично торчат две чёрные косички. — Ты в ней просто неотразима. Просто красавица.
Рашми хмурится и, стащив Шапку, приглаживает волосы. Сент-Клер снова напяливает эксцентричный головной убор на свои растрепанные волосы, и я соглашаюсь с Мередит. Шапка довольно симпатична. Сент-Клер выглядит в ней тёплым и пушистым, как плюшевый мишка.
— Как выставка? — интересуется Мер.
Сент-Клер пожимает плечами.
— Ничего особенного. А вы чем занимались?
— Анна делилась «тонким намёком» отца, — отвечает Джош.
Сент-Клер морщит лицо от отвращения.
— Я больше не хочу читать его письма, спасибо.
Я закрываю ноутбук.
— Если ты освободилась, я кое-что для тебе подготовил, — говорит Сент-Клер.
— Что? Кто, я?
— Помнишь, я обещал, что заставлю тебя не чувствовать себя американкой?
Я улыбаюсь.
— Ты получил мой французский паспорт?
Я помнила обещание, но думала, что он забыл — всё-таки разговор состоялся несколько недель назад. Мне лестно, что он помнит.
— Лучше. Вчера пришло на почту. Пошли, он в моей комнате.
Произнеся это загадочную фразу, Сент-Клер прячет руки в карманы пальто и с важным видом направляется к лестнице.
Я заталкиваю ноутбук в сумку, перекидываю её через плечо и развожу руками остальным. Мер кажется грустной, и на мгновение я чувствую себя виноватой. Но я ведь не краду его у неё. Я тоже друг.
Я преследую Сент-Клера пять лестничных пролётов; Шапка гордо покачивается передо мной. Мы доходим до его этажа, и Сент-Клер ведёт меня по коридору. Я возбуждена и взволнована: никогда не видела его комнату прежде. Мы всегда встречаемся в холле или на моём этаже.
— Дом, милый дом. — Он достаёт цепочку для ключей с надписью «Я Оставил Своё ♥ в Сан-Франциско».
«Ещё один подарок его матери», — думаю я. На двери висит скетч — Сент-Клер в шляпе Наполеона Бонапарта. Работа Джоша.
— Эй, 508! Почему ты молчал, что твоя комната прямо над моей.
Сент-Клер улыбается.
— Возможно, я не хотел, чтобы ты жаловалась, что я громко топаю по ночам.
— Дружище, а ты, правда, топаешь.
— Я знаю. Извини.
Он смеётся и придерживает для меня дверь. Его комната оказывается аккуратней, чем я ожидала. Я всегда представляла, что у парней отвратительные спальни — горы нестиранных боксёрских трусов и пропитавшихся потом нижних рубашек, незастеленные кровати с простынями, которые не меняли неделями, плакаты пивных бутылок и женщин в неоновых бикини, пустые банки из-под содовой, мешки чипсов, разбросанные модельки самолётов и видеоигры.
Так выглядит комната Мэтта, и я всегда испытывала к ней отвращение. Никогда не знаешь, вдруг под попу подвернётся пакет соуса от «Тако Бэл».
Но комната Сент-Клера опрятна. Кровать заправлена, а на полу лишь одна маленькая стопка одежды. Никаких оборванных плакатов, только старинная карта мира над столом и две яркие картины маслом над кроватью. И книги. Я никогда не видела столько книг в одной комнате. Они сложены вдоль стен как башни — толстенные талмуды по истории, изодранные книги в мягкой обложке и... Оксфордский словарь английского языка. Как у Бридж.
— Не могу поверить, что знаю двух сумасшедших обладателей Оксфордского словаря.
— О? И кто второй?
— Бридж. Боже! Твои новые?
Корешки яркие и блестящие. Собранию Бриджет пару десятков лет: книги уже изодрались и расклеились.
Сент-Клер выглядит смущённым. Оксфордский словарь английского языка стоит тысячу долларов, и хоть мы никогда не затрагиваем тему денег, он знает, что у меня нет средств на карманные расходы как у остальной части наших одноклассников. Это и так понятно, когда я заказываю самую дешёвую еду в меню каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся поесть. Может, папа и хотел дать мне необычное образование, но он не обеспокоился моим ежедневным содержанием. Я дважды просила его увеличить сумму еженедельных расходов, но он отказывал, пояснив, что я должна учиться жить на ограниченную сумму. А это тяжело, так как он не дал мне достаточно средств с самого начала.
— А как у неё дела с группой? — спрашивает Сент-Клер, меняя тему. — Она станет их барабанщиком?
— Да, первая репетиция в эти выходные.
— Это группа того парня… Бакенбарды, правильно?
Сент-Клер знает имя Тофа. Он пытается вывести меня из себя, но я не ведусь.
— Да. Так что там у тебя?
— Вот.
Он вручает мне жёлтый раздутый конверт со стола, и мой желудок начинает танцевать как на дне рождения. Я открываю пакет. На пол падает маленький кусочек ткани. Канадский флаг.
Я поднимаю его.
— Гм. Спасибо?
Сент-Клер бросает шапку на кровать и взлохмачивает волосы. Пряди разлетаются во все стороны.
