— Когда мне надоело видеть пьяного отца, приходящего каждый вечер домой, я стал кричать, что он чертов, эгоистичный алкоголик. Я уже не боялся его, потому что был достаточно силен и в случае чего мог дать отпор кому угодно. Даже ему. Я сказал, что он не один такой, кому тяжело без мамы и впервые толкнул его, находясь на взводе. Отец ничего мне не сделал, не удосужился ответить, а просто молча ушел. После этого случая он стал очень редко употреблять алкоголь, и его отношение ко мне поменялось. Мой родитель начал относиться ко мне холодно. Ни как отец к сыну. Мы виделись по вечерам, перекидывались несколькими предложениями и ложились спать. Так проходил каждый день. А потом, когда Брэдли пожаловался на то, что ему не хватает денег, мы с ним устроились в кафе «Бешеные псы». Половину той суммы, которую я зарабатывал, стал отдавать отцу. Он, естественно, говорил, что ему не нужны мои жалкие деньги, но потом согласился принимать их после моих уговоров и объяснений, что нам нужно не только платить за квартиру, но еще и хорошо питаться. И… это вошло в привычку. Я до сих пор так делаю, но другую половину зарплаты откладываю на университет своей мечты. Конечно, глупо надеяться, что МЕНЯ — такого неудачника примут, что я смогу платить за свою учебу, если все же улыбнется удача. Я надеюсь на что-то, надеюсь, будто моя жизнь будет отличной, яркой и тому подобное, что я поступлю в университет мечты, выучусь, стану каким-нибудь бизнесменом. Глупо, черт подери.
Его карие глаза взглянули в мои заплаканные.
— Знаешь, Селия, что я понял недавно? — произнес он немного тихо. — Что все в этом мире зависит от нас. Только от нас самих. Мы сами строители своих судеб, жизни, будущего. Мы сами решаем, как нам поступать, какими быть, что изменить или исключить из своего существования. Четыре года назад я хотел совершить суицид, но не совершил его, потому что подумал об отце. Если бы я ушел тогда, что бы с ним было? — выдох. — Даже представить страшно. А сейчас я живу, стараюсь сделать свою жизнь лучше. Я пытаюсь. Изо всех сил. И плюю на сложности, появляющиеся у меня на пути. Я знаю, что не смогу исполнить все свои мечты, зато я упорно делаю что-то, чтобы стать хотя бы на шаг ближе к ним. Я иду против течения и не боюсь оступиться и упасть в глубину. Я столько пережил, что понял, несмотря на все, на смерти родных тебе людей, сложности, нужно жить дальше, ведь жизни этого достойна, правда. Да, не спорю, она — паршивая, мерзкая, сложная, но у нее есть и свои плюсы. Можно сделать ее лучше, только для этого нужно желание.
Кенай набрал в легкие больше воздуха и устремил взгляд на зеленые деревья, возле которых расстилались разнообразные цветы, начиная от ромашек, заканчивая тюльпанами.
— Когда я услышал твой крик о помощи в тот день, то неминуемо побежал туда, откуда он исходил. Увидев, как те уроды трутся о тебя, я разозлился. Я видел в твоих глазах страх, надежду на спасение и слезы, — кинул шатен, и я заметила, что его ноздри раздулись. — Не став ждать какого-то чуда, я достал раскладной ножик, чтобы хоть как-то отпугнуть тех. Раньше я имел дело только с двумя им подобными, но тогда пристававших к тебе парней было трое. Я понял, это тот случай, когда нужно воспользоваться оружием, а не применять физическую силу, бесполезную против здоровых горилл. У меня появился страх, что тебе, возможно, причинили вред, я не успел и все такое. Я боялся за тебя так, как когда-то за Брэда. Я хотел тебя защитить. Любыми способами, пусть даже самыми рискованными. И… когда я это сделал, спас от тех придурков, то облегченно вздохнул, узнав, что с тобой все в порядке.
Я слушала Кеная внимательно и ничего не могла произнести. Просто… потеряла дар речи после всего им сказанного.
— При нашем разговоре до твоего дома, ты показалась мне приятной, доброй девушкой. Я захотел, чтобы тот наш небольшой диалог был далеко не последним. Я представил, что мы могли бы быть друзьями. — Он ухмыльнулся. — Я не спал всю ночь. Думал, как ты там, как себя чувствуешь и безумно волновался за твое состояние. Проснувшись утром, я не выдержал бесконечного потока вопросов в голове о тебе, и направился к твоему дому, чтобы разузнать обо всем. И… когда я оказался у тебя за дверью, испугался, увидев на полу кровь и бритвенное лезвие. У меня началась паника, — его голос обрел нотки горечи. — Я начал звать тебя, не знал, что делать, и… жива ли ты, но когда нашел, то обрадовался в душе. Ведь ты дышала, и это было главнее всего. Я сразу же обработал порез на твоей руке, и в мыслях появилось то, что ты его сделала из-за инцидента с теми парнями. Но потом я узнал причину. Ты мне рассказала. Рассказала об «уходе» родителей, как хотела умереть, чувствуя, будто виновата в их гибели…. И я понял, что ты делаешь огромнейшую ошибку, собираясь покинуть этот мир, понял, что наши судьбы имеют схожесть, у нас почти одинаковые истории. Мы оба настрадались и натерпелись многого. И в то мгновения я осознал: я хочу раз и навсегда доказать тебе, что ты ни в чем не виновата, доказать, насколько ужасная, наполненная слезами жизнь может стать прекрасной, если постараться. Я попросил у тебя шанс изменить твои желания, который ты мне потом дала, и сейчас рад, что ты сидишь рядом со мной, выслушивая все это.
— Четыре года назад я чуть ли было не покончил с собой. Четыре года назад я столкнулся с тем, с чем боялся столкнуться. И я смог со всем справиться. Я пережил переломные моменты в жизни, научился думать о том, что я нужен отцу и не могу его оставить. Я остался. Остался жить. И рад этому, потому что встретил тебя.
И тут мое сердце екнуло.
— Я узнал твою историю, и не могу просто так отвернуться. Я не хочу, чтобы ты думала, как умереть и хотела этого. — Он приблизился к моему лицу и вкрадчиво произнес: — Ты должна жить, Селия Джессика Фрай. Должна, слышишь? И я не дам тебе уйти на тот свет. Просто не позволю. Мир не должен потерять такого чудесного человека, как ты. Живи ради тех, кто хочет жить ради тебя.
— Это будет сложно, — лишь удалось выдавить мне, вытирая очередную слезу.
— Ты сможешь, — Кенай улыбнулся, видимо, чтобы утешить меня.
— Думаешь?
— Знаю.
В самолете мы с Кенаем практически не разговаривали. Нам комфортно было в тишине. Весь полет до Портленда я вновь и вновь прокручивала его рассказ о нелегкой судьбе и мысленно жалела парня, думая, что его жизнь была намного хуже, чем моя сейчас.
Он потерял маму, когда был подростком.
Хотел умереть, но остался… остался ради отца.
Вначале Кенаю приходилось тяжко: голод, нехватка денег, пьющий родитель, который вечно кричал на него без причин. Чуть позже он обрел лучшего друга, научился «существовать» в не очень благополучном районе вместе с Брэдом, овладел навыками игры на гитаре за несколько месяцев и усовершенствовал свое тело.
