— Знаешь, ведь я почти ничего не знала о «Формуле» до того, как приехала сюда, а потом послушала тебя, Воана и, кажется, знаю теперь все.
Она рассмеялась.
— Наверное, тебе было скучно слушать, как мы говорим о машинах, о колесах, о моторах?
— Нет, — покачав головой, ответила Мэгги. — Я же привыкла к этому. Ты забыл? Правда, старые машины не совсем то, что «Формула-1».
— Твой отец не такой, как Оскар!
— Нет. По крайней мере, мне так кажется. Лучше с ним не ссориться, правильно?
— В данный момент он делает все, чтобы Филипп Анджелис разорвал контракт с Бассетти и играет с огнем.
— Он его получит?
— Если заплатит, — скривился Рейф. — Но все равно этот год для него неудачный. — И он пожал плечами. — Впереди еще восемь этапов, и он думает, что имеет смысл рискнуть.
— Ты будешь скучать по всему этому, если бросишь гонки? — спросила Мэгги.
Рейф подался вперед и поудобнее устроил больную ногу, прежде чем ответить.
— Не больше, чем по гипсу, когда его с меня снимут, — сухо проговорил он, глядя Мэгги в глаза.
— Шутишь, — не поверила она. — Будешь скучать.
Рейф долго молчал, переведя взгляд на деревушку на противоположном склоне. В ней было домов сто — белых, розовых, желтых, все под черепичными крышами. Потом он вновь повернулся к Мэгги.
— Вот это называется жизнью. Это реально. А гонки — не реальность. Быть пилотом — значит играть роль. Участвовать в шоу.
— Рисковать жизнью, — еле слышно добавила Мэгги.
— Я никогда не думаю об опасности.
— Да если бы думал, то давно бы сошел с ума.
— Что с тобой? Может быть, полазаешь с Воаном?
— Не думаю, что смогу долго выдержать его пение.
— Он тебе нравится? Вы как будто неплохо ладите?
— Да, — кивнула Мэгги. — С ним весело.
— Не то что со мной.
И Рейф посмотрел на больную ногу.
— Мне была нужна передышка, и я ее получила. У меня как будто появились два братика.
— Но ведь ничего не изменилось?
Ничего не изменилось, и Мэгги отлично это понимала. Две недели в обществе малознакомых людей. Рейф прав. Но она не жалела, что приехала. По крайней мере, она не волновалась за него, не воображала Бог знает чего… Он живой, не парализованный, голова в порядке.
— А должно было?
Теперь она тоже не сводила глаз с деревни напротив.
— Хорошо, что ты приехала.
— Погуляем?
— С удовольствием. Только давай не ограничиваться садом. Пойдем подальше.
— Там камни. Дорога неровная… Может быть, не стоит рисковать?
— Надо когда-то сделать первый шаг, — с раздражением проговорил он. — Не оставаться же мне инвалидом на всю жизнь. Я собираюсь вновь стать мужчиной.
— Ты и так мужчина, — улыбнулась она.
— А мне кажется, будто младенец в пеленках. — Он поднялся, хотя это далось ему нелегко. — Я хочу быть нормальным человеком… Как Воан… Захотел и побежал.
— Ладно. Пошли.
И она с улыбкой протянула ему руку.
— Поглядим на Воана… Надеюсь, в эту жару ему пришлось потрудиться. С удовольствием посмотрю, как он мучается.
— Ты говоришь, как Оскар Херрик.
— Черт! Я провел с ним столько времени в последние годы, что не мог не перенять хоть что-нибудь.
Они вошли с балкона в дом, и, куда бы ни хотели направиться, везде перед ними были лестницы. Мэгги стоило большого труда не показывать беспокойства, особенно когда Рейфу пришлось пересекать натертый пол в просторной комнате.
Но когда они вышли из дома, стало еще хуже. Опять ступени, но на сей раз неровные, каменные. За калиткой дорога стала лучше.
Рейф взглянул на часы.
— Уже пять.
— Возвращаемся?
Мэгги посмотрела на него и увидела капли пота у него на лбу. Слишком он себя перегружает. Наверное, устал, хотя они прошли всего сотни две ярдов.
Однако выглядел он неплохо. Швы с пореза над глазом уже сняли. Оскар прислал врача из Монте-Карло. Синяки почти незаметны. Мэгги подумала о том, что, похоже, чем чаще она на него смотрит, тем сильнее влюбляется.
Он остановился и оперся на костыли, а потом кивком показал ей на голое дерево впереди.
— Видишь дерево?
— Да.
— Хочу сегодня дойти до него.
— Ладно.
— И каждый день буду уходить немного дальше.
Радуясь, что он не позволяет себе сдаваться, она не могла отвести от него глаз.
— Тебе надо почаще надевать желтое.
— Да?
— Ты похожа на желтую розу из тех, что цветут у нас на балконе.
Сверху послышался крик. Кто-то звал их.
— Э-э-э-й! Я ту-у-ут!
Склон горы рядом с ними круто уходил вверх, и на нем почти не было растительности, кроме редких пучков травы и нескольких колючих кустов. И он был похож на хорошо укатанную лыжную трассу, до такой степени его обтесали падавшие сверху камешки.
Мэгги прикрыла глаза ладонью, потому что узнала голос.
— Воан! — Она повернулась к Рейфу. — Ради Бога, зачем он туда забрался?
— Пошел верхней дорогой. Там развилка. Одна дорога ведет в Сан-Мартин, а другая — в никуда. Горная тропинка. Ты только посмотри на этого дурака… Там же узко, а он еще раскачивается. — Взяв костыли в одну руку, Рейф приложил другую руку к губам, чтобы Воан услышал его. — Слезай! Воан! Слезай! Обвалится!.. — Он повернулся к Мэгги. — Известняк. Все может быть…
— Отсюда прекрасный вид! — крикнул в ответ Воан.
— Иди вниз, дурак!..
Рейф выглядел испуганным.
Мэгги затаила дыхание, когда Воан, подражая канатоходцам, раскинул руки и пошел по узкой стене.
— О, нет. Неужели он не понимает?
— От него до нас сто футов, — почти не разжимая губ, прошептал Рейф. — Не сегодня, так завтра он доиграется… Честное слово.
Так и случилось.
Не прошло и минуты, как Мэгги услыхала изумленный крик и увидела покатившийся вниз камень, тучу камней, увлекших за собой Воана.
Рейф оттолкнул ее, но вся эта страшная груда остановилась в углублении всего футах в десяти от них.
Они посмотрели наверх.
Мэгги прижала ладонь к губам.
— Дурак! Я его предупреждал!
— Помогите… Снимите меня… Какого черта?..
Когда камень рухнул, Воан покатился вниз, но его падение было недолгим, так как он повис на одном из ближайших выступов, зацепившись за него рубашкой. Болтая в воздухе руками и ногами, он очень походил на пойманную в паучью сеть муху, которая изо все сил старается вырваться на волю.
— Если он не утихомирится, то на него рухнет вся громада сверху, — прошептал Рейф.
— Нет. Я ему помогу.
— Что? — не поверил своим ушам Рейф, а Мэгги уже бежала вверх по тропинке. — Вернись!
