— Он знает о моей расторгнутой помолвке, но дело не в этом. Его бывшая жена… ну, она из очень богатой семьи. Избалованная, эгоистичная женщина, она никогда не относилась серьезно к их браку. Даже не хотела рожать ребенка. А потом развелась с Мигелем и забрала сына. Сначала он боролся за опекунство, но потом понял, что бесполезно бороться против денег и могущества. Так что сын растет без него.
— Какой ужас!
— Да. И он боится, что я тоже могу так поступить.
— Анна! Он не может так думать о тебе. Ты не способна доставить человеку столько боли.
Анна встала и начала беспокойно ходить по комнате. Хло тревожным взглядом следила за дочерью.
— Он не думает, что я сделаю то же самое, — сказала ей Анна. — Но считает, что я слишком молода и еще не знаю, что мне надо в жизни, — добавила она с горечью.
— Надеюсь, ты сейчас не думаешь о Бе-линде? — спросила Хло.
Анна виновато взглянула на мать.
— Иногда я не могу не думать о ней. Вообще у меня в голове все перепуталось. Еще и Скотт! В последнее время я не могу ни есть, ни спать.
— Сейчас ты переживаешь тяжелое время в личной жизни. Не думай, что ты в чем-то похожа на родную мать. Она была наркоманка!
— Я знаю, — кивнула Анна. — Но посмотри, на кого я похожа сейчас. Ничем не лучше. Влюбилась в человека, который не хочет иметь со мной ничего общего!
— Он не позволяет себе влюбиться, дорогая. Так иногда бывает. Но надейся на лучшее. Я всегда считала, что мы с папой хорошо воспитали тебя.
— Иногда мне кажется, что я нравлюсь Мигелю. Но он считает, что моя музыка стоит между нами.
— А что с музыкой, Анна? Ты отдала ей слишком много, чтобы бросить заниматься ею.
— А что бы сказали вы с папой, если бы я бросила музыку? — Анна подошла к креслу матери и посмотрела ей в лицо.
Хло неожиданно улыбнулась, глядя на дочь.
— Наверное, ты прекрасно знаешь, чего хочешь, не так ли? Это не зависит от того, что думаем мы с папой. Твое сердце уже все решило за тебя.
Анна опустилась на колени перед матерью, схватила ее руки в свои. На ее ладонях еще были небольшие раны от лассо, но скоро все пройдет. Тогда ничто не могло бы помешать музыкальной карьере, если бы Анна хотела продолжать ее. Помешать может только ее сердце. А сердце принадлежит Мигелю.
— Мама, со Скоттом я была такая наивная! Мне казалось, что я могла бы и карьеру продолжать, и женой его стать, и иметь детей. Мне казалось, что все будут счастливы. Но когда я влюбилась в Мигеля, я поняла, что на самом деле важнее всего.
Хло понимающе улыбнулась.
— Мне почему-то представлялось, что Мигель именно так повлияет на тебя.
— Так вот почему вы с папой уехали так надолго? Вы хотели, чтобы мы побыли тут вдвоем…
У Хло был виноватый вид.
— Мы подумали, что ничего плохого не случится, если мы подтолкнем вас друг к другу. А нам было очень хорошо вдвоем. Но не кажется ли тебе, что лучше поговорить обо всем этом с Мигелем, а не со мной? Если он будет знать, насколько ты уверена…
Анна всплеснула руками и поднялась.
— Я уже говорила ему об этом. Но он думает, что я мечтаю выступать в Нью-Йорке или Чикаго с большим симфоническим оркестром! Мигелю недостаточно сказать о своих чувствах, мама. Их надо ему продемонстрировать. А как — я не знаю.
Она снова уселась в кресло и посмотрела на мать.
— А ты знаешь что-нибудь о сыне Мигеля?
— Кое-что. Он говорил о нем всего лишь несколько раз, — сказала Хло.
— Он с ним никогда не видится?
— Нет. Мальчик живет в Техасе. Когда Карлос был маленьким, Мигель ездил туда, чтобы повидаться с ним. А потом встречи стали все реже и реже, а вскоре прекратились. Мне кажется, Мигель очень переживает, что у Карлоса теперь другой отец. Он никогда не был уверен в том, что может дать мальчику больше того, что у него есть.
— Но это же ерунда.
— Да. Но как ни странно, он отдалился от мальчика именно из-за любви к нему.
— Я тоже так считаю, — сказала Анна, погружаясь в глубокое раздумье.
— Вообще-то я могу позвонить сестре Мигеля в Колорадо и попросить адрес Карлоса. Если ты, конечно, хочешь, — добавила Хло.
Анна с сомнением посмотрела на мать.
— Мигель придет в ярость.
— Или будет благодарен. Анна вздохнула.
— Я только хочу, чтобы он был счастлив. Звук мотора заставил Хло повернуть голову.
— Тогда, я думаю, этот визитер тебе совершенно неинтересен, — сказала она.
При звуке приближающегося автомобиля Мигель отложил газету и выглянул в окно. Что, черт возьми, понадобилось Далтону в этом доме? Увидев, что молодой доктор вышел из машины и направился к двум женщинам на веранде, он тихо выругался.
Если бы здесь не было Хло, он бы велел ему ехать на пастбище. Но Хло изредка прибегала к помощи Далтона, к тому же он не имел никакого права диктовать Анне, с кем ей разговаривать.
Но минуты шли, а гость, вероятно, не собирался уходить. Мигель чувствовал, как закипает в нем кровь. К тому моменту, когда Далтон сел в грузовик, а Хло следом поехала на своем автомобиле, он был уже в ярости.
Анна зашла с веранды в дом, Мигель встретил ее в дверях.
— Хорошо поговорила с молодым доктором?
В последние дни Мигель часто бывал раздражителен, но не до такой степени.
— Не особенно! Он приехал не ко мне. Доктор сообщил Хло, что ее лошадь здорова и можно продолжать тренировки.
Анна обошла Мигеля и направилась на кухню. Он по пятам следовал за ней.
— Это можно было сказать за одну минуту, а вы разговаривали целых тридцать!
Она надменно подняла брови и взглянула на него через плечо.
— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать?
— Не морочь мне голову!
— Мигель, ты и вправду стал очень раздражительным. То ты говоришь мне, что не хочешь иметь со мной ничего общего, то приходишь в ярость оттого, что я разговариваю с другим мужчиной. Ты ведешь себя как… ненормальный.
Неудивительно, подумал Мигель. При каждом взгляде на нее он испытывал желание. Постоянно боролся с собой, чтобы держаться от нее на расстоянии. Эта борьба истощила его нервную систему.
Он больно схватил ее за руку, так что она даже вскрикнула.
— Чего же ты ждешь от меня, Анна? Я ведь живой человек!
— Но подумай обо мне, Мигель! Сколько раз ты меня отталкивал? Возможно, когда в следующий раз доктор куда-нибудь пригласит меня, я пойду с ним!
Его глаза зло сверкнули.
— Так он тебя приглашал!
Анна не хотела лгать даже ради его спокойствия. И вообще, пусть знает правду. Он не хочет открывать ни сердце, ни глаза. Не хочет верить в ее любовь.
— Да, в кино.
— Подонок!
— А ты кто, Мигель? Он по крайней мере не притворяется.
Этого Мигель не мог вынести. Его чувства к ней были слишком глубоки.
