Он принес ведро, помог деду облегчиться, осмотрел его раны, ногу и руку под лубками и сделал обезболивающий укол. Взялся за чистку печи и, растопив ее заново, заварил чай с травами, напоил дядю Мишу, и тот уснул. На сей раз действительно уснул, а не потерял сознание.
Девушка тоже спала. Мирно и тихонько сопела в уголок спальника, который прижала к груди, укрыв рот и нос. Смешно так и умильно, как маленькая беззаботная девочка, и температура у нее была чуть выше нормальной.
Почему же она все-таки звала папу вместо мамы, когда ей было так плохо?
Это казалось очень необычным, а Тимофей любил докапываться до сути в любом заинтересовавшем его вопросе. Будет любопытно узнать ее историю.
Впрочем, наверняка все банально – папа был, а вот мамы не было в ее детстве по каким-то причинам. С детьми и не такие страшные вещи случаются, уж кто-кто, а он знал это слишком доподлинно.
Ладно, отвлекся. Надо подумать, как экстренно эвакуировать этот прифронтовой госпиталь, а для этого, пожалуй, следует сделать одно простое и, будем надеяться, эффективное действие.
Он вышел на улицу, сделал пробежку, по ходу осматривая окрестности, отработал небольшой комплекс упражнений для разогрева, поплескался в ручье и вернулся в дом.
Печь хорошо растопилась и мирно гудела пламенем, Тимофей подогрел вчерашнюю кашу и поел, запивая чаем.
Ну что, пора бы осуществить задуманное.
Пока «пациенты» спят, он собирался пробежаться до поднимавшейся впереди горной возвышенности и попробовать оттуда связаться со Славиным. И делать это надо было быстро, пока больные не проснулись или у них не произошло ухудшение в его отсутствие.
Он сразу взял приличную скорость и, мысленно включив один из дисков подборки любимой музыки, рванул вперед. Пришлось не только на гору подняться, но и влезть на дерево. Но рация добила до заимки.
– Группа-2 вызывает Кордон! – пришлось повторить ему несколько раз.
– Здесь Кордон, – радостно отозвался Славин на третий вызов. – Как обстановка, Тим?
– Мы в избушке, – тоже обрадовался Тимофей, услышав его голос. – Леший жив, но сильно пострадал, переломы и возможны внутренние кровотечения. У девушки высокая температура, полная потеря сил и, по всей видимости, истощение организма. Требуется срочная эвакуация обоих.
– Принял, – откликнулся деловым тоном Василий Трофимович. – Начинаю организацию спасательной группы. Оставайтесь на месте.
– Тебя понял. Ждем. Отбой.
– Отбой, – подтвердил егерь.
А через три часа самым невероятным образом Славин нарисовался у них в избушке, да не один, а в сопровождении доктора и фельдшера, проявив чудеса организаторских способностей и умение давить на высокое начальство.
Оказалось, вытребовал у администрации района спасательный вездеход с водителем и бригадой медиков. Они проехали по старой, заброшенной лет двадцать назад лесной колее, проходившей недалеко от перевалочной избушки.
Эвакуация прошла, можно сказать, штатно, контингент больных практически все это действие благополучно проспал – Степанида проснулась, когда ее переносил в вездеход на руках Тимофей, что-то пролепетала непонятное с легкой интонацией осуждения и тут же вырубилась снова, стоило им отъехать.
Наверное, представляла себе, как падают направо и налево женщины, отравленные большим баллончиком дихлофоса с надписью «Тимофей», подумал Саргин и, поджав губы, чтобы не заржать вслух, тихо хмыкнул.
А вот на кордоне случилась непредвиденная заминка. Михаила Евгеньевича уже погрузили в ждавшую на заимке «Скорую помощь», а девушка Степанида, проснувшись, госпитализироваться и ехать в больницу категорически отказалась, проявив неожиданно удивительную живость. Выздоравливает, значит, с легкой долей язвительности подумал Саргин.
– Я не больна, я просто немного устала и переохладилась! – правда без достаточной силы в голосе, все-таки убеждала она медиков. – Никуда не поеду. Здесь нормально отлежусь и отосплюсь.
Все «хоровые» убеждения врачей и Славина иже с ними не возымели действия – нет, и все! Уперлась она, да еще возмущаться взялась.
– Да вы что! У нас тут юбилей послезавтра, какая больница? У нас целый сценарий мероприятия, и главный повар торжества тут я, а вы говорите: больница!
– Никакой готовки! – встрепенулся доктор новой волной негодования. – Да вы с ума сошли, барышня! Вам категорически нельзя перегружаться!
– Я не буду! – очень серьезно пообещала она. – Вот честное слово! Стану лежать на диванчике и руководить, – и сообщила ему доверительным тоном: – У меня, знаете, доктор, целых четверо подчиненных.
– Так! – решил закончить этот затянувшийся диспут Тимофей. – Девушка останется. Мы, док, с Василием Трофимовичем обещаем вам за ней присмотреть и позаботиться должным образом. Пишите назначение и рекомендации.
Вообще-то Степанида была права: никакого особого лечения ее состояние не требовало, кроме простейшего – покой, никаких нагрузок и стрессов и небольшая укрепляющая терапия в виде витаминов и кое-каких легких препаратов, а это она и сама вполне может себе устроить. Уж укол поставить себе за милую душу умела.
«Скорая» уехала, увозя беспокойных медиков и Михаила Евгеньевича, а место у кровати Степаниды заняли следователи, которые тут же ринулись снимать показания с девушки, но она уже истратила весь запал, боевой дух и силы на спор с медиками и вести долгую беседу не могла. Уж тем более давать показания.
– У меня в рюкзаке видеокамера, – обратилась она к Саргину. – Я на нее сняла все, что там происходило. Посмотрите. И еще, Тимофей, я вас попрошу: вы перекиньте запись на компьютер и сделайте пару копий на всякий случай, пожалуйста. А вы, – обратилась она к следователям, – составьте по записям протокол, я потом подпишу. Все. Мне бы поспать, господа.
Даже не поговорила со своими парнями, только поздороваться и успели, пока ее переносили из вездехода в дом. Потом.
Стеша проспала больше суток, аж до следующего утра. А вот мужикам такой роскоши не перепало – сначала мальчишки, а за ними и они сами давали показания всем, кому только приспичило – и следственному комитету, и прокурорским. А потом пришлось объяснять этим официальным товарищам, что Саргин не может выступать свидетелем и вообще официально фигурировать в этом деле никаким боком, ибо является личностью сильно засекреченной и не рекомендовал бы никому пытаться что-то про него выяснять, а уж наезжать законодательно и подавно. Считайте, что его вроде как и не было здесь, и на вопрос «А был ли мальчик?» из всем известного произведения в данном случае отвечаем отрицательно.
Подулись немного, но прониклись степенью недоступности гражданина и даже почтение и уважуху особые выказали, приняв за благополучное завершение дела и неудавшееся покушение по паре рюмочек фирменной настойки Василия Трофимовича вместе с героями, то бишь с Саргиным и Славиным.
