Но тут как гром среди ясного неба прозвучал вопрос от того самого молодого руководителя правового блока, на которого я заглядывалась на прошлой неделе:
— Я так и не понял, а кто Юлю замещать будет? К кому обращаться с вопросами?
Все за столом застыли в том положении, в котором были, с нелепыми улыбками.
— Какую Юлю? — не понял сначала Славин, единственный из всех продолжая улыбаться искренне. Парень кивнул на меня, сжимающую ручку и представляющую на ее месте его шею.
Ну все, малахольный, тебе не жить! Считай, ты труп! Нам с Пашкой такие несообразительные руководители не нужны! Вернусь и лично уволю. Хотя нет, я уволю тебя руками Славина! Чтобы ты понял, что такое женское коварство!
— А зачем ее замещать? — все еще не понимал, что происходит, Пашка, но уже напрягся, заподозрив неладное.
Парень обвел взглядом лица коллег, понимая, что сболтнул лишнее. В отличие от него остальные или знали, или подозревали, но все молчали, как и было велено первой леди компании. Но было поздно: босс уже даже улыбаться перестал, и ему пришлось отвечать:
— А разве вы в отпуск не уходите со следующей недели? — поинтересовался он, резко переходя на «вы» и обращаясь ко мне.
Я с оглушительным треском в повисшей тишине сломала ручку, и ее верхняя часть отлетела на середину овального стола, за которым мы расположились. Коллеги перестали улыбаться. Кто-то виновато склонил голову, кто-то, как Светлана Игоревна, задрал подбородок, готовый отстаивать позицию, что парень все не так понял. Но было поздно.
Пашка обвел всех суровым, оценивающим взглядом, проигнорировав меня, резко встал и гаркнул уже далеко не доброжелательным голосом:
— Совещание окончено. Юлия Валерьевна, за мной!
Черт! Черт! Черт!
Выходя, обернулась к коллегам. Светлана Игоревна сжала и подняла кулаки под моим взглядом, мол, борись, держись. Марина смотрела с беспокойством. Мужская часть руководства, возглавляемая Сергеем Петровичем, голодными взглядами уставилась на испуганного суслика из правового блока. Правильно! Растерзайте его! Пусть ему будет так же плохо, как мне сейчас!
Пока мы со Славиным шли по коридору до директорского кабинета, я прямо физически ощущала, как вокруг него сгущается грозовая туча злости и ярости. И действительно, стоило нам зайти в его обитель, он бросил раздраженно планшет на стол, тот прокатился по скользкой поверхности, сбил кружку, та упала, расплескав по полу остатки утреннего кофе, а Паша даже не заметил.
— Что это значит?! Какой еще отпуск?! Почему я об этом ничего не знаю?
— Очередной. Оплачиваемый, — ответила четко и спокойно. Пусть хоть матом начнет ругаться, в отпуск я поеду. Это уже решено. Ни за что не отступлю!
— Почему я об этом не знаю? — снова повторил он, начиная повышать голос. — Я не подписывал никакое заявление! Или ты мне его подмахнула, зная, что я тебе полностью доверяю?
— Что? — возмутилась. — Хорошего же ты обо мне мнения! Ничего я тебе не «подмахивала»! — От подобного обвинения тоже начала злиться, сколько ни пыталась держать себя в руках.
Меня совершенно не устраивал его тон. Он не имел никакого права кричать из-за отпуска, который я уже давно заслужила. Пусть вообще молчит и радуется: со своими переработками я могла бы уехать в кругосветное путешествие на год!
— Я ничего не подписывал!
— Я сама себя в отпуск отпустила. Если хочешь, заявление могу сейчас написать.
У него расширились глаза от подобной наглости.
— А ты на себя не много берешь? Совсем оборзела?! Думаешь, если я к тебе хорошо отношусь, значит, все можно?
— Оборзела? — поразилась слову, которое он подобрал. — Я оборзела?! Ты, дорогой друг, ничего не напутал?
— Это ты, похоже, перепутала небо с землей! Ты рядовой сотрудник, который ничем не отличается от остальных! А расхаживаешь по офису, как королевна! Ты не можешь уехать в отпуск без моего разрешения! А я не отпускал тебя никуда! Ты нужна мне здесь! У нас крупный контракт с китайцами на носу! Надо готовиться, а не по отпускам разъезжать!
— Я в отпуске пять лет не была! — Я тоже перешла на крик, руки у меня затряслись от обидных требовательных слов и нервного напряжения. — Я уезжаю! Хочешь ты того или нет! И плевать мне и на твоих китайцев, и на тебя самого!
— Заткнись! Я никуда тебя не отпускаю! Поедешь греть бока под солнцем, когда я скажу и не тогда, когда у нас контракт на миллионы на горизонте маячит!
— Тогда я увольняюсь! — Сама не поняла, как мой крик превратился в истеричный визг.
Славин же, наоборот, резко успокоился, сложив руки на груди.
— Ха-ха, — хмыкнул он невесело. — Смешно.
Он считает, что я шучу?
— Умойся, успокойся и иди работать, — скомандовало это чудовище.
Выскочила из кабинета, не контролируя своих действий. Я находилась в состоянии аффекта и теперь прекрасно понимала, как жены убивают неверных мужей-тиранов. Если бы у меня под рукой был нож, я бы его тоже всадила пару раз в грудину лучшего друга.
— Юля, что он сказал? — Ко мне в приемной тут же подлетели Марина с Леной.
Я же растолкала их в стороны, залетела в кабинет, схватила белый лист бумаги, ручку и неровным почерком стала выводить буквы, стараясь писать официально и не скатываться в проклятья. Вышло не очень хорошо: с парой ошибок, зачеркиваниями и галочками, которые вставляли в текст первоначально забытые мной даты.
— Юля, успокойся. Не горячись, — рядом крутилась Марина, пытаясь вырвать у меня лист из рук, но я отталкивала ее в сторону, злобно пыхтя. Перед глазами видела только красные точки и жаждала такой же красной крови лучшего друга.
Из приемной доносились крики Славина, который орал на Лену из-за разлитого по полу кофе.
— Юля, ты же Славина знаешь. Что бы он тебе ни наговорил, он это не всерьез. Дай ему остыть, — преградила мне путь подруга, когда я закончила свое творчество на скорую руку.
— Уйди! — гаркнула, а затем оттолкнула Марину в сторону. Она покачнулась, но устояла в своих новых туфлях на шпильках. Я убедилась, что с ней все хорошо, и поспешила в соседний кабинет.
Там Лена, сидя на корточках, не дожидаясь уборщицы, сама поспешно собирала осколки и вытирала пол. Заведенный не меньше моего Славин ходил вокруг нее коршуном и, кажется, выискивал причину, чтобы начать клевать ей макушку. Увиденное меня взбесило еще больше. Нашелся тут рабовладелец!
— Что опять? — поинтересовался он раздраженно, заметив вошедшую меня.
Я быстро приблизилась, припечатала заявление к его мерзкой харе и оттолкнула от себя, из-за чего он отступил на шаг.
— Ополоумела?! — возмутился Славин, срывая лист с лица и глядя на меня таким же горящим взглядом.
— Увольняюсь! — объявила и тут же испытала облегчение, будто с плеч свалился тяжкий груз. Надо же, как легко и совсем не так страшно, как думала. Наоборот, очень хорошо и свободно, без всяких рамок, а впереди, без сомнений, светлое будущее.
Отныне малоуважаемый Павел Демидович вскользь посмотрел на мое заявление и принялся его рвать на части, глядя на меня немигающим упрямым взглядом.
— Нет.
— Что значит «нет»? Я тебе не крепостная крестьянка, не рабыня! Мне не нужна твоя вольная. Я увольняюсь! Заявление ты видел. Так и быть, могу написать еще одно, но потом прощай!
— Я сказал: нет! — снова принялся он орать. — Я тебя не отпускаю!
— Я сама себя отпускаю!
— У меня твоя трудовая! — заорал он, теряя на глазах всю свою уверенность и начиная паниковать.
— Да подавись ты ей! — пожелала, развернулась на каблуках и направилась обратно в свой кабинет.
Марина, которая нашу ссору видела с порога, последовала за мной и, кажется, пыталась снова как-то вразумить, но мной овладели холодная решимость и непоколебимая уверенность, что я поступаю правильно.
Я нашла заявление на корпоративном ресурсе, заполнила его как полагается, распечатала, подписала и принялась собирать вещи из кабинета. Коробки под рукой, как в американских фильмах, у меня не оказалось, зато, как у уважающей себя русской, у меня был мешок с мешками даже в офисе. Вот их я и принялась заполнять. Грамоты, дипломы, благодарственные письма. Эти книги мои личные, эти покупали за счет компании, пусть ими Славин подавится. Одна пара туфель, вторая, третья. Сколько у меня здесь обуви скопилось? Я что, сороконожка? Два пиджака, теплая кофта, запасная блузка. Хорошо хоть юбки нет. Зубная щетка, паста, косметичка, лак для волос, нитки с иголкой. Да я здесь обжилась не хуже, чем Славин у меня дома! Итого три огромных мешка. Так. Что еще? Орхидея. Орхидея тоже моя, мне ее на прошлый день рождения Светлана Игоревна подарила.
