Должен сказать, что впервые мне кажется неправильным видеть её такой.
Она просто няня, напоминаю я себе. Роль, о которой ты всегда ей напоминаешь.
— Стелла, — говорю я сестре, входя в комнату, и, как я и ожидал, она сразу же подходит ко мне и крепко обнимает.
— Рада тебя видеть, брат, — говорит она мне, целуя меня в щеку. — Прошло слишком много времени.
— Давно, — говорю я ей, тепло улыбаясь. Моя сестра младше меня примерно на восемь лет и в начале этого года пережила горький развод, в результате которого она и её маленькая дочь Аня переехали из Дании в Англию. Когда Аврора предложила идею устроить семейную прогулку, я подумал, что должен пригласить и Стеллу. Аня на год старше Клары, и они все очень хорошо ладят, так что было бы здорово, если бы у них снова была эта семейная связь.
— И Аня, — говорю я ей, пока она застенчиво играет со своими косичками. — Ты, наверное, в предвкушении нашей поездки в Леголенд.
Аня кивает. Она иногда медленно ко мне привыкает, но скоро придёт в себя.
— О, — говорю я, переходя на английский и протягивая руку, чтобы Аврора вышла вперёд. — Это новая няня Клары и Фреи, Аврора.
— Приятно познакомиться, — говорит Аврора, делая скромный реверанс.
— Если ты работаешь на моего брата, то в формальностях нет необходимости, — говорит Стелла, подходя, чтобы пожать ей руку. — Кроме того, я едва ли королевская особа. Я — чёрная овца в семье. Развожусь и всё такое.
Аврора улыбается ей. — Я слышала о тебе только хорошее от Акселя.
Я на мгновение уставилась на Аврору, поскольку раньше я почти никогда не упоминал Стеллу. Но тут она почему-то пытается меня разговорить.
Стелла игриво подталкивает меня. — Только хорошее? Это меня удивляет.
Я бормочу в знак согласия, задаваясь вопросом, что за игру ведёт Аврора. Конечно, она не станет быть милой со мной ради того, чтобы быть милой, не так ли?
Нас прерывает ужасающий высокочастотный визг, от которого Стелла ахает.
Я бросаю взгляд на Аврору. — Помнишь условие номер один?
— Это было то, что ты не чувствуешь его запаха.
— For helvede (пер. дат. — Ради всего святого), — говорит Стелла, выпучив глаза. — Что это было?
— Это был Снаф-снаф, — объясняет Аврора.
— Снаф-снаф?
— Да, потому что, видимо, именно так звучит свинья на датском языке, — говорит она. — Я всегда думала, что это отсылка к «Громокошкам»5, но нет.
— Аксель? — Стелла смотрит на меня в недоумении.
— Свинья!? — восклицает Аня.
— У девочек теперь есть домашнее животное, — сухо говорю я, отказываясь находить юмор в этой ситуации. Я бросаю взгляд на Аврору. — Возможно, тебе стоит пойти проверить их. Нам всё равно скоро нужно уходить.
Аврора кивает и быстро выходит из комнаты.
— Она красивая, — замечает Стелла, наблюдая за её уходом, похоже, впечатлённая. — Я понимаю, почему ты её нанял.
Я стараюсь не закатывать глаза. — Нет. Именно поэтому я не хотел её нанимать.
— Потому что она красивая?
— Потому что такие люди, как ты, будут делать предположения, как ты только что сделала, думая, что я какой-то развратный старик.
Она смеётся. — О, Аксель. Тебя вряд ли можно назвать развратным или старым, если уж на то пошло.
— Могу я пойти поиграть со свиньёй? — вежливо спрашивает Аня. Я смотрю на неё, и она явно умирает от желания пойти туда и присоединиться к своим кузенам.
Я пожимаю плечами и смотрю на Стеллу. — Если твоя мама разрешит, то всё в порядке. Но нам нужно уходить через пять минут.
Аня убегает, а Стелла ухмыляется и качает головой.
— Что? — спрашиваю я. У Стеллы всегда есть какое-то мнение о чём-то.
— Я просто никогда не думала, что у тебя будет домашняя свинья, бегающая по дворцу, вот и всё. Если бы наши родители увидели тебя сейчас…
Я прочищаю горло, чувствуя, как чувство вины и беспокойства снова закрадывается в душу. Это всегда происходит в самые странные моменты, просто маленькие уколы, чтобы вывести меня из равновесия.
— Мне жаль, — быстро говорит она, кладя свою ладонь на мою руку. — Я знаю, что без Хелены тяжело.
— Да, что ж. Без неё тяжело. Без отца и матери тоже тяжело.
Она медленно кивает, оглядываясь вокруг. Комната для приёмов — одна из самых роскошных комнат во дворце, с люстрами, картинами маслом и позолоченной мебелью, предназначенной для того, чтобы произвести впечатление на гостей. — Знаешь, когда ты становишься старше, всё выглядит по-другому. Возвращаясь сюда в таком виде… как будто я вообще здесь не росла, а моё детство принадлежало кому-то другому.
— Потому что так и было, — говорю я ей.
— Как это?
Я на мгновение прикусил губу, задаваясь вопросом, понимает ли Стелла вещи так же, как я. У нас было почти одинаковое детство, только меня готовили стать будущим королём, а её — нет.
— Я просто чувствую, что… детство — это то место, где кроется наша истинная сущность. Потому что нам дали свободу думать, исследовать и быть теми, кем мы хотим, независимо от того, какие ограничения были наложены на нас. А когда мы становились старше, мы теряли эту свободу. Нам пришлось стать другими людьми.
Она кивает, нахмурившись. — Возможно, ты прав. Но я думаю, что ты чувствуешь это больше, чем я. Но опять же, я думаю, что любой взрослый человек, вероятно, чувствует это. Взрослая жизнь — это клетка, ограничения медленно наслаиваются с годами, как решётка. Семья, работа, супруги, дети, ожидания. Всё это накладывается друг на друга. Всё это меняет нас, чтобы мы стали людьми, которыми нас хочет видеть общество.
— Посмотри на нас, изучающих человеческое состояние в прекрасное субботнее утро.
Она тихонько смеётся, затем её выражение лица исчезает. Она говорит: — Я действительно должна быть здесь для тебя чаще. — Её голос тихий.
Я смотрю на неё. — Я должен сказать то же самое о тебе.
Она пренебрежительно отмахивается от меня. — Нет. У нас всё хорошо. Правда. Аня любит Англию и целыми днями катается на лошадях. Она живёт мечтой.
— А ты?
— Я? Я смотрю, как она живёт мечтой, — радостно говорит она. — Разве не этого хотят все родители?
Я не могу с ней не согласиться. — Скорее всего, именно поэтому у меня теперь есть домашняя свинья. Мои девочки живут мечтой.
Она смеётся. — Я это вижу. — Затем она оглядывает меня с ног до головы проницательным взглядом. — Хотя ты выглядишь лучше.
Мои брови взлетают вверх. — Ой.
— Ты слишком тощий, — говорит она, тыкая меня в бок.
Я убираю туловище с дороги. — Тощий? Чтобы ты знала, я каждое утро по часу тренируюсь в спортзале.
Стелла только усмехается. — Тогда уж лучше два часа.
— Ты просто дрянь.
— Я просто дразнюсь. Это то, что мама сказала бы тебе. Тебе нужно есть больше мяса.
— Точно. Ну, дети теперь вегетарианцы, так что я думаю, мы можем винить их — и Аврору — за это.
— Похоже, она внесла некоторые положительные изменения.
— Девочки её любят, — признаю я. — И они счастливы. Я не могу просить о большем.
Я удивлён тем, что слова выходят у меня изо рта. Три недели назад я вряд ли сказал бы то же самое. Я даже не уверен, что изменилось.
— Вегетарианцы, свиньи, — замечает Стелла. — Похоже, твоя новая няня перевернула этот дворец с ног на голову.
— Расскажи мне об этом.
Скорее, перевернула мою жизнь с ног на голову.
Забавно, что я начинаю к этому привыкать.
Глава 10
А К С Е Л Ь
Леголенд — это датское заведение и Мекка для детей младшего и старшего возраста со всего мира, которые любят эти раздражающие пластиковые блоки, наступая на которые, чувствуешь себя убитым.
Мы не были здесь с тех пор, как девочки были совсем маленькими, и когда мы ездили, это всегда было больше для рекламы, чем для них. Хелена очень следила за тем, чтобы её часто видели с ними, иначе, по её словам, люди могли бы сказать, что она плохая мать. Поэтому, когда мы ездили, мы ездили в общественные часы, с целой свитой охраны. Хелена всегда говорила, что так мы будем выглядеть более приземлёнными, но дети никак не могли получить должного удовольствия от того, что их целый день преследуют и фотографируют.
