– Прости?! Я должна тебя… простить? – задохнулась Лера, вскакивая с постели и маршируя по спальне. Из одежды на ней был только растерзанный пеньюар. Дерьмо! Я что, успел раздеть жену, думая, что собираюсь трахнуть совсем другую женщину?
– Мне приснилась не ты.
Ну а что я еще мог сказать? Только правду и ничего кроме правды. Мне снилась Лали, именно ее я хотел взять всеми возможными способами… и именно ее имя назвал, когда моя жена начала приставать ко мне, чтобы я выполнил супружеский долг.
– Это понятно, – процедила Лера, запахивая на груди пеньюар. – Но понятно и другое. Я иду вышвырнуть эту чертову няню куда подальше!
Чего, бл*дь?
Я успел подскочить к жене ровно в тот момент, когда она собиралась выйти из комнаты. Схватил ее за руку и оттащил от двери.
– Только попробуй ее тронуть, – процедил, уже представляя, чем именно все обернется.
И да, я был виноват. Но вину свою видел лишь в том, что давным-давно не разошелся с той, с кем у меня уже давно не было ни любви, ни семьи. Нужно было разбежаться с Лерой в тот момент, когда только почувствовал, насколько у нас с ней все стало дерьмово. И к этому не имели отношения ни чужая женщина, ни мой нежданно найденный ребенок.
– Я поняла, – всхлипнула жена, и я отпустил ее.
В этот момент почувствовал себя козлом, но пути назад не было. Или решать все здесь и сейчас (не ночью, конечно, а завтра), или снова тянуть эту волынку, которая не приносила счастья ни мне, ни самой Лере, как бы она ни пыталась убедить себя в обратном.
Она отошла к нашей кровати и уселась на ее край. Закрыла лицо руками и разрыдалась.
А я понял, что сейчас последнее, что стоит делать – это утешать ее. Поэтому не нашел ничего лучшего, как взять спортивные штаны, нацепить их и выйти из нашей спальни.
Отправился коротать ночь в свой кабинет на диван, но в этом не было ничего необычного. И наверно, зря я вообще перемещался для ночевок в супружескую спальню.
Я достал плед и бросил его на диван. Сам улегся сверху и заложил руки за голову. В мыслях все еще появлялись отголоски сна, который я видел так, как будто он был реальностью. Лали, такая настоящая, открытая, готовая на все. Вот, чего я хотел на самом деле. Все остальное было ложью. Прежде всего – самому себе.
Закрыв глаза, я призвал на помощь всю свою фантазию. Сегодня я хотел видеть в своих снах вполне конкретную женщину. И это, как вы успели понять, была совсем не моя жена.
Утром меня разбудили голоса, доносящиеся из кухни. Когда я встал и прошел в их направлении, оказалось, что нас посетила моя теща. Я ее, конечно, видеть был рад. Но только когда она жила на расстоянии нескольких кварталов и приезжала в лучшем случае раз в год. А тут что-то зачастила.
– Доброе утро, – поздоровался, входя на кухню.
Мои глаза тут же нашли притулившуюся на краешке дивана Лали, возле которой стояла коляска. Судя по тому, что Снежана, лежащая в ней, не издавала ни звука, она, видимо, спала.
– Ой, Ильюшенька! А мы как раз о тебе говорили! – сказала теща, вскакивая из-за стола и устремляясь ко мне. – Когда же вы уже оформите документы на этого ангела?
Она указала пухлой рукой в сторону коляски, и я невольно вскинул брови. Ангела? Совсем недавно теща считала Снежану моим отродьем.
– Когда будет нужно, тогда и оформим, – отрезал я, кивая на Леру. – Вы бы лучше за стол присели, Виолетта Петровна. Вон дочь ваша уже что-то приготовила.
Отведя тещу к столу, я усадил ее ждать завтрак, сам же вернулся к Лали.
– Забери дочь и иди к себе, – сказал я мягко, и когда няня вскинула на меня глаза, добавил так, чтобы меня слышала только она: – А если такое повторится, когда бы это ни случилось, сразу звони мне, хорошо?
Лали кивнула, вскочила с дивана и, забрав ребенка из коляски, ушла в свою комнату. Я же повернулся к теще и жене. Последняя, поймав мой взгляд, поспешно отвела глаза. Тем лучше. В следующий раз сто раз подумает прежде чем в очередной раз станет тревожить покой Снежаны и Лали и вытаскивать их на потеху черт знает кому.
А когда Виолетта Петровна уйдет, мы поговорим. И разговор этот вряд ли понравится Лере. Но иного выхода у меня просто нет.
Брошенные напоследок Родионовым слова о матери его ребенка долго не шли у меня из головы. Кажется, я думала о них беспрерывно. И в конечном итоге даже додумалась до того, что, быть может, это была проверка? Что, если Илья уже как-то выяснил личность матери Снежаны и хотел, чтобы я сама призналась?
Но нет, в подобное я все же не верила. Он казался слишком растерянным для того, кто мог затеять подобную интригу.
В последующие дни мы виделись только мельком. И от этого я испытывала такое разочарование, что самой становилось страшно. Приходилось напоминать себе, что я здесь ради своего ребенка, а вовсе не его отца. Хотя правда заключалась в том, что многое изменилось с того момента, как я впервые вошла в этот дом. Совершенно неотвратимо Илья занимал все больше моих мыслей, отвоевывал все больше места в душе. Хотя ничего для этого даже не делал. Просто эти чувства, что испытывала, были чем-то мне неподдающимся. Как будто все происходящее было предначертано кем-то свыше.
И мне оставалось с этим только смириться.
Спустя пару дней после последнего разговора с Родионовым, я возвращалась домой с обычной дневной прогулки с дочерью. Лера, вместе с матерью устраивавшая показные выступления на тему «ах какой милый у нас ребенок, сю-сю-сю», вовсе не интересовалась Снежаной в отсутствие Ильи дома. И это было только к лучшему. Переносить ее поползновения в сторону моей дочери становилось все сложнее. Но иного выбора, кроме как терпеть, у меня до сих пор не было.
Однако в этот день судьба решила,
