На парне одни шорты, влажные как после купания в реке и, наплевав на скромность, ладонями робко скольжу вдоль дорожки жёстких волос, спускающейся от его пупка, под тугую резинку. Бес бормочет что-то не особо цензурное, что теряется в громком припеве и, отстранившись, сам стягивает с себя шорты.
– Люблю, – признание, годами хранимое за семью печатями, бездумно срывается с губ и бесследно тает в надрывных аккордах, пока Бес легко подхватывает меня под ягодицы и усаживает на ещё не остывший от дневного зноя парапет.
Его прикосновения жадные, горячие, беспокойные и я цепляюсь пальцами за твёрдую мужскую спину, с каждой секундой всё больше теряя рассудок. Всё меркнет перед первобытным, жестоким влечением двух человеческих тел друг к другу: Митя, Егор, компания, орущая песни у озера. Весь мир. Мне уже совсем нет дела, насколько это всё безумно, когда он льнёт к моим губам, утягивая в горький от никотина на своих губах поцелуй.
– Держись за меня крепче, – властно шепчет на ухо Бес, и я слегка откидываюсь, послушно обнимая руками его поблескивающий в лунном свете торс. Сам он тоже меня придерживает, но одной рукой. Невероятно, однако, меня сейчас ничуть не волнует зияющая за спиной чёрная бездна. Для меня существует лишь отражение звёзд в его затянутых тьмой глазах и чувство полёта, срывающее все тормоза, когда он снова находит мои губы. Его требовательный язык почти сразу перехватывает инициативу, кружит голову, заставляя внутренне кричать от раздирающего счастья. Он мой. Здесь. Сейчас. Только мой.
Бес особенный. Для меня особенный. Он перерождает моё тело в совершенно новое – настоящее, живое, чувственноё. Его свободная рука бесстыдно гуляет по моей полыхающей наслаждением коже, провожаемая пьяной россыпью мурашек, и от этого так жарко, так волнительно, что я подаюсь ближе, инстинктивно обхватывая ногами его бёдра. Одно резкое движение мне навстречу и я теряюсь в короткой вспышке боли. Бес вжимается в меня так жёстко, так остервенело, словно хочет вплавиться. Его мышцы дрожат под моими руками от неимоверного напряжения, но он всё-таки замирает.
– Почему не сказала? – шепчет, склонившись к уху, и в его голосе слышится неприкрытый укор.
– Тогда бы ты ко мне не притронулся? – отрывисто спрашиваю, путаясь пальцами в его волосах, и внимательно прислушиваюсь к новым для себя ощущениям. Бес только что овладел не только моим телом, он проник в каждую клеточку моего существа, будто всегда был его частью.
– И не мечтай, – жарко шепчет, прикусывая мочку уха. – Всего лишь сделал бы всё более... достойно.
"Более достойно это чуть не произошло несколько десятков раз!", усмехаюсь про себя, вынужденно признавая, что при всём при том, ни один из них так и не вызвал желания продолжить. А с Бесом неважно где, неважно как. С ним всё иначе и без ненужных прикрас. По-настоящему идеально.
– Не сдерживайся со мной, – прошу, улетая от его возобновившихся, осторожных движений, от чувства собственной наполненности, от короткого, частого дыхания, щекочущего кожу.
Парень охотно подчиняется моей просьбе. Сдержанность никогда не была его сильной стороной. Он с облегчением выдыхает, будто разрывая сковывающую цепь и напористый, интенсивный ритм его движений чистым наслаждением отдаётся в моём затуманенном страстью мозгу. Я выгибаюсь, подставляя тело его жарким губам. Умираю, ощущая его в себе, толчок за толчком. Всё быстрее. Острее.
Мои рваные стоны и всхлипы переплетаются со словами звучащей с реки песни:
"...Как части паззла, двое стали одним целым
И это не просто метафора постельных сцен."*
– "Одно сердце на двоих..." – эхом повторяет Бес, обдавая горячим, сбивающимся дыханием моё ухо.
И в это мгновение я рассыпаюсь от сладкой судороги раз за разом пронзающей тело тысячами дрожащих осколков, словно отделяясь от измотанного напряжением тела.
Люди действительно умеют летать...
Бес ускоряясь, сжимает в стальных объятьях, до помутнения в глазах и боли в рёбрах, чтоб грубо толкнувшись в последний раз, глухо простонать моё имя. А, затихнув, не отстраняется, медлит, тщательно убирая с моего лица налипшие пряди и касается губ мимолётным поцелуем.
– Никогда больше не затыкай мне рот.
Оставив на моих губах ещё один поцелуй, Бес подхватывает за талию, помогая спуститься с парапета, и беззастенчиво принимается искать свои шорты. А я одеваюсь, торопливо, пряча пылающее от смущения лицо. В темноте таких мелочей не видно, но от самой себя при всём желании не спрятаться. Мгновения внезапного помешательства позади, и реальность бьёт так, что я вздрагиваю. Эти чёткие, уверенные движения, этот тон – грубоватый и категоричный. Всё вдруг напоминает о случившемся в его квартире, о сохранившейся между нами недосказанности. Дело даже не в том, что я умолчала об истории с Егором, пусть это и немаловажно, дело в дальнейшем развитии событий. Необходима ли я Бесу в такой же степени, как и он мне? Как подобрать нужные слова, чтоб разобраться в этом, не показавшись чересчур навязчивой?
С моей стороны до жути легкомысленно, подумать об этом только сейчас, когда мои поры сплошь пропитаны его потом, а на бёдрах красуются красноречивые следы недавних утех. В глубине души грызёт неприятная мысль, что для Антона это просто случайный секс, и теперь я дрожу, как осиновый лист, со смесью надежды и страха ожидая его реакцию.
– Эй, ну ты чего? – оборачивается ко мне только что натянувший шорты парень. С взлохмаченными волосами и резко вздымающейся грудью, причудливо расписанной изломанными тенями, он выглядит, как киногерой, вырвавший победу в решающей битве. Причём герой явно отрицательный. Отбитый на всю голову классический злодей. – Иди ко мне, мышонок.
Грубоватая ироничность его тона и давнишнее прозвище как некий тайный код выпускает запертую неизвестностью лавину чувств. Это же он, мой старый добрый Бес. Рядом с ним тепло и безопасно, так отчего меня всю колотит? Нервиничаю, волнуюсь.
Антон не дожидается, пока я отомру, подходит первым и, притянув к себе, бережно, как в день, когда мы подружились, целует в лоб.
– Поедешь ко мне? – не отнимая губ от моей кожи, просит парень, и я недоверчиво вскидываю брови. Неужели в моей жизни намечается просвет? Его близость, неожиданная ласка, нежность в голосе. Все слишком сказочно, чтоб оказаться правдой.
– Хорошо, – неосознанно тяну руку к его лицу, чтоб удостовериться, что это всё реальность, но она тотчас оказывается в его большой, тёплой ладони.
– Идём. Только сперва спустимся к реке, попрощаемся с моими друзьями.
Антон ведёт меня за собой, пиная в сторону раскиданные по пути бутылки и придерживая мешающие нам ветки разросшейся у стен дикой вишни. Этот простой, но такой трогательный жест заботы пробирает до слёз. Что поделать, если мне, не шибко разбалованной посторонним вниманием, в каждой мелочи видится бездна тепла. Оказывается, не так уж и много нужно для счастья и вместе с тем неизмеримо – один конкретный человек.
Мы сворачиваем на протоптанную тропинку, ведущую к реке. Отсюда до костра рукой подать, и я в нерешительности замираю, так как в одном из трёх парней, пьяно напевающих знаменитую "Рюмка водки на столе", признаю младшего брата Егора. Он сидит по-турецки, приобняв симпатичную брюнетку и нас пока не замечает, полностью поглощённый импровизированным концертом. Будет обидно, если он меня узнает. Объяснятся сейчас с Антоном, тем более в его присутствии – не лучшая из затей, мало ли, чем это чревато. А Бесу я обязательно всё расскажу, сегодня же, только наедине и в более спокойной обстановке, не стоит недооценивать его взрывной характер. Как бы потом плакать не пришлось, ведь ситуация достаточно деликатная и любые раздражающие факторы непременно сыграют не в мою пользу.
Я так боюсь потерять его снова.
– Не паникуй, мышонок, они безобидные, – Антон уверенно тянет меня к костру, на ходу подхватывая свою сброшенную в траву футболку.
Видела я их "безобидность" в деле, по крайней мере в том, что касается шатена. А, с другой стороны, разве Бес не такой же? Хуже, вспоминается мне один случай из детдома. Не каждому взбредёт в голову душить противника, цитируя Лермонтова, да с такой жуткой улыбкой, что я тогда сама чуть от страха заикаться не начала. Тому верзиле пришлось несладко, и больше он меня не обзывал, что совсем неудивительно, урок был впечатляющим. По сути, в Антона не сложно влюбиться, не зная его настоящего, но соль в том, что его жестокость никогда не была для меня тайной и я изначально полюбила его именно таким, со всеми раздирающими его голову и душу демонами.
