для друга поддержкой и опорой. Помните семья — это практически то, что слышится — «семь Я». Пока вас только двое, так вот, желаю, чтобы вы как можно скорее стали настоящей семьей.
Юлька с умилением смотрела на будущую свекровь, в красивых голубых глазах заблестели слезки. А я не удержалась, взглянула во время этой речи на Шувалова — та же маска сосредоточенного, уверенного в себе бизнесмена. Ни одной эмоции не появилось на его лице, даже когда Екатерина Юрьевна произнесла слова про настоящую семью. Только вдруг, словно почувствовав мое внимание, серые глаза, смотрящие до этого в лицо мамы, говорившей тост, переключили свое внимание на меня. Расплавленная сталь его взгляда опалила, так что я задохнулась, поспешно отвела глаза и, пытаясь хоть как-то остудиться, глотнула шампанского из бокала.
— Какие прекрасные пожелания, — похвалил тостующую отец.
— Екатерина Юрьевна, спасибо! — принялась обнимать будущую свекровь Юлька. — Очень трогательные слова. Насчет семи детей не знаю, но обещаем в самом ближайшем будущем порадовать вас внуком или внучкой.
«Для настоящей семьи достаточно будет пяти детей, двое вас уже есть, — подумала я, — Юля неправильно посчитала, точнее, поняла тост».
Глаза Екатерины Юрьевны тоже наполнились слезами…
— Спасибо, мама, — сдержанно произнес Шувалов.
В гостиной раздался задорный звон бокалов.
— Гости, закусывайте, — засуетилась наша с Юлей родительница, — в ресторане предложат более изысканные закуски, у нас скромная семья, но мы старались с Ниночкой и Таней, чтобы было все красиво и вкусно.
— Ага, целое утро девчонки мои колдовали, нет бы просто бутербродов нарезать, а им вздумалось эти буржуйские канапе готовить, — вставил папа. — Им, видно, неудобно, что семья у нас небогатая, вот и решили повыделываться.
— Папа! — возмущенно вскричала Юля. — Опять ты со своими коммунистическими речами.
Отец нахмурился. Надеюсь, он сегодня не будет сильно выпивать на свадьбе и не позволит себе разгромных речей о том, что все богатые, мягко скажем, люди очень плохие, одним словом, редиски. Хотя сейчас я уже была склонна согласиться с папой, поскольку облапошенная Золушка больше не верила в существование прекрасных принцев.
— Папуль, дело не богатстве, — постаралась быть дипломатичной я, — это просто желание человека сделать свою жизнь, да и праздник, более красивыми.
— Ну что вы, Николай Алексеевич, зачем вы так говорите? Мы тоже довольно простые люди, — неловко стала извиняться Екатерина Юрьевна.
Шувалов отпил один малюсенький глоточек шампанского и отрицательно мотнул головой, когда мама предложила ему попробовать эти злосчастные канапе.
— Уже пора ехать в ЗАГС, — мрачно сказал он.
* * *
— Дорогие гости! Мы рады приветствовать Вас на официальной церемонии бракосочетания.
Боже мой, ну почему я согласился на этот дурацкий фарс… Что за глупость?! В самом деле, кому и что пытаюсь доказать? Решил изобразить из себя мученика? Думаешь, Таня оценит?! Фиг тебе, Шувалов. Развернется и с чувством выполненного долга пойдет искать своего достойного мужчину. А тебе придется жить с абсолютно чужой девушкой, с которой у вас нет ничего общего, никаких совместных интересов, которую ты по большому счету не знаешь, более того, даже не хочешь узнать. Одна надежда, что наша семейная жизнь продлится не слишком долго. Млять, однако есть одно обстоятельство, которое неразрывно нас объединяет — совместный ребенок. И я обещал самому себе сделать все возможное, чтобы его детство было счастливым.
— Гости, гости, давайте не будем толпиться за спиной брачующихся, вас немного, становитесь по обе стороны от жениха и невесты, так можно будет видеть не только спины молодоженов.
Краем глаза заметил движение чего-то алого и сразу будто обжегся, жар к чертям собачьим перекрыл дыхание. Пытаясь успокоиться, взять себя в руки, глубоко вдохнул. Я ведь мужик, а не баба, не должен показывать свои чувства. Но от поступившего в тело кислорода этот долбаный жар, блокирующий дыхание и скрючивающий внутренности в какой-то невыносимо саднящий узел, разгорелся только сильнее.
Ожидаемо гости Лазаревых встали со стороны невесты, а мои немногочисленные приглашенные — со стороны жениха. Где-то на периферии зрения мне все так же виделась обжигающая мозг краснота Таниного платья. Какое удобно расположение гостей. Мне стоит только чуточку повернуть голову и вот она, моя прекрасная Роза. А ведь специально так броско и ярко вырядилась, чтобы еще больше разодрать, поцарапать своими шипами мое сердце. Дескать, посмотри, Сашка, какое сокровище ты умудрился потерять. Потерял, кто же спорит… Одно радует, ее сердце тоже кровоточит, именно об этом говорит выбор такого знаково-выпендрежного платья, а также чуть горделиво вздернутый, словно в попытке защититься, подбородок и горящие мрачной торжественностью глаза. Подрагивающие, расплескавшие шампанское тоненькие пальчики тоже мне о многом поведали. Моя маленькая, пытающаяся казаться сильной девочка. Про себя я вообще молчу, когда она появляется рядом, забываю, как дышать, будто собака, становлюсь в стойку, а все внутри скрючивается и вздыбливается от ее присутствия.
— Дорогие молодожены! — продолжила между тем сотрудница загса. — Любовь — это большое сокровище, дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда, связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы, и сегодня ваши сердца заключают союз биться рядом неразрывно на всю последующую жизнь.
Какая ересь? Какая на хрен любовь?! Моя настоящая любовь стоит чуточку в отдалении с застывшей торжественной маской на лице и, наверное, испытывает удовлетворение от этого почти свершившегося акта справедливости. Конечно, Таня должна быть довольной, ей ведь нравится когда мужчины поступают ответственно и благородно. Черт. Шея сама так и норовила повернуться в сторону прекрасной Андалузской леди. Ты женишься на другой девушке, Сашка, поэтому я продолжал смотреть прямо перед собой в довольно симпатичное лицо ведущей этого свадебного фарса.
— Перед тем, как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать, является ли ваше желание создать этот союз свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак?
Как это ни парадоксально, я добровольно иду на голгофу, только вот мое сердце совсем не открыто, наоборот запечатано, заклеймено любовью к женщине, которая считает меня подлецом.
— Прошу ответить вас, жених?
А может, послать их всех… и сказать свое твердое: «Нет!» Представляю, как вытянутся лица здесь присутствующих, особенно белобрысой сучки Ля-ля-ля. Поздно, уже поздно отступать, Сашка. Если ты так поступишь, то ещё больше упадешь в прекрасных глазах Тани Лазаревой.
— Да, — твердо и громко произнес я и немного развернулся, якобы к своей прекрасной невесте, но смотрел чуточку поверх ее плеча, прямо в темные глаза моей прекрасной Розы… Мне показалась или в них мелькнула боль?
— Прошу ответить вас, невеста?
— Да, — радостно заверещала прекрасная блондинка.
Показалось, Шувалов, показалось…
