о Саве. Это его вера в парня безгранична, моя — тает на глазах.
— Думаешь, почему он мечтал отойти от дел? — по-доброму смеётся в ответ Галина Семёновна. — Этот бизнес вытягивает из него все жилы. А Чертов не из тех, кто ведёт дела абы как.
— Тогда отчего он не продаст акции Влада американцу? — рассуждаю, задумчиво рассматривая черный рисунок кофейной гущи на дне чашки. — Влад и сам был бы рад никогда не иметь с ними ничего общего.
— Не приходилось мне как-то об этом думать, — вздыхает моя пожилая собеседница. — Но разве акции теперь не Владу принадлежат? Как Чертов их может продать? — Никак.
— Вот! Сама же всё понимаешь! Но и пустить на самотёк дело всей своей жизни Иван Денисыч не сможет. Не такой он человек… До последнего будет биться.
— А что, Сол Моррис совсем ему не помогает? — язык покалывает от одного только имени Савы, произнесённого вслух.
— Чего не знаю, того не знаю! — разводит руками Галина Семёновна. — Отрезать тебе ещё кусочек?
Киваю несмотря на то, что в душу не спросясь крадётся отчаяние, выедая те ростки надежды, что едва успели там прорасти. Опять мимо! Очередная попытка выйти на след Ветрова разбивается вдребезги.
— Влад говорил, что Моррис нашёл покупателя на свою долю. Может, и правда продал уже, потому и не помогает Чертову, — ковыряя чайной ложкой новую порцию шарлотки, рассуждаю вслух.
— Продал? Американец? Марьяна, ну ты скажешь тоже! — недоумевает женщина. — Только слепой не видел, как он несколько лет добивался этой сделки. А сколько он тут пороги обивал, пока вы с Владом девочкой занимались!
— Ве… Моррис?— вовремя исправившись, ошарашенно смотрю на Галину Семёновну. — Зачем?
— Дословно не скажу, не знаю, — она немного тушуется, но очень быстро берёт себя в руки. — Иван Денисыч как-то обронил, что иностранец этот требовал снять запрет с Влада на продажу акций. Так что ты, деточка, всё в корне неверно поняла: Моррис этот не продать свою долю порывался, а напротив, забрать себе всё.
Мотаю головой, но никак не могу ухватить нужную мысль за хвост.
— Странно только, что запал у паренька резко пропал, — продолжает Галина Семёновна, но я без намёка на стыд взволнованно перебиваю женщину.
— Когда Сол Моррис в последний раз был здесь?
— Ой, погоди! — Галина Семёновна мысленно прикидывает что-то и загибает пальцы. — Так, накануне беды той и перестал появляться. Ну точно! Я ещё у Чертова отпросилась Ванечку, внука моего, в первый класс проводить. Вот и считай, как осень пришла по календарю, так и не видать Морриса этого. А ты чего вся скукожилась, Марьяна?
— Просто, — едва размыкаю губы. — Вспомнила тот день, — бессовестно вру, пока тело судорогами сводит нервная дрожь.
Галина Семёновна смотрит на меня настороженно, словно чует неладное. Старательно уходит от острой темы разговора, внезапно вспомнив о пользе морской рыбы, да только видит, что я совершенно её не слушаю.
— Марьяна! — она касается моей дрожащей ладони. — Не держи в себе! — просит ласково. — Всё равно не удержишь, только накрутишь себя почём зря! Что тебя так встревожило, девочка?
— Если бы Влада тогда убили, — от одного только предположения мороз пробегает по коже. — Кому бы достались акции? Марусе?
— Она ж ребёнок еще! — хмурится Галина Семеновна, не улавливая сути моего беспокойства. — Тебе, наверное. Ты ж его жена.
— А если бы и меня в тот день не стало? – в ушах грохочет, а пострадавшее плечо начинает нешуточно так припекать, хоть и повязку уже несколько дней как с меня сняли.
— Тогда бы акции вернулись ко мне! — внезапно доносится со спины хриплый голос Чертова.
— Так составлен договор! — опережая мои вопросы, поясняет Иван Денисович.
— А вы? — оборачиваюсь к старику, пока сердце сердце пропускает пару ударов. — Вы бы продали их Солу Моррису?
— Да, — не раздумывая отвечает старик, окончательно вышибая из землю из-под моих ног.
— Галочка, организуй-ка мне кофейка, пожалуйста!
Чертов ослабляет тугой узел галстука на шее и вздохнув садится напротив меня, а застигнутая врасплох внезапным появлением хозяина дома Галина Семёновна краснея подрывается к кофемашине.
— Конечно-конечно! Сейчас-сейчас! – суетливо тарахтит, оставляя меня наедине с Дьяволом.
— Так значит, Марьяна, ты полагаешь, что это Сол пытался убить моего внука? — в голосе старика не намёка на волнение. Напротив, тот пропитан насмешливой иронией, будто я только что сморозила небывалую глупость.
— Я ничего не считаю, — ложкой размазываю по блюдцу печёные яблоки из пирога, пока один за одним сумасшедшие импульсы пронзают разум догадкой: во всём виноват Ветров. И в смерти отца, и покушении на Влада, и на меня — во всём! — У вашего Морриса был мотив. И не один. Тем более…
Хочу рассказать про чёрный внедорожник и появление Ветрова на кладбище в день похорон отца, но старик в очередной раз решает за меня: о чём говорить, а чём молчать.
— Мальчик ни при чём! — обрубает на корню мою реплику Чертов. — Я готов за него поручиться!
— Даже так? – нервная улыбка касается губ. Ещё месяц назад я и сама могла бы поручиться за Саву, а сейчас все аргументы работают против него. — Откуда такое слепое доверие этому американцу? Как давно вы его знаете? Насколько хорошо?
— Ну уж поболе тебя, деточка! — старик сверкает безумным взглядом, таким жутким и притягательным одновременно, что становится не по себе.
— Вы в курсе, что «Сол Моррис» его ненастоящее имя? — смело встречаюсь с Дьявольским взглядом.
— Отчего же ненастоящее? — улыбается старик. — Самое что ни на есть настоящее. Оно было дано ему при рождении. Не поверишь, но я держал этого малого на руках, когда ему и недели ещё не было.
— Звучит неубедительно! — качаю головой.
— Убеждать тебя в чём-то у меня нет никакого желания, но и вхолостую разбрасываться обвинениями в адрес моего мальчика я не позволю!
— «Вашего мальчика»? — с ложкой в руке вскакиваю с места. — А чей «мальчик» сейчас с дырой в сердце в реанимации лежит? Не ваш? Сол Моррис вас обманывает, а вы слепо ему верите!
— Хватит, Марьяна! — бьёт по столу раскрытой ладонью Чертов. —
