тело снова начинает болеть. Чертов подонок! Уж лучше бы сразу убил, чем так…медленно лишать меня жизни, наслаждаясь.
***
Утром я просыпаюсь на кровати, завернутая в одеяло. Откинув его, с ужасом понимаю, что на мне нет совсем ничего, даже трусов! Кто раздел меня, как посмел притронуться…
Не помню, ночь была такой тяжелой, что я совсем не запоминаю даже как оказываюсь на кровати. Мне было больно, я пыталась согреться на полу, так как даже подняться самостоятельно сил не было.
Окидываю комнату взглядом. Я в тюрьме у зверя и кажется, выпускать он меня не собирается.
Накинув на себя одеяло, подхожу к двери, и начинаю тарабанить по ней кулаками, что есть сил.
— Открой дверь! Выпусти меня отсюда!
Кажется, я скоро дыру в этой двери проломлю, и к счастью, это работает. Дверь вскоре открывается, а в ней Маргарита стоит. Та самая домработница. Она окидывает меня строгим взглядом, качая головой.
— Здравствуй, Асенька.
— Дайте мне уйти. Пожалуйста!
Порываюсь выскочить от сюда, но Маргарита успешно преграждает мне дорогу.
— Нельзя. Господин Бесаев приказал тебя не выпускать, пока тебе не станет лучше.
— Мне уже лучше! И я другое приказываю! Дайте пройти мне!
Едва ли с ног не сбиваю Маргариту, и вылетаю за дверь, но тут же врезаюсь в грудь Беса, который с легкостью заталкивает меня обратно, с силой сжав мою руку.
— Я что велел тебе делать, Маргарита?
— Извините, Тимур. Асенька выглядела такой бледной, я не думала, что она попытается…
— Пусти, пусти меня!
Шиплю на Беса, но он не отпускает меня, только дальше в комнату заталкивает. Через секунду дверь захлопывается, и я снова оказываюсь наедине с монстром.
— Мне больно! Да чего ты хочешь, пусти меня, сволочь!
Шиплю на него, и Бес наконец отпускает. При этом он бросает на меня какой-то злой дикий взгляд, и я с ужасом обнаруживаю, что от трепыханий мое одеяло сползло, и прямо сейчас Тимур отлично может видеть мою голую грудь!
При этом взгляд его мгновенно темнеет, и я быстро натягиваю одеяло обратно.
— Не смей смотреть на меня, подонок!
— Ты где таких слов набралась, а? Пианистка, блядь.
— Не твое дело!
Отворачиваюсь от него, кутаясь в одеяло. Знаю прекрасно, что оно вообще не спасет меня, если Бес захочет большего.
— Вижу, ты уже ожила. Отлично. Пора прекращать твой кайфовый рай.
Меня аж передергивает от этого заявления. Боже, как можно быть таким камнем, неужели он вообще не понимает, насколько больно сделал мне?! Оборачиваюсь, и с глазами серебристыми встречаюсь. Обида душит меня, и я едва сдерживаю слезы, когда выкрикиваю палачу прямо в лицо:
— Рай?! Да я в аду жила все это время! В аду, в который ты меня опустил!
Бес усмехается, однако это больше похоже на волчий оскал. Дикий, жестокий, разъяренный просто.
— В каком аду? Купаясь в аплодисментах, виляя жопой перед фотографами или глотая наркоту ты в аду была, а мотылек?
Бес берет мой локон волос, и на палец его наматывает. Так нежно, он когда-то целовал мои волосы и мне нравилось, но теперь даже такое его прикосновение заливает кислоту мне в вены.
Больно. Как же болит!
С силой локон свой вырываю с его ладони, обжигаясь о горячую кожу. Не смей Ася! Даже не думай поддаваться. Ни после всего.
— Не трогай меня! Чудовище. Лучше бы ты меня убил, меня, а не ее!
Бес серьезно смотрит на меня, а я опускаю глаза. Смотреть не могу в ответ. Мое сердце разрывается от боли. Как он мог… как мог сотворить с нами такое.
— Что ты несешь, девочка, у тебя галлюцинации уже?
Он хватает меня за руки, а у меня дрожь по всему телу от этого прикосновения дьявола. Дышать становится труднее, и я начинаю вырываться, но Бес сильнее, и держит так крепко, невозможно.
— Не надо, не трогай! Я ненавижу тебя! Как ты жил все это время, Бес? Как спал по ночам, нормально?!
— А я не спал. Из-за тебя, суки! Глаз сомкнуть не мог.
Рычит, резко отпускает меня, и я сваливаюсь на пол.
Дышать тяжело, я быстро закрываю лицо руками, чтобы Бес не видел моих слез. Я дочери сильной быть обещала, но рядом с ним…меня на куски просто рвет.
Обхватываю колени руками. Все же плачу при нем, хоть и отвернувшись спиной. Покачиваюсь, пытаясь успокоится, и не получается. Совсем ничего не выходит.
— Я знаю, ты меня ненавидишь, но прошу, отведи меня на могилу. Пожалуйста! Я рядом с Амели хочу быть. Я там сама умру, просто рядом хочу быть в последний миг. С ней.
Говорю это тихо, но Бес все слышит прекрасно, и я улавливаю его тяжелое дыхание, однако в следующий миг он буквально отрывает меня от пола, с силой хватая за плечи:
— На какую блядь, могилу, Ася?! Ну, что ты несешь, что?!
Он встряхивает меня сильно, а я только грудь голую ладонями пытаюсь прикрыть. Одеяло под ногам лежит, а зверь смотрит на меня просто ошалело, дико, голодно и так строго, как еще никогда до этого.
— К ней. Тимур, пожалуйста, я к Амели моей на могилу хочу.
Шепчу ему, роняя слезы, и тогда Бес рывком меня к себе прижимает. В волосы руками зарывается, и я прямо чувствую, как он почему-то дрожит. Демон. Жестокий страшный палач. Он тоже меня убьет, я знаю.
— Девочка моя…Черт, Ася. Приди в себя, ну же! Ася, очнись!
Его голос сбивается. Никогда еще таким Беса не видела. Палач крепко меня к себе прижимает, я чувствую жар его тела, его запах, и не могу! Простить такое не могу, я лучше сдохну.
С силой вырываюсь, и толкаю Беса в грудь чувствуя, что еще немного, и я просто лишусь жизни. Мое сердце не выдержит. Так долго…без Амели.
— Это ты очнись! Хватит мучать меня, Тимур! Я к дочери хочу! Убей меня тоже, как и ее, убей!
Ору на него, заливаясь слезами, и вижу только, как Бес проводит рукой по лицу, тяжело выдыхая.
— Если ты не успокоишься сейчас, я вызову врача, раз ты вообще не в адеквате.
Бес чеканит строго, и я прикладываю ладонь ко рту, пытаясь заглушить рыдания.
Я не понимаю его…он что, не верит мне? Бес реагирует так, будто впервые про дочь слышит, и мне не верит. Совсем.
***
— Ну, как там Ася? Отходит потихоньку?
Виктор дает закурить. Я выхожу из комнаты Аси полудохлым. Не могу смотреть уже на нее такую. Злую, расстроенную, абсолютно зависимую от наркоты и неадекватную.
— Нет.
