после развода мое сердце настолько обледенело, что ни один из этих успешных мужчин так и не мог его растопить.
Безумно страшно довериться вновь не тому.
— Спасибо за обед и до встречи, — поднимаюсь со своего места, беру в руки сумку и сбегаю к выходу, прежде чем Владислав успеет предложить встретиться где-то вне рабочего времени.
Открываю приложение такси, но в такую погоду конечно же все автомобили заняты.
— Вас подвезти? — слышится за спиной. Оборачиваюсь, хочу отказать, но понимаю, что иногда стоит сдаться. Проявить слабину.
— Спасибо, такси сейчас практически не найти, — демонстрирую экран телефона.
— Пойдемте, я припарковался у ресторана, — он открывает дверь, распахивает передо мной зонт и пропускает вперед.
Мы почти бежим к его машине. Ветер такой, что с ног сбивает. Дождь льет, норовя затопить весь город. Мои ноги вмиг становятся мокрыми. Зонт почти не защищает от капель дождя.
— Замерзли? — спрашивает Влад и включает подогрев сидений.
Я пристегиваюсь, поправляю волосы и называю ему свой домашний адрес. Едем молча, тишину разбавляет негромкая музыка, льющаяся из динамиков. На дорогах безумные пробки, поэтому в пути проводим больше часа.
— Мне стоило все же такси подождать, вы столько времени из-за меня потеряли, — произношу негромко.
Мне и в самом деле немного неловко из-за того, что ему приходится везти меня домой через весь город, а потом обратно ехать. Даже несмотря на то, что он сам предложил это.
— Ничего страшного, у меня сегодня свободный день, Агата. И я не против провести его в компании такой прекрасно женщины, — улыбается мне, а я пропускаю его комплимент мимо ушей.
Наконец-то машина замирает напротив моего дома. Он подъехал к парадной настолько близко, насколько это возможно.
— Возьмите зонт, Агата, — останавливает меня, когда я открываю дверцу машины, готовая выскочить из салона и бежать к двери.
— Здесь несколько метров всего, — оборачиваюсь, смотрю на протянутый мне зонт.
— Потом вернете, — улыбается.
— Спасибо. И до встречи, — выхожу из машины, раскрываю зонт и, обходя лужи, иду к парадной.
— Агата, — от этого голоса застываю на месте.
Оборачиваюсь. На мгновенье теряюсь.
Что он здесь делает?
Машина Влада как раз выезжает со двора, а Серебрянский под дождем, наплевав на то, что за несколько секунд промокнет до нитки, бежит ко мне.
Берет из моих рук зонт, поднимает выше, накрыв им сразу нас двоих. Выглядит злым, словно я успела в чем-то провиниться перед ним.
— Что ты здесь делаешь?
— Кто привез тебя?
Спрашиваем одновременно.
— Я была на свидании, — произношу едко, хочу задеть его. Хочу, чтобы не думал, что все еще по нему страдаю. Да, вокруг меня много мужчин, Серебрянский. Это тебе я оказалась не нужна.
— На прошлой неделе был этот Франческо, а теперь кто, Агата? И с кем ты нашего сына оставляешь, пока по свиданиям то с одним мужиком бегаешь, то с другим? С ненадежной няней, которая готова вместе с чужим ребенком запрыгнуть в машину, заприметив богатого мужика на дорогой тачке?
Он смотрит на меня так зло, словно свидание с мужчиной после развода это нечто из ряда вон выходящее.
А я моргаю часто-часто, открываю и закрываю рот, пытаясь понять правильно ли его расслышала.
Нашего сына?
Мне не послышалось?
Игорь знает, что Тимур его сын?
Как?..
— О чем ты говоришь? — спрашиваю, но шум дождя перекрывает мой голос, поэтому приходится повторить.
— Агата, не делай из меня дурака.
Он делает шаг ко мне, мы стоим нос к носу, чувствую, как промокли и заледенели мои ноги, но сейчас меня абсолютно не интересует простужусь я или нет.
— Я прекрасно умею считать, чтобы понять, когда был зачат Тимур. Только не нужно сказок о том, что он родился раньше срока, — морщится он, словно заранее залез ко мне в голову и прочел все отговорки, которые я смогла бы придумать.
Мне становится безумно страшно из-за того, что он знает правду. Хочется сбежать. Потому что более чем уверена, Серебрянский захочет отсудить у меня ребенка. Ребенка, которым пять лет не интересовался, а теперь вдруг у него родительские чувства проявились.
Я стою и молча смотрю на него. Просто не знаю что сказать. Открываю и закрываю рот, чувствую как подкатывает паническая атака.
— Я дал тебе достаточно времени смириться с моим возвращением в твою жизни. У тебя было множество шансов признаться первой в том, что Тимур мой сын. Но ты этого не сделала, Агата. Я хочу принимать участие в воспитании сына и я очень надеюсь, что ты не будешь препятствовать этому и не доведешь все до суда.
— Не делай из меня сумасшедшую истеричку, Игорь, — я не могу сдержать истерику, взмахиваю рукой, каждое слово ему в лицо выплевываю. — Тебе не кажется, что это немного странно: исчезнуть на пять лет, абсолютно не интересоваться моей жизнью, а сейчас заявиться с какими-то требованиями? Тимур рос без отца, Игорь, и это полностью твоя вина. Я и не думала скрывать от тебя сына. Я хотела сказать тебе о беременности, как только узнала об этом. Но знаешь что сделал ты, Игорь? — мой голос срывается, по щекам катятся слезы. Обещала, что перед ним никогда не буду слабой, но в очередной раз не сдержала своих обещаний. — Ты бросил к моим ногам сумку с деньгами и попросил не препятствовать разводу.
— Ты ничего не знаешь, Агата, — его нервы тоже на пределе, он повышает голос, перекрикивает дождь.
— Нет, Игорь, я все знаю! Все! И о твоей любовнице в том числе.
— Что за бред? Какая еще любовница?
— Это не бред. Я видела вас. Ты хоть бы шторы закрыл на окнах, когда ее в нашу квартиру привел.
— Давай сядем в машину и ты мне объяснишь кого я приводил в нашу квартиру и когда. Этот чертов зонт сдувает ветер, ты вся промокла.
— Никуда с тобой не пойду, Игорь. О сыне поговорим позже, я не собираюсь препятствовать вашему общению, но от меня держись, пожалуйста, подальше. Я тебе не собачка, которую можно бросать, потом возвращаться, а потом соседям отдать, потому что надоела. У меня своя жизнь, у тебя своя. На этом сегодняшний разговор закончим, — разворачиваюсь, чтобы уйти, но Игорь хватает меня за руку и тянет на себя.
— Ни черта он не закончен, Агата, мы только начали.
И тянет меня в сторону своего автомобиля.
Игорь заталкивает меня в машину, громко хлопает дверцей, отрезая меня от остального реального мира. Я вся дрожу, то ли от холода, то ли от нервного напряжения. Наблюдаю как
