― Папа. ― Я прилагаю все усилия, чтобы cдерживаться, но все равно говорю сквозь зубы, чувствуя, как учащается сердцебиение. ― Я не знала, что ты сейчас в городе.
― Приехал пару дней назад, ― отвечает он бодро, не обращая внимания, что я стою мрачнее тучи, сложив руки на груди. ― Я собирался повидать в Нью-Йорке кое-каких друзей, но когда позвонил Дэнни, я подумал, что отложу все встречи, чтобы встретиться с моими девочками.
Мои девочки.
Черт возьми, от его слов меня тошнит, но я цепляюсь за вторую часть предложения. Дэниел ему позвонил?
Я перевожу на него шокированный взгляд, но Дэниел болтает с Кариной о переделке ее кухни, и, кажется, не замечает больше ничего.
― Нам все сделали заново, ― говорит Карина и обводит помещение рукой, демонстрируя гранитные рабочие поверхности, как ведущая телевикторины.
― Здорово, ― кивает Дэниел.
― А чем тебя не устраивала старая мебель? ― спрашиваю я.
Карина удивленно распахивает глаза:
― О, боже, если бы ты только это видела! Раньше тут были мраморные рабочие поверхности и деревянные полы!
Судя по тону ее голоса, можно подумать, что это тяжкое преступление. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
Карина так же, как и отец помешана на трате денег на симпатичные, но бесполезные вещи. Для него это ― дорогие отпуска, ужины за пятьсот долларов и британские костюмы ручной работы. Для нее ― дизайн интерьера и дизайнерская одежда. Я не понимаю, как они могут жить в кредит, оплачивая все кредитными картами, и зависеть от богатых друзей, которые заплатят по счетам. Они не понимают, что рано или поздно придется расплачиваться, считая, что имеют на подобное поведение полное право.
Мама всегда изо всех сил пыталась контролировать отца, чтобы сводить концы с концами, но теперь, когда ее больше нет, отец порхает с места на место, задерживаясь у старых приятелей слишком долго, выпрашивая их одобрение и сухое гостеприимство. А Карина? Конечно, сестра выходит замуж за сорокадвухлетнего, дважды разведенного мудака-инвестиционного банкира по определенной причине. И это отнюдь не его внутренний мир.
Я никогда не ставила себе целью угодить в эту ловушку. Я всегда искала подработку во время учебы и каникул. Давала уроки в средней школе, а в колледже работала в небольшом книжном издательстве. И по крупицам откладывала сбережения, которые помогут мне оплачивать квартиру после окончания и поддержат, пока я не найду работу.
Я поклялась, что никогда не буду зависеть от посторонних так, как зависят отец и сестра. Но все мои старания отгородиться от любой помощи родственников не значат, что сейчас я должна застрять с ними в одной комнате, чувствуя, как мое дыхание снова перехватывает.
О чем, черт возьми, думал Дэниел?
― Давайте пройдем, чтобы поесть, ― говорит Карина и смотрит на часы, хмурясь. ― Александр уже должен спуститься.
«Пожалуйста», ― посылаю я безмолвную молитву, чтобы мой шурин побыстрее закончил разговор. Чем раньше мы разделаемся с ужином, тем раньше эта пародия на счастливую семью закончится.
Карина с папой идут в столовую, а я задерживаю Дэниела.
― О чем ты только думал? ― шиплю я, чувствуя, как кровь стучит в висках ― первый предвестник скорой панической атаки. ― Зачем ты звонил моему отцу?
― Эй, ― Дэниел берет меня за руки, чтобы успокоить, но добивается обратного. Я хочу оттолкнуть его, наброситься или еще что-нибудь в этом роде. ― Что я говорил о наведении мостов? ― напоминает он спокойно.
Я вспыхиваю:
― Ладно Карина, но отец?..
Я никогда не рассказывала Дэниелу о наших разрушенных отношениях, но, видимо, он замечает, что я действительно здесь одинока, потому что смягчается.
― Прости, ― говорит он. ― Я не хотел заманивать тебя в засаду. Но он позвонил мне, а тут этот ужин…
Кровь застывает у меня в жилах.
― Он тебе звонил? ― Дерьмо, это неспроста. ― Что он хотел? ― требовательно спрашиваю я.
― Только узнать, как твои дела, ― Дэниел озадаченно хмурится. ― Он сказал, что ты не ответила ни на один его звонок.
― Потому что он ни разу не звонил. ― Я стискиваю зубы. Мой отец ведет себя как заботливый родитель только тогда, когда ему это выгодно.
― Попытайся пережить сегодняшний вечер, ― Дэниел пристально смотрит мне в глаза. ― Ради меня.
Я чувствую новый виток вины в животе. Как я могу сердиться на своего парня за его попытки воссоединить мою семью, когда сама напортачила по полной?
― Хорошо, ― киваю я.
Я буду подлизываться к отцу в течении сегодняшнего вечера, это наименьшее, что я могу сделать.
Лицо Дэниела озаряется улыбкой.
― Узнаю свою девушку.
Я жду, пока он отойдет и тянусь в карман за пузырьком. Один, два, три, четыре. С минуту я колеблюсь, но чувствую, как пылает моя кожа под платьем. Поэтому кладу одну таблетку в рот. Бог знает, как я в ней нуждаюсь.
***
Ужин ползет черепашьим шагом. Дэниел счастливо болтает с Кариной и Александром о закусках, о своем поиске работы и о том, сколько всего приходится учить, чтобы успешно сдать экзамен по адвокатуре. Я соскальзываю на своем стуле ниже и про себя считаю, сколько раз Александр оскорбил мою сестру и сколько бокалов выпивает отец.
Выходит чертовски много.
― Как движется подготовка к свадьбе? ― спрашивает Дэниел Александра, когда Карина вносит основное блюдо: что-то невразумительное, состоящее из крошечных голубиных тушек в потеках соуса. ― Вы уже назначили дату?
― Не спрашивай меня, ― фыркает Александр. ― Я удивлюсь, если она мне об этом вообще скажет. Целыми сутками я только и слышу: цыпленок или говядина? Бежевый или морозный белый? ― передразнивает он саркастически. ― Иногда мне становится интересно, для чего я вообще нужен. О, да, правильно, чтобы платить по счетам.
Папа смеется:
― Так долго, как будет нужно, верно, конфетка?
Карина вспыхивает от напоминания ее двух неудавшихся помолвок. В первый раз парень бросил ее ради работы в Азии, а вторую она разорвала сама, когда жених потерял свою высокооплачиваемую работу, и они должны были съехать с квартиры.
― Я просто шучу, дорогая, ― добавляет папа, наливая себе очередной бокал вина из стоящей возле него бутылки. ― Уверен, вы будете очень счастливы вместе.
Сестра садится на свое место, все еще выглядя оскорбленной. Я чувствую легкое сочувствие. Папа в своем репертуаре: выдает резкий комментарий, замаскированный под шутку. Я давно научилась не позволять ему залезть мне в душу, но сестра по определенным причинам продолжает ему это прощать.
