– Игорь! – вдруг услышал он позади себя бравый окрик главрежа.
– Ого, никак проснулся, – фыркнул Веткин себе под нос и остановился. – Сейчас будет премию выписывать… выговорами.
– Игорь, – подошел Криворуков, старательно отводя взгляд в сторону. – Я наслышан о ваших сегодняшних успехах. Наслышан.
– А чего такого? – насторожился Веткин. – Всем понравилось. Вашей жене особенно. Ее никак не могли со сцены утащить.
– А я тебя не ругаю. Я восхищен, можно сказать. Я давно замечал в тебе эдакую нотку режиссерскую. И вот специально все устроил. Дай, думаю, проверю – способен ли парень на…
– Похоже, сегодня половина театра меня проверяла. Кроме Татьяны Банченко, Чеботарева и вашей жены, все старательно меня брали на измор. Проверяли.
Щеки главрежа пошли красными пятнами, поэтому он добавил в голос металла.
– И что удивительно! Ты прошел проверку! – обрадовал он Веткина. – И я приготовил тебе сюрприз. Прошло твое время зайчиков и массовки! Я договорился, и тебя приглашают на курсы режиссеров. В столице. Их ведет мой друг, так сказать… Ну-у, конечно, я похлопотал и… После седьмого числа ты можешь смело отъезжать.
У Веткина загорелись глаза – столица! Режиссерские курсы! А почему бы и нет? У него для этого имеются все задатки…
– А вы точно договорились? А то я приеду, а на меня там уставятся, как на лося, который вышел из леса.
– Если Звездоруков сказал, то можешь не сомневаться, – довольно хмыкнул главреж и неторопливо пошел думать о предстоящей новогодней ночи.
У Игоря сегодня был день исполнения желаний! А как еще назовешь этот день?!
– Игорь, – подошла к нему Татьяна Банченко. – А я тебя везде ищу.
Веткин затаил дыхание.
– Игорь… – мялась Татьяна. – Ты меня обещал сводить… Ну, помнишь. Ты говорил, что здесь старушка одна судьбу предсказывает.
Татьяне сейчас так хотелось, чтобы ей сказали: «У тебя будет второй брак, и жить ты будешь долго и счастливо». Они многим так говорят. Пусть и ей скажут. Нет, она не хотела замуж за Игоря Веткина. Она просто хотела быть счастливой. А Игорь… он просто показал, что она тоже может быть любима. Конечно, он приятный молодой человек, но ему нужна не она, а ей нужен не он. Достаточно Татьяна была в семье тягловой лошадью, хочется крепкого, надежного тыла.
– Тань, так мы идем? – окликнул ее Игорь. Он, похоже, о чем-то говорил, а она пропустила.
– А ты точно знаешь эту старушку?
– Да ее здесь все знают. Она по соседству живет. Пойдем прямо сейчас.
– Погоди, я хоть переоденусь.
Она забежала в комнату. Муж лежал на раскладушке, прикрыв глаза. Сейчас он был похож на дохлого петушка.
– Татьяна-а, Татьяна-а, ты приготовила мне завтрак? – умирающим голосом вопрошал он.
– Некогда мне, мой драгоценный. Продукты в сумке, приготовь сам.
Пока Эдмунд от возмущения хлопал челюстью, она выскочила из комнаты к поджидавшему ее Веткину.
Старушка и в самом деле жила совсем рядышком. Они прошли по узкой тропочке. Игорь шел вперед и то и дело оборачивался.
– Ты не замерзла? У тебя сапожки-то вон какие хорошенькие. Наверное, холодные, – наконец поинтересовался он. Игорь был единственным, кто заметил ее обновки.
– Нет, они теплые, – фыркнула в рукавичку Татьяна.
Такая забота, будто о маленькой девочке, очень умиляла.
Они пришли к маленькому, сгорбленному домику, Веткин постучался, и к ним вышла такая же старушка, маленькая и сгорбленная.
– Бабушка, а мы к вам, здравствуйте, – поздоровался Веткин.
– Вижу, милок, вижу… Так заходите, не дело на пороге-то торчать, – ответила старушка, окинув их цепким взглядом.
Они прошли в дом. В нос сразу же шибанул аромат каких-то трав, цветов, еще чего-то сладкого…
– Ты, милок, здесь посиди, – усадила его возле печки старушка. – А ты, матушка, со мной пойдем.
Татьяна оробела, но последовала за старушкой.
Маленькая, почти со шкаф, темная комната. Почему, интересно, здесь так темно? На улице-то еще светло.
– Глаза у меня больные, не могу на яркое солнышко глядеть, вот и пасмурно у меня здесь, – лопотала себе под нос старушка. – А ты присаживайся. Вон стул. Чего пришла? Судьбу свою хочешь узнать?
Знахарка пронзила посетительницу острым взглядом совсем не больных глаз. Татьяне стало чуточку не по себе. Но когда пятнистая кошка прыгнула к ней на колени, страх отпустил.
– Ух ты, какая красавица! – улыбнулась Татьяна. – Прямо царевна, хвост-то какой пушистый!
– Кыш, – согнала с колен кошку старушка. Потом снова посмотрела на Татьяну и качнула головой. – Не буду я тебе ничего говорить. Потому как… негоже ребенку про судьбу матери слушать. Ступай.
Татьяна поднялась, ничего не понимая.
– А почему вы мне ничего не скажете? У меня что-то страшное, да? – перепугалась она.
– Чего ж страшного? Я ж сказала, ребеночек в тебе. Зачем ему про твою судьбу знать?
– Во мне? Ребеночек? – не поверила Татьяна. – То есть я беременная? Не может быть!
– Отчего ж не может? Ты хотела, вот он и появился. Мальчик будет.
Татьяна хотела было обрадоваться, но разум заставлял сомневаться. Откуда старушка может знать про какую-то беременность? Ни анализов никаких не взяла, ни УЗИ не сделала…
– А к чему мне твоя моча, прости, господи, чай не уборная здесь, – словно читая ее мысли, отвечала старушка. – По тебе ж и так все видно. Шесть недель у тебя. Вон и фигурка ужо поплыла. И губы…
Татьяна бешено принялась считать недели… Как раз шесть недель назад у нее был день рождения, и Эдмунд решил подарить ей драгоценный подарок – себя. Хм, неужели в самом деле – ребенок?
– Говорю ж тебе – мальчик у вас будет… Серафимом назови, больно мне имечко нравится.
Нет. Какой Серафим? Татьяна себя великолепно чувствует, никакой тебе тошноты, и голова совсем не болит, не кружится, а у беременных всегда чего-то болит.
– Да ничего не болит у нормальных беременных, – прошамкала бабуся. – Чего им болеть-то? Чай не болезнь это – ребеночка вынашивать, а дар господний.
Татьяна вздрогнула. Бабка мысли, что ль, читает?
– А что – я это вслух подумала? – спросила она.
– Да нет, вроде губами-то не шлепала, – покачала головой старушка. – А по лицу-то все твои думки видать.
– А-а, понятно, – улыбнулась Татьяна. – А-а…
– А аптека у нас сегодня закрыта, – уже не смотрела на нее колдунья. – Приедешь, сбегаешь к врачу. А сейчас поберегись, чай не одна уж, скакать да деревья на себе таскать.
Татьяна фыркнула – даже про елку бабке было известно.
– Иди уже, зови своего артиста великого, – махнула рукой бабка.
Татьяна не удержалась:
– А откуда вы знаете, что он артист?
– Эко чудо! – усмехнулась старушка. – Дык дед-то Плутон уж всех оповестил, что артисты приехали.
