На моей памяти тетя Света со всеми знакомыми мужчинами всегда говорила примерно как генерал с младшими по чину офицерами. Нет, она и пошутить с ними может, и даже вроде как пококетничать, но как-то все или по делу, или рядом с делом… А в итоге еще и так глянет, что вряд ли кому покажется привлекательным на фоне подобных взглядов даже обычный флирт… Так я думала всегда и всегда была уверена что советника юстиции Костицыну С.П. ничего, кроме работы, маленькой Светки и меня, всерьез не волнует. И уж в последнюю очередь — мужчины. И вот после этого, можно сказать, впервые в жизни увидеть, как она смущается перед Родионовым?.. Ух как интересно!..
— Катя? — Она меня наконец заметила, а я из-за своих мыслей начисто пропустила, о чем они с Виталием Константиновичем говорили, стоя уже возле Ольгиного стола. Психологиня молчала и только кивала головой: похоже, у нашей красотки впереди очередная командировка в столицу.
— Вот что, Катюш, — откашлялась слегка охрипшая тетя Света. — Я сейчас поднимусь ненадолго в прокуратуру, а потом вернусь сюда, к тебе: мы должны вдвоем максимально быстро набросать план следствия… Так что жди!
И не успела она развернуться к двери, как Родионов с прытью впервые подкованного жеребца скакнул впереди нее и эту дверь распахнул. И мы с Сашей Малаховым остались вдвоем — если не считать уже собиравшей свою сумку Ольги. Наши оперативники находились на летучке, а Любавин, как обычно, опаздывал.
— Не обижайся на меня, — грустно сказал Малахов. — Я и не собирался на тебя стучать, просто Родионов задавал конкретные вопросы, а я отвечал… Не сердишься?
— Саша, за что, по-твоему, я должна сердиться? За то, что с самого начала оказалась права и девочку действительно не просто, как ты изволил тогда выразиться, «трахнул какой-то дружок-наркоман», а изнасиловали и убили?.. Я бы сердилась в том случае, если мне удалось бы это вам всем доказать. А так — все и без меня сделалось, можно сказать самодоказалось…
Он с сомнением поглядел на меня и ничего не ответил. Тем лучше! Можно идти к себе и приступать к работе. Мне хотелось привести в порядок свои довольно хаотичные записи по делу Маши, прежде чем Светланочка Петровна спустится вниз. А то будет стыдно… У нас с ней совершенно разная манера работать. И — это я должна признать сразу на все сто процентов — у нее она куда более четкая, чем у меня.
Дело, по-моему, не в опыте, а в том, что тетя Светлана очень ясно и логично мыслит, с таким мышлением надо родиться… Мне кажется, мамуля покойная тоже была такая, а вот мне, к сожалению, от природы этого дара не досталось. Я, скорее, двигаюсь вперед во время следствия интуитивно, и мне всегда ужасно трудно свое мнение обосновать… Семь потов сойдет, пока это сделаю. Но пока что я зато не ошибалась со своей интуицией ни разу! Жаль, что ее нельзя предъявлять начальству в качестве обоснований своего мнения. Кстати, я терпеть не могу заполнять наши бумаги. Так что насчет «легкого слога» Любавин сильно преувеличил — причем исключительно чтобы избавиться самому от рутинной работы. Представляю его разочарование, когда он всю эту пачку обнаружит вновь на собственном столе с «сопроводиловкой» Малахова… Так и надо старому зануде! Совсем обленился…
В итоге настроение у меня получилось отличное, я даже успела привести свои записи в порядок к тому моменту, как Светланочка Петровна объявилась в нашем кабинете, кстати сказать, по-прежнему не освященном присутствием моего коллеги. И слава богу!
— В общем, — сказала тетя Светлана, пролистав мои бумажки, — на данном этапе наши действия ясны: ты, Екатерина, пока выполняешь роль исключительно координационную. Я у тебя — неофициальный помощник и, в память о моей безвременно канувшей молодости, фактически осуществляю оперативную часть работы — в качестве лазутчика в пансионате… Пансионат и его обитатели — наша основная версия. Володя трудится в столице, отрабатывая ту же линию, будет собирать сведения о моих друзьях-постояльцах и телефонировать их тебе… Мне в номер по делу не звонить, поскольку береженого, как известно, Бог бережет…
— Я обратила внимание, — заметила я, — что там круговой «Панасоник», еще в прошлый раз, когда мы там засекли что-то вроде малюсенького, но весьма доходного притончика… Поселился у Иван Иваныча один тип, к которому гости ездили исключительно парами, в день по три-четыре… Ну а в качестве прекрасных половин данных парочек мелькали одни и те же девочки, мой контингент…
— Когда это, кстати, было?
— Месяцев семь-восемь назад.
— Ясно. Если нас с тобой это сейчас и интересует, так исключительно с точки зрения психологического портрета Колобка.
Я рассмеялась, потому что «Колобок» — это было про директора пансионата сказано так точно, что точнее некуда. Настоящий Колобок!
— Теперь вот… Для начала я набросала кое-что, от руки, конечно. В деле пока не фиксируй, Володя это все дополнит своей информацией.
— А что это?
— Так, по мелочам, не характеристика даже, а скорее мое первое впечатление от тамошних персонажей… Потом прочтешь, ладно? Сама увидишь, компания подобралась, как сказал бы Иван Иванович, архистранная и архилюбопытная… Все, Катька, я полетела, а то опоздаю на ланч… Да! Ты завтрашний вечер не занимай, мы с тобой идем в гости!
— В гости? — обалдела я. — И к кому же это?
Светланочка Петровна опять чуточку покраснела (ну до чего ж она все-таки не умеет врать!) и призналась, что в гости мы идем к Родионову… Кто б мог подумать, что я когда-нибудь удостоюсь подобной чести?!
На ланч я все-таки не опоздала, не успела только переодеться. Но это, в общем-то, и не требовалось, поскольку, заранее предполагая, что со временем у меня будет «впритык», приоделась с утречка. Выбрала свое любимое вишневое вязаное платье, сотворенное братьями-венграми… Я по старинке вообще люблю венгерские вещи. То, что относительно джинсов я, к сожалению, слегка промахнулась, стало ясно еще вчера, слава богу, выяснилось, что хоть к обеду здесь не принято переодеваться, а то что бы я делала? Гнала в Москву специально за давно вышедшим из моды вечерним платьем? Но один его вид вызывал во мне непреодолимое отвращение…
На сей раз сотрапезники приветствовали меня менее бурно, я бы даже сказала — несколько сдержанно… Особенно супруга Колышникова, бросившая в ответ на мое приветствие откровенно злобный взгляд. К чему бы это? Может быть, все дружно обиделись на то, что я под предлогом усталости первого дня не участвовала в их ежевечерних посиделках в гостиной?.. Придется сегодня исправить этот просчет!
