Свой краткий монолог Григорян завершила с едва скрытым облегчением, следовательно, верить ей, во всяком случае от первого до последнего слова, не следовало.
Я задумалась. Что именно может скрывать актриса, только что «заложившая» своего единственного родственника? Да много чего! Например, попросить ее задать мне животрепещущий вопрос мог вовсе не Колобок, а кто-то другой. Или попросил-то действительно он, родимый, но пересказала она мне далеко не все из того, что он ей поведал. Возможно, судьба одного из отдыхающих по каким-то причинам волнует нашего Иван Иваныча гораздо сильнее имиджа пансионата… Таких вариантов может быть еще пять-шесть. Следовательно, единственное, что можно иметь в виду реально, — актриса в лучшем случае недоговаривает, в худшем — врет. Вот из худшего и будем исходить. И продемонстрируем нашей пантере, что тоже не лыком шиты…
И, прерывисто вздохнув, я с горечью поведала Ираиде Сергеевне, какой подлый у меня начальник, чуть ли не насильственным путем отправивший меня в отпуск, поскольку я «путалась под ногами» в одном далеко не однозначном деле… («Надеюсь, вы поймете, почему я об этом деле не говорю более конкретно!..») Как выручила меня Катя, выросшая на моих глазах, с этим пансионатом. Наконец, как я встретила, наведавшись к ней на работу, «своего старого знакомого, друга моего погибшего мужа…». Я не могла не упомянуть Родионова, коли уж он заявился вчера ко мне в гости, хотя и почувствовала себя после этого свиньей, добровольно вывалявшейся в грязи… Но цели своей достигла.
Сочувственно кивавшая мне Григорян, какой бы искренней она при этом ни выглядела, наверняка теперь металась мысленно между тем же количеством вариантов, каким мучилась я сама несколькими минутами раньше… У меня же остался всего один, зато пока неразрешимый вопрос: чьи интересы так горячо волнуют Ираиду Сергеевну? Кто из членов «теплой компании» ей настолько близок? Ведь не Колобок же, на самом-то деле?..
Моя «искренняя» жалоба на жизнь длилась достаточно долго, до тех пор, пока я не утвердилась в мнении, что основательно утомила свою собеседницу. Когда Ираида Сергеевна сменила позу в четвертый раз, я решила, что для начала с нее достаточно, и слегка зевнула, прикрыв рот рукой, чем страшно ее обрадовала.
— Ох, простите, я вас переутомила! — очень натурально всполошилась Григорян и решительно поднялась со скамьи. — Раз уж вы все равно в отпуске, отдыхайте как следует… Да я и сама не прочь подремать. Вперед?
В райском саду холла мы и распрощались приветливым «до вечера», не предполагая, что свидеться нам придется значительно раньше. Судя по тому, что Григорян направилась к лестнице, путь ее лежал в собственный номер. Или не в собственный?.. Преодолев немалое искушение перед желанием незаметно проследовать за актрисой, я все-таки выбрала автоматы: у Светланки сегодня был библиотечный день и она сидела дома. Обменявшись с ребенком парочкой ничего не значащих фраз, а заодно убедившись, что с дитем все в порядке, я поднялась к себе с честным намерением подремать за обнаруженной в библиотеке книжкой Джека Лондона. Я его страшно люблю и почти всего знаю наизусть, так что насчет «подремать» мне удалось… Увы, долго это не продлилось!
Мне показалось, что я только что прикрыла глаза, когда в мое сознание ворвался какой-то грохот, показавшийся мне сквозь сон громовым, чей-то крик и чьи-то громкие голоса. Все это, вместе взятое, заставило меня вскочить на ноги раньше, чем я открыла глаза, благо улеглась я поверх покрывала, в джинсах и свитере. И, тоже рефлекторно, броситься вперед, все еще путая сон с явью… Первое, что я осознала, наконец, без примеси этой бредовой дремы, — было всплывшее на моем пути мучнистобледное лицо Колобка с трясущимися губами. В следующую секунду, налетев на его шарообразный живот, я благополучно была отброшена по законам физики назад на свою кровать…
— Черт! — я окончательно проснулась. — Что тут у вас происходит?
— Т-т-товарищ К-костицына, пом-могите… Там… Там… — Прыгающий палец Иван Иваныча указывал на окно, к окну я и кинулась.
Прямо под ним находилась подъездная дорога, на которой в данный момент, метрах в тридцати от входа, стоял косо развернутый в сторону разъехавшихся ворот черный джип: на таких любят ездить в основном «братки». В точности такие, как те, что в данный момент волокли к джипу безуспешно упирающегося Бориса, и я впервые в жизни слышала, чтобы мужчина визжал так пронзительно по-бабьи… Ираида Сергеевна, вцепившаяся в одного из «братков» и, судя по долетавшим сюда выкрикам, умолявшая их «отпустить Бореньку», выглядела куда достойнее, хотя спустя мгновение «братку» удалось отцепиться от актрисы, выскочившей на холод в одном неглиже, и она тяжело грохнулась на колени…
— Сделайте же что-нибудь! — на этот раз взвизгнул за моей спиной Иван Иванович. — Прошу вас!..
Я метнулась к аппарату и с максимальной скоростью набрала Катину «сотку», которую та пасла, как и я, на пожарный случай:
— Спецназ и «скорую» в пансионат — быстро! Постам ГИБДД — перехват: номер черного джипа… Пишешь? «МО…» Нет, со мной все о’кей… Круль… Пока!
— Увозят… уво-озят… — подвывал Колобок, подплясывая у окна. — То-оварищ Костицына, сделайте… сделайте…
— Что я еще, по-вашему, должна сделать?! — рявкнула я, выведенная из себя этим типом. — Выскочить на бандюков с пистолетом и заорать «Руки вверх, иначе стреляю?!.»
— У-ы-ы… — раздался мне в ответ нечленораздельный звук. Ну и труслив же оказался наш Колобок! Выкатив на меня маленькие глазенки, он прошептал одними губами: — Это конец… Конец пансионату… Боже ж мой…
— Где ваши лбы — Валек и Шурик?! — рявкнула я все тем же внезапно открывшимся у меня медвежьим басом.
— Ул-лож-жили-и…
— Как «уложили»? Вы хотите сказать, убили?!
— Н-не з-знаю…
— Тьфу! — В следующую секунду я уже мчалась вниз, мысленно моля Бога, чтоб вызванная мной «скорая» приехала как можно быстрее.
Холл, вопреки моим ожиданиям, во всяком случае на первый взгляд, разгромлен не был: парочки опрокинутых кадок с пальмами возле подножия лестницы можно было не считать. Зато возле камина, раскинув руки и ноги, абсолютно неподвижно лежал Валек — если судить по костюму, именно он: головы мне видно не было из-за склонившегося над ним Алексея…
— Что с ним?! — Несмотря на длительное отсутствие тренировок, я пролетела расстояние до камина в один скачок.
Доктор поднялся с колен и хмуро глянул на меня через плечо:
— Насколько я в состоянии судить — жить будет… Оглушили. По-моему, пистолетом… Точнее сказать не могу, я, видите ли, невропатолог, а не судмедэксперт…
