Но вот Георгий опрокинулся на спину, не выпуская из объятий, и впился в ее губы пламенным поцелуем, затем, слегка отстранившись, взглянул на нее горящими глазами.
— Хочешь немного остыть? — лукаво спросил он.
— Остыть? — ошеломленно переспросила Мария, словно перестав понимать родной язык.
Розовые соски скользнули по темным волосам на груди Георгия, причиняя ей сладкую муку. И вот, уже намеренно, Мария повторила это движение, потом еще раз и еще…
Ответом ей была невнятная тирада на греческом. Тело Георгия задвигалось в такт с ее гибкими движениями, могучие руки сомкнулись на бедрах, приподняли… И вот она уже сидит на нем верхом.
— Ты права — Губы его жадно сомкнулись вокруг розового соска, а ладони легли на ее ягодицы, приподняли ее легкое тело. И Мария ощутила внутренней поверхностью бедра горячую мужскую плоть. И вместо того чтобы умереть от ужаса и стыда, она возжелала новых радостей с каждой секундой все сильнее…
— Пожалуйста… — взмолилась она. Георгий нежно опрокинул ее на спину и вновь поцеловал. Рука его тем временем пропутешествовала по нежному бедру, заставив Марию сладко вздрогнуть всем телом. И вот пальцы погрузились в горячую влажность…
— Ты словно шелк… — пробормотал он, на миг оторвавшись от ее припухших губ.
От этого прикосновения прежняя Мария умерла бы на месте, но новая Мария всецело была захвачена искусными движениями удивительных пальцев. Сердце ее заходилось от неизведанных ранее ощущений, дыхание с хрипом вырывалось из груди…
Казалось, сладкой муке не будет конца. И вдруг Георгий, заскрежетав зубами, притиснул ее к постели и со всей силой вошел в нее. С криком боли Мария впилась зубами в мускулистое плечо. Изрыгнув нечленораздельное проклятие, Георгий замер. Разжав зубы, Мария взглянула на него укоризненно.
— Господи… — выдохнул он. — Прости меня. Ты так меня завела, что я не справился с собой…
Глаза его глядели виновато… и растерянно. Тронутая его смущением, Мария не выдержала:
— Я…
Но темноволосая голова вновь склонилась, губы приникли к губам.
— С тобой я познал райское блаженство… — Он слегка шевельнул бедрами, и это легкое движение вновь пробудило в ее лоне тайный жар. — Верь мне, маленькая моя…
Мария таяла, словно кусочек льда на ярком полуденном солнце. Следующего его движения она уже ждала, а потом и сама начала двигаться ему навстречу, отчаянно желая утолить терзающую ее жажду наслаждения.
— Тебе хорошо? — шептал Георгий. Хорошо? Нет, не просто хорошо, а восхитительно, волшебно… Зажмурившись, Мария самозабвенно отдавалась дивному ритму, не ощущая ничего, кроме движения горячей мужской плоти в ее лоне. И тут, прежде чем она успела что-то понять, внутри нее словно что-то взорвалось, перед глазами замерцали радужные искры… Когда он содрогнулся от наслаждения, их, казалось, подхватила одна мощная волна, и оба словно растворились друг в друге…
Ей не хотелось, чтобы он шевелился. Ничто не должно было потревожить этого волшебного мира покоя и счастья. Неким мистическим образом ощущение свершившегося чуда накрепко связалось у нее с образом Георгия. Она наслаждалась тяжестью его тела и таким знакомым запахом его разгоряченной влажной кожи…
Но вот он поднял голову и стал пристально вглядываться в Марию. Ей стало не по себе, к тому же она чувствовала, как напряглись его мускулы. Но черные глаза были непроницаемы. — Ты словно девственница… — Он горько рассмеялся. — По крайней мере, именно так я представлял себе соитие с девственницей!
Внезапность, с которой он вскочил с постели, поразила Марию.
— Мне надо принять душ.
— Ч-что?
— Сожалею, что причинил тебе боль, — пробормотал Георгий с порога ванной, стоя спиной к Марии. — Мне искренне жаль, что все так получилось…
Раздавленная и униженная, она лежала, слушая плеск воды в ванной. Он сожалеет, что «так получилось»… Насытившись, самовлюбленный самец спешно покинул «место преступления». Горло Марии перехватил спазм, глаза невыносимо жгло. Она могла остановить его, могла сказать «нет»! Но она-дура, дура, дура! — позволила и себе и ему все, не желая думать о последствиях. Но даже в самом страшном сне не могло ей привидеться столь холодное отчуждение сразу после близости… Но ведь и та непреоборимая сила, которая подхватила и закружила ее, когда они слились в страстном порыве, ей не снилась, правда?..
Она услышала, как Георгий вышел из ванной, как прошел по комнате, слепо натыкаясь на мебель. Подняв голову, Мария скользнула взглядом по смуглой мускулистой спине. Он натягивал джинсы, в движениях его сквозило странное, напряженное нетерпение. Мария завороженно следила за ним.
— Я ухожу, — бросил через плечо Георгий.
— Заглядывай в гости, — выдавила из себя Мария и отвернулась.
Еще никогда не чувствовала она такого пронзительного одиночества. Ей казалось, что она знает Георгия, но вот теперь… Почему он так себя ведет? Что у него на уме? Чувство жалости к себе охватило было ее, но она подавила его. Поделом ей! Она не в том возрасте, чтобы не знать, к чему приводит безрассудное поведение… Несколько часов промаявшись без сна, Мария наконец провалилась в небытие. В начале десятого ее разбудили голоса под окном. Это рабочие готовились к ремонту крыши. Мария приняла душ и, вытираясь роскошным полотенцем, усердно гнала от себя мысль о том, где же провел остаток ночи Георгий…
Спустившись вниз, она миновала дверь, из-за которой доносился приглушенный голос Георгия и телефонные звонки. Служанка пригласила ее пройти в столовую, завтрак был уже на столе, но Марии не хотелось есть. Она допивала кофе, когда вошла сияющая Аннунциата с огромным букетом в руках.
«Прости меня», — было начертано на маленькой карточке.
Простить его? Мария заскрежетала зубами. Ни за что! Даже если бы он сотню лет простоял перед ней на коленях… «Купи этой дуре цветочков, — наверняка именно так бросил он Тео. — Она и будет рада».
Мария распахнула дверь комнаты, оборудованной под офис. Но эффектно появиться на сцене не удалось. Тут все были слишком заняты, чтобы ее заметить. Миловидная стройная брюнетка что-то записывала, а Георгий вполголоса диктовал ей по-гречески, не отрывая уха от телефонной трубки. Какой-то молодой человек сидел за пишущей машинкой, другой перебирал кипы бумаг.
Мария решительно пересекла комнату, подошла к аппарату для уничтожения ненужных документов, надавила на кнопку и всунула нежные цветы в металлические челюсти машины. Прожевав несколько сантиметров стеблей, аппарат крякнул и выключился с жалобным писком. В комнате наступила тишина.
Георгий застыл с трубкой в руке. Да Мария, кроме него, никого и не видела. В светло-сером костюме он был до тошноты красив. Его сотрудники как по команде покинули помещение. Задыхаясь от ярости, Мария выдрала остатки букета из зубьев машины и с размаху швырнула их на пол.
