Раздался глухой стук, и Бэнни увидела, как солдат закрыл глаза и медленно опустился на землю. Огромная тень склонилась над ней, но она совсем не испугалась, потому что сразу узнала Джона.
– Джон!
– Тихо. – Он присел на снег рядом с ней:
– Все в порядке?
– Что ты сделал?
– Усыпил его.
– Чем ты его ударил?
– Этим. – И показал свой огромный кулак.
– Но это один из твоих людей.
Джон осторожно дотронулся до ее колена.
– Он сделал бы тебе больно, Бесс.
По чистой случайности он наткнулся на солдата, преследовавшего Бэнни. Лэйтон обследовал внешние границы лагеря, собирал необходимую информацию и делал выводы, как вдруг раздался крик: «Стой!». Он узнал голос одного из часовых.
Джон не успел, как следует разглядеть человека, которого преследовал солдат. Оба моментально исчезли в лесной чаще, но и того, что он увидел, было достаточно. Он узнал эти точные, уверенные движения большого и ловкого тела и бросился в лес.
К счастью, солдат был слишком захвачен преследованием, чтобы заметить кого-либо позади себя. Джон догнал их у края поляны и тихо подкрался незамеченным для обоих.
Когда солдат ткнул Бэнни лезвием штыка, Джон почувствовал ослепляющий гнев. Такой силы эмоции были роковыми для человека его профессии, потому что шпионаж требовал абсолютно полного контроля над собой и своими чувствами. И прежде, чем Лэйтон успел осознать, что он делает, он оглушил несчастного преследователя ударом по голове. Но ему не было жаль английского солдата.
– Бесс, с тобой все в порядке? – повторил он настойчиво свой вопрос.
– Не совсем. Я подвернула ногу на какой-то кочке, и я не могу стать на нее. Может быть, мне попытаться еще раз.
– Не шевелись. – Он дотронулся до ее левой ноги и спросил:
– Эта?
Она кивнула. Джон поднял ее ногу и положил к себе на колени:
– Прежде всего необходимо снять сапог. – Он аккуратно потрогал ее икру:
– Начинает опухать.
Потом поднял голову и внимательно посмотрел на нее.
– Будет больно, Бесс. Пожалуйста, не кричи. По лесу, наверняка, ходят патрули.
– Я не издам ни звука.
Ее лицо, покрытое сажей, было спокойно. Даже не было заметно бисеринок пота.
– Ну, тогда начнем.
Он осторожно потянул сапог, наблюдая за ней: она была по-прежнему совершенно спокойна. Ни один мускул на ее лице не двинулся, когда он наконец резко стащил сапог с ее ноги.
Джон снял шерстяной носок и начал энергично массировать ногу. Щиколотка быстро опухала.
– Ну, ты держалась молодцом. Теперь можно расслабиться и немного постонать или поплакать.
– Все хорошо, – сказала она немного дрожащим голосом, и он понял, чего ей стоило ее сдержанность.
Глаза Бесс, не отводящей взгляда от его лица, потемнели и стали цвета ночного неба.
– Что случилось в лагере?
– Налет. Поджог. – Он, казалось, был безразличен к тому, что произошло. Может быть, ничего страшного и не случилось.
– Есть раненые?
– Нет. Легкие ожоги, много дыма. И все.
Понял ли он, какое отношение Бэнни имеет к пожару? Любой другой уже давно бы догадался о причине ее присутствия здесь. Странный вид (мужской костюм, сажа на лице), – все говорило о том, что она связана с этим налетом на лагерь британцев. Казалось, ему незнакомы такие понятия, как обман, заговор, интриги. Он даже не подозревал ее. Она не хотела спрашивать ни о чем – вдруг ее вопросы натолкнут его на мысль о ее причастности к налету. И все-таки ей нужно было знать.
– Они поймали кого-нибудь? – спросила она осторожно.
Он продолжал осматривать ее щиколотку, полностью поглощенный этим занятием. Хотя Бесс внимательно следила за выражением его лица, она не заметила ни тени раздражения, ни удивления.
– Нет. Не успели. Все ушли.
Ее охватила щемящая радость. Хотя она знала, что еще не все кончено, все-таки ей нужно было в данный момент верить, что все будет хорошо. Позже она сможет справиться с любыми проблемами. Пока же она отдается в объятия ночи и этих нежных, ласкающих рук.
Держа ее ногу по-прежнему у себя на коленях, он начал снимать свою рубашку.
– О, Боже, что ты делаешь?
Видимо, он выскочил на улицу прямо из постели, как только услышал тревогу, потому что был только в бриджах, сапогах и грубой льняной рубашке, свободно висевшей вокруг его бедер. Он не успел надеть мундир и что-нибудь на голову. Наверное, Джон страшно замерз, бегая столько времени по лесу. Единственное, что она не могла понять, так это зачем ему понадобилось снять с себя еще и рубашку.
– Нужно положить на щиколотку снег, – сказал он деловито. – Нужно завернуть ее во что-то.
– А, вон оно что.
Боль куда-то исчезла, как только ее сознание нашло более интересный объект для размышления. Разве есть на свете мужчина, похожий на него? Тень плясала с лунным светом на его выпуклых мускулах; они напрягались и расслаблялись, пока он обкладывал снегом ее ногу, с такой ловкостью, которая была для нее даже удивительна. Ей не хватало воздуха. Она глубоко вздохнула.
– Больно?
– Нет, немного.
– Хорошо. – Он плотно обмотал свою рубашку вокруг ее ноги, облепленной снегом, и крепко завязал.
– Ну, вот и все.
– Что с ним будем делать? – она показала на неподвижное тело солдата.
Джон протянул руку и пощупал у него на шее пульс.
– Он в порядке. Он скоро проснется. – Он проснется, доберется до лагеря, скажет капитану о том, что он поймал в лесу женщину, и тот будет допрашивать Бесс. О, Боже, какая чушь! Если бы только он успел догнать их до того, как солдат узнал ее. Ну, теперь он уже ничего не мог исправить. Может быть, позже он найдет выход.
– Ты можешь встать?
– Я попытаюсь.
Он наклонился, просунул руку ей под локоть и помог подняться на ноги. Не удержавшись на одной ноге, Бэнни наклонилась к нему.
– Попробуй встать на другую ногу.
Она попыталась сделать, как он говорил, но тут же присела от боли, и если бы не Джон, она бы упала.
– Извини. Я не могу. Может быть, если я обопрусь на тебя, я смогу доскакать на одной ноге.
Он быстро поднял ее на руки, обхватив одной рукой под коленями, другой за спину.
– Джон, что ты делаешь? Я же очень тяжелая, – запротестовала Бесс.
– Тяжелая? – усмехнулся он, слегка подбросив ее на руках. – Ты же легкая, как пух.
– Не смеши меня. Никакая я не легкая. Ты надорвешься.
Он взглянул на нее, в его глазах отражался серебристый лунный свет.
– Не тяжелая. Пушинка.
– Ты не сможешь нести меня всю дорогу.
Он не обратил внимания на ее последние слова.
– Где твоя лошадь?
Он, действительно, собрался нести ее. Она чувствовала себя в полной безопасности, когда он держал ее вот так около своей широкой красивой груди. Она обхватила его одной рукой.
