Он открыл следующую папку и вскоре погрузился в исследование золотой, усыпанной изумрудами чаши XIII века, когда-то украшавшей алтарь ирландского аббатства. Он просмотрел папку до половины, но случайно поднял глаза и увидел, как плечи Натали снова опустились, на этот раз от усталости. Вот тебе и предвкушение еще одной любовной игры.
Он закрыл папку, стараясь ничего не перепутать, и потянулся:
– На сегодня все.
Она нахмурилась, глядя на оставшиеся папки.
– Нужно просмотреть еще с полдюжины.
– Завтра. Прямо сейчас мне нужна постель, сон и ты. Необязательно в таком порядке. Хотя ты выглядишь столь же измученной, как я.
– Я, пожалуй, могла бы открыть новые источники энергии.
– Так и сделай, – посоветовал он, направляясь в ванную, где поморщился, глядя на отросшую щетину. Он и первый раз достаточно сильно поцарапал нежные щеки Натали. Лучше побриться и обращаться с ней бережнее.
Но когда он всего десять минут спустя вернулся в спальню, она, свернувшись калачиком, тихо посапывала.
Воспользовавшись возможностью, он уселся за стол, без малейших угрызений совести включил лэптоп и сорок минут спустя увидел все, что хотел. Конечно, у него нет квалификации волшебников из отдела компьютерных преступлений Интерпола, зато он удостоверился в том, что она не взламывает секретные базы данных или переводит деньги на тайные счета. Все указывало на то, что она жила исключительно на жалованье архивариуса штата Иллинойс, а большую часть весьма значительных сумм, выплачиваемых Сарой, откладывала на сберегательный счет.
Довольный, облегченно улыбающийся Дом, радуясь, что доверился инстинктам, разделся и лег рядом с сонной теплой Натали. Его так и подмывало растолкать ее и отпраздновать отсутствие неприятных находок. Он сдержался, хотя это потребовало героических усилий.
Натали проснулась под звяканье коровьих колокольчиков и зажмурилась от ярких солнечных лучей.
Господи, как приятно! Более того, это из-за Дома она так прекрасно себя чувствует! Даже просто лежать рядом с ним, ощущать его тепло и силу! Все это пробудило мириады самых безумных фантазий. Вроде той, в которой она просыпалась в том же гнездышке следующие несколько недель или даже месяцев. «Или, – предположило противное маленькое подсознательное, – лет».
Ее вдруг поразила мысль, что Доминик Сен-Себастьян может оказаться всем, что ей нужно, чтобы ощутить себя цельной. Всем, что ей когда-нибудь будет нужно. Очевидно, у нее нет семьи. Судя по количеству личных писем на лэптопе, не слишком много друзей. И все же, лежа рядом с ним, она не чувствовала себя несчастной из-за отсутствия таковых.
Может, именно поэтому к ней так медленно возвращаются подробности личной жизни. Ее существование было таким пустым и ничтожным, что она не хотела его помнить.
Она поморщилась и, должно быть, пошевелилась. Потому что услышала ленивый голос:
– Я ждал, пока ты проснешься.
Шурша простынями, она оглянулась и вздохнула.
– Несправедливо!
– Что именно?
– Глаза заспанные, волосы, возможно, торчат во все стороны, да и зубы нужно почистить, а ты, с другой стороны, выглядишь свежим, проснувшимся и достаточно красивым, чтобы съесть.
Точнее, проглотить целиком!
– Думаю, что вполне могу позавтракать тобой, – объявила она и повернулась на бок, пытаясь не дышать на него. Тем не менее начала с подбородка, стала медленно продвигаться вниз. Дразня, пробуя на вкус, прикусывая шею, целуя грудь, обводя пупок языком. К тому времени, как она спустила простыни до бедер, он был готов к бою.
Ее живот тоже подрагивал, когда она погладила его плоть. Кожа была жаркой и атласно гладкой, кровь пульсировала в венах. Она провела вверх, вниз, снова вверх, приходя в полный восторг, когда он непроизвольно дергался и стонал.
– Ладно, пора приступать к делу, – гортанным от желания голосом объявила она и, забыв о спутанных волосах и заспанных глазах, перекинула через него ногу.
Дом нашел в себе достаточно выдержки, чтобы разорвать очередную упаковку из фольги.
– Позволь мне, – попросила она, отводя его руки.
Раскатала презерватив, снова подняла бедра. Вместе они пустились вскачь, до взрывной разрядки, заставившей его рывком податься вперед, а ее упасть ему на грудь в бездумном, безграничном наслаждении.
Натали пришла в себя первой. Возможно, потому, что очень хотела в туалет. Подхватила джинсы и футболку, которую уже считала своей, и бросилась в ванную. А когда вышла, Дом уже был одет и ждал своей очереди.
– Дай мне пять минут, и я буду готов ехать.
Поскольку она не были уверена, вернутся ли они, сунула в портфель папки и лэптоп. Побросала остальные вещи в чемоданчик.
Дом согласился, что, возможно, лучше выписаться из гостиницы и ехать в Будапешт после того, как они поднимутся к замку.
– Но сначала поедим. Гарантирую, ты никогда не ела ничего подобного деревенскому завтраку Лизель. Смесь немецкой, австрийской и венгерской кухонь.
Хозяйка жизнерадостно улыбнулась, когда они появились в столовой, и сразу пригласила к столу. Она обслуживала еще двух посетителей, местных жителей, судя по виду.
– Вам завтрак?
– Да, – кивнул Дом.
Они налили себе кофе и свежего сока, выставленных на буфете, покрытом изысканной резьбой.
Вскоре Лизель принесла фирменное блюдо. Натали ахнула, увидев гигантский омлет с картофелем, луком-пореем, ветчиной и пахучим минстерским сыром. Ко всему этому полагались тушеные томаты с красным перцем и паприкой по-венгерски.
Лизель вернулась с корзинкой свежеиспеченных булочек и кувшинчиком домашнего джема из самбука и задержалась ровно настолько, чтобы дружески хлопнуть Дома по плечу.
– Значит, покидаете нас сегодня?
Дом кивнул с полным ртом.
– Обязательно приезжайте еще, и поскорее!
Аметистовые глаза блондинки весело заискрились, когда она обратилась к девушке:
– Вы тоже приезжайте. Надеюсь, вы с Домиником нашли постель удобной?
Натали почувствовала, как бросилась в лицо кровь, однако рассмеялась:
– Очень удобной!
Проглотив значительную часть гаргантюанского завтрака и выслушав теплые прощальные слова хозяйки, Натали почувствовала себя еще лучше. Настроение улучшалось с каждым поворотом и изгибом дороги, ведущей к горному перевалу. Что-то влекло ее к развалинам. Она чувствовала это всеми фибрами души, в возбуждении, бурлившем в венах. Нетерпение заставляло ее натянуть ремень безопасности, когда Дом свернул от главной дороги на тропу, ведущую к тому, что осталось от замка Карленберг.
Дорожка когда-то была вымощена, но теперь покрылась трещинами, из которых пробивались сорняки. Впрочем, это ничуть не умаляло впечатления от развалин. Они поднимались от мощного гранитного основания, казалось, высеченные из самой горы. К западу открывался поразительный вид на покрытые снегом вершины Австрийских Альп. К востоку поднимались бесчисленные террасы, на которых когда-то простирались сады и виноградники. Террасы заканчивались крутыми обрывами, идущими до долины внизу.
