Однако если теперь устранить все ошибки, то, может быть, завтра все пройдет гладко.
Она расположилась в боковом ряду, откуда наблюдала, как священник репетирует свою часть церемонии венчания. Приветливый и все понимающий, он, возможно, провел через этот обряд не менее пятисот пар. Он, конечно, знал, как их успокоить.
— Я не допущу, чтобы кто-нибудь из вас сделал ошибку, — говорил он. — Даже если произойдет что-то непредвиденное, мы подправим это сейчас, все пойдет своим чередом, и ошибки как не бывало. Итак, вы можете расслабиться и…
Кэтлин поверила ему на слово. Она слегка откинулась на спинку скамейки и сбросила туфли на трехдюймовых каблуках. Все, что ей предстояло сделать завтра, — это довести их до алтаря. Потом их возьмет на себя священник.
Пока он говорил, она предоставила своим мыслям плыть по течению. Понадобится еще пятнадцать минут на церковную процессию, подсчитала она, и нужен еще один прогон на то, когда они после венчания пойдут по проходу между рядами. И еще несколько минут накинуть на вопросы. Если повезет, она будет в клубе вовремя.
Кэтлин снова переключила внимание на алтарь, в то время когда священник говорил:
— Затем я спрошу вас: «Лаура, согласна ли ты взять этого мужчину в законные мужья», и так далее. И Лаура скажет…
Случилось так, что именно в этот момент Кэтлин посмотрела на Лауру и увидела, как ее хорошенькое личико побледнело, подбородок напрягся и она сделала судорожное движение горлом, будто вдруг потеряла голос.
И вдруг Лаура произнесла очень четко:
— Нет.
Это единственное слово раскатилось по церкви, отскакивая от кружевных сводов, резных фризов и каменного пола. Оно еще долго звучало эхом и наконец смолкло. Над собравшимися нависла ледяная тишина.
Лаура подняла подбородок и, прямо глядя на своего жениха, повторила:
— Нет. Не согласна.
Раздался нервный смех главной подружки невесты, визг, истеричное хихиканье, которое оборвалось, едва она закрыла рот руками.
Этого не должно было случиться. Подобное происходит только в плохих киносценариях. Никто никогда еще не смел выступать с разоблачениями в церкви. Никто и никогда не смел высовываться: когда священник спрашивал молодых, они должны были ответить согласием или держать язык за зубами. И никто еще, черт возьми, никогда не позволял себе таких выходок, даже на репетиции!
Кэтлин увидела, как дрожат пальцы Лауры, сжимающие веточку искусственных цветов, которую она дала ей на время репетиции вместо букета. И не только пальцы — все тело девушки сотрясалось. Казалось, она вот-вот упадет в обморок или забьется в нервном припадке.
Кэтлин бросилась к ней одновременно с ее матерью, но к священнику самообладание вернулось еще быстрее.
— Может быть, мы разберемся сами? — сказал он мягко. — Лаура и Джек… пройдите, в мой кабинет, пожалуйста. Остальные, надеюсь, подождут здесь. — Нотки мягкого увещевания исчезли из его голоса, и эти слова безошибочно прозвучали как приказ.
Мать Лауры снова опустилась на скамью в первом ряду и закрыла глаза рукой.
Мать жениха бросила на нее ледяной взгляд и сказала:
— Я шокирована — в жизни не видела такой невоспитанности!
— Давайте не будем осложнять и без того сложную ситуацию, — тихо проговорила Кэтлин. — Если они там уладят ссору, им будет не очень-то приятно вернуться сюда и увидеть, как их семьи ссорятся.
Шаферы и подружки невесты все еще неподвижно стояли в стройном ряду. Кэтлин убедила их разойтись или сесть где-нибудь. Может быть, разговор со священником продлится минуты, а может, и часы. Она раздумывала, будет ли удобно постучать в дверь и выяснить, как там дела. Если свадьба не состоится, она отпустит всех по домам. Но она не осмеливалась, не представляя себе, что происходит за закрытой дверью. Чем больше они сидят там, тем меньше шансов все уладить миром.
Она посмотрела на часы и вздохнула. Через пятнадцать минут ей предстоит встреча с Маркусом и его хозяевами, пригласившими их на этот обед. Хозяевами, которые считали, что пусть лучше руководящий работник будет женатым человеком, женитьба приносит умиротворение и упорядочивает его жизнь. Никого из них не порадовало бы такое развитие событий на свадьбе.
Ну, она же ведь пыталась предупредить Маркуса, что репетиции непредсказуемы, а эта может затянуться.
Она поймала себя на мысли, что впервые задала себе вопрос: что же произошло между Лаурой и Джеком? Холостяцкая вечеринка, как она считала первоначально? Или что-то еще? Было ли это что-то большее, чем просто нервное напряжение перед свадьбой?
У Кэтлин оставалось еще полчаса, чтобы строить разные догадки и к тому же подготовить перечень предстоящих заданий. На всякий случай, ведь она никогда раньше не отменяла назначенные свадьбы. Наконец она собралась с духом, чтобы выяснить, что происходит за дверью. Она уже встала, когда священник вышел из своего кабинета с Лаурой, идущей рядом с ним, и Джеком, следовавшим на два шага позади.
Он помедлил перед ступеньками алтаря и проговорил:
— После серьезных обсуждений я пришел к выводу, что свадьба завтра не состоится. Хочу, чтобы все ясно поняли, что это не решение, принятое Лаурой или Джеком, — это моя совесть не позволяет мне совершить обряд бракосочетания при сложившихся обстоятельствах.
Это было приблизительно то, чего и ожидала Кэтлин: отмена венчания с вежливой попыткой смягчить вину невесты и жениха.
Мать Джека резко встала.
— Пошли, сын, — твердо сказала она. — Что касается меня, то мне никогда не нравилась вся эта затея.
Джек вырвал свою руку из руки матери, держался он уверенно. На мгновение, когда он повернулся к Лауре, Кэтлин затаила дыхание. Будет ли он умолять? Извинится ли? Попросит ли ее изменить свое решение?
— То, что случилось, — не такое уж большое событие, — проговорил он. — И ты ненормальная, если собираешься свалить с больной головы на здоровую и испортить мне жизнь.
Он зашагал вниз по проходу и через главную дверь вышел из церкви.
Кэтлин вздохнула и направилась в кабинет священника, чтобы позвонить в загородный клуб. Разговор с Маркусом не обещал быть приятным. Но ей ничего другого не приходило в голову, как сказать ему, что она вынуждена остаться со своим клиентом.
Маркус подошел к телефону только через несколько минут, и, после того как Кэтлин объяснила ему, в чем дело, наступило долгое молчание.
Потом Маркус сказал угрожающим тоном:
— Какого черта, что ты имеешь в виду, ты совсем не собираешься приезжать на обед? Я только что объяснил им, что ты помогала приятельнице и поэтому, к сожалению, задерживаешься, однако через несколько минут приедешь. Какое объяснение я им должен дать теперь?
