— Молодой, что с него взять… — заметила старая бабушка.
Роза почувствовала, что Анджело отсутствует неспроста, но не стала расспрашивать, опасаясь упреков и назидательных наставлений матери. Она торопливо дожевывала кусок белого хлеба с медом. Такой завтрак ей обычно давали с тех пор, как доктор Джельмини, местный врач, определил у девочки врожденную желудочную слабость — она плохо переносила молоко.
— День сегодня будет тяжелый, — заявил Иньяцио, имея в виду погоду и множество дел, что ожидали его.
Старая приземистая служанка Джина уже отварила котел картошки, чтобы смешать с отрубями на месиво свиньям. Пока хозяева завтракали, старуха то и дело таскала из котла картофелины и, очистив, отправляла их в рот. Ее мучил застарелый неутоляемый голод, вызванный многими годами нищеты.
Пьер Луиджи и Ивецио скребли оловянными ложками по дну своих мисок. Иньяцио время от времени поглядывал на дверь, что вела наверх, рассчитывая увидеть своего старшего сына. Отсутствие Анджело беспокоило Розу, но радовало Ивецио, всегда видевшего в старшем брате соперника.
Этот чужак нарушил привычный ход вещей и отнял у Ивецио часть сестринской любви, а ведь до того проклятого праздника Феррагосто Роза любила только Ивецио. Мальчик возненавидел старшего брата с тех пор, как тот подарил Розе лошадку в яблоках и целыми днями учил девочку ездить верхом на лужайке за сеновалом. Если говорить честно, то Анджело и ему предложил заняться этим увлекательным делом, но мальчик ни с кем не желал делить привязанность сестры. Роза была для него вторым «я», продолжением его самого и принадлежала только ему. Поэтому Ивецио предпочитал общество Клементе или же прятался в кустах, оплакивая несовершенство окружающего мира.
Впервые в жизни Ивецио был согласен с матерью, ругавшей Розу.
— Видано ли такое в приличной семье! — возмущалась Алина. — Мы не какие-нибудь благородные городские господа. Женщине даже не пристало управлять повозкой. Что уж говорить о верховой езде!
Легкость амазонки, с которой дочь носилась верхом, для Алины была лишь грехом и бесстыдством. Анджело пытался утихомирить мать, утверждая, что все не так страшно. Но Алина твердила, что Милан — не Лондон, а ломбардская деревня — не английская. К тому же соседи, уважающие Дуньяни, начнут говорить, что она, Алина, никудышная мать.
На этот раз спор своей властью прекратил Иньяцио. Он только и сказал:
— Оставь их в покое.
Но в его словах прозвучало напряженное спокойствие доброго человека, готового вот-вот выйти из себя. Алина знала такой тон. Она один раз видела, как муж потерял голову, и одного раза ей хватило. Она угомонилась.
Потом начались занятия в школе. Близнецов приняли в первый класс. Им пришлось рано вставать, отмерять четыре километра до школы и четыре обратно по сельской дороге, обсаженной акациями и липами. Встревожившие семью уроки верховой езды закончились.
Местная школа занимала одно крыло в здании мэрии. Розе преподавала синьорина Гранди, крохотная и кругленькая, совсем не соответствовавшая собственной фамилии. Учителем Ивецио был господин Сентати, крупный вспыльчивый мужчина. У него же учились Анджело и Пьер Луиджи. Сентати с улыбкой на устах лупил непослушных учеников по рукам палкой, смахивавшей на хлыст. За свою строгость он пользовался уважением родителей, вполне оправдывавших его суровые воспитательные методы. В школе для Ивецио заключалось спасение — здесь не было Анджело.
По дороге в школу счастливый мальчик напевал песенку, которой его научили ребята постарше: «Динь-дон-дон! Колокол бьет, на урок зовет! Динь-дон-дон! Книжки возьмем! Динь-дон-дон! Потихонечку пойдем!»
Так они шагали «потихонечку», то собирая ягоды, то залезая на деревья за птичьими гнездами. Частенько близнецы опаздывали. Но у Сентати было весьма своеобразное понимание дисциплины: детей землевладельцев он не бил, не забывая о подарках, которые их родители приносили учителю по праздникам. Он захлопывал перед носом Ивецио дверь и заявлял ему, поглядывая на часы:
— Школа — тот же поезд. Кто не успел, тот опоздал.
Синьорина Гранди отличалась большей терпимостью, и Розу на урок пускала. Ивецио же бродил во дворе мэрии, разглядывал незнакомых и ждал перемены, чтобы поиграть с товарищами.
Слухи о том, что Роза скачет на лошади, обошли все фермы и лачуги. Девочки в школе, скорее из зависти, посмеивались над Розой, и она ощущала себя не такой, как все. Матери Роза не верила, но ее обижало осуждение сверстниц, относившихся к ней с холодной жестокостью, на которую способны лишь дети. Потому игры с лошадкой в значительной мере потеряли привлекательность в глазах Розы, но ей не хотелось разочаровывать Анджело, и она по-прежнему скакала верхом на лужайке за сеновалом, стараясь далеко не отъезжать, чтобы никому не попасться на глаза.
И сегодня, в час завтрака, когда весенний дождик стучал по крыше, Розе вдруг больше всего на свете захотелось увидеть Анджело. Но только она знала, что Анджело не появится.
Накануне вечером — она уже легла, а братья спали — девочка услышала, как в кухне Анджело ссорится с родителями. Потом голоса стихли, ненадолго воцарилась тишина, и по коридору тяжело прошагал отец, за ним мать. Скрипнула и захлопнулась дверь их спальни. Следом за этим послышался скрип двери в комнате Анджело, в глубине коридора, у входа на сеновал.
Роза натянула на голову стеганое шерстяное одеяло, но никак не могла заснуть. Тогда она приняла отважное решение. Сердце у девочки едва не выскочило из груди, когда она на цыпочках пробегала через весь коридор. Она тихонько проскользнула в комнату брата и увидела, что Анджело сидит на краю кровати и, кажется, плачет. Но, когда брат поднял глаза, девочка увидела в них не слезы, а гнев.
— Ты здесь зачем? — сердито спросил юноша.
Никогда еще брат не разговаривал с ней таким тоном.
— Вы ссорились… я слышала… — пролепетала Роза.
Она стояла на пороге в длинной, до пят, белой ночной рубашке. Ее мягкие волосы рассыпались по плечам, а в руке Роза держала мерцавшую красноватым светом свечу.
— Девочка со свечой, — смягчившись, улыбнулся Анджело, вспомнив рисунок с таким названием.
— Хочешь, я уйду, — настороженно прошептала Роза.
— Нет, иди сюда. — И брат жестом пригласил ее присесть на кровать рядом с ним.
— Вы ссорились? — спросила Роза.
— Да, — признался Анджело.
— А что теперь? — с тревогой произнесла девочка.
— Ничего. Все прошло.
Он улыбнулся и ласково потрепал ее по щеке.
— А я испугалась!
Роза вздохнула с облегчением.
