я там увижу, и багрянец моя кожа приобрела уже другой природы.
Из машинки полетели на пол и джинсы волка, и его полосатыши, а свои трусы я выуживала, уже увидев, что они приобрели грязно-серый цвет и нежная ткань растянулась, превратив их в некрасивую тряпочку. «Я его убью!» — решила я, влетая обратно в выбранную им опочивальню и включая верхний свет.
— Лучше тебе самому харакири себе сделать, домовенок Кузя! Ты зачем это сделал, вредитель?
— Не вижу. Что это? — щурясь от яркого света, Борзый делал вид, что спал, а я его разбудила.
— Это? Теперь это жалкий кусок ткани вместо нового белья! Я только его купила! — размахивая перед наглой физиономией невнятного цвета и формы тряпочкой, пояснила я.
— Ну, в другой раз не будешь экономить, — заявил Борзый и, закинув руки за голову, снова закрыл глаза, собираясь спать дальше.
— Ну ладно, спи! Домой ты поедешь в джинсовых шортиках-трусиках! Сейчас модно! И в стрингах полосатых!
Кинув в него мокрой тряпочкой, развернулась на пятках и… полетела на кровать, на ходу теряя полотенце.
— Будешь буянить, снова пристегну, малая! — прихлопнув меня к матрасу одной рукой, прорычал Борзый.
Будто дерево на меня свалилось, а не ручища эта, можно сколько угодно бултыхаться под ней, толку не будет. Лежит рядом на боку и прищемил меня надежнее наручников.
— А ты меня помнишь? — вырвался вопрос в ответ на это прозвище.
— Ты еще пьяная, что ли? — приподнял голову Сашка и заглянул мне в глаза.
Подумав, что сопеть обиженно и не отвечать — тоже неплохой вариант, я отвернулась к окну, попытавшись отодвинуться.
— Зачем ты меня пристегивал наручниками, бандюга?
— Берегу винные запасы дачников. Спи, — вяло ответил наглец и, одной рукой развернув меня на бок, подтащил к себе.
Плотно прижимая к своей груди, закопался волчьей мордой в волосы. Даже муркнул тихо, кажется, от удовольствия.
Каждый миллиметр кожи на спине покрылся мурашками, а уж на шее их было три отары! Ну почему я так реагирую на этого волчару? Ловлю каждое прикосновение вздымающейся при дыхании грудины, завороженно слушаю стук его сердца. Про упирающийся в мой зад горячий орган лучше и вовсе не думать. Что Борзому там снилось, если он в боевом состоянии сейчас? Гарем красоток?
— Дай мне уйти! — попыталась я снова сбежать, представляя, как он разозлится, увидев свою выстиранную одежду, которую я «повесила» сохнуть на полу в ванной.
— Не беси меня! — хрипло прорычал Борзый. — Иначе оттрахаю так, что ты вообще ходить не сможешь!
И сразу перешел от угроз к действию. Двигая бедрами, потирался членом, он сонно изучал своими длинными пальцами мое тело от талии до груди. А-а-а! За что мне эти испытания?
Предательское тело отзывалось на его умелые ласки, даже не сомневаюсь, что он чувствует мое ответное желание, сжимая в ладони грудь и поглаживая соски, которые моментально заострились. И по заднице, тискающей в объятьях скользящий горячий ствол, несложно догадаться, что я уже горю от желания.
Путая мои только что уложенные волосы, Борзый намотал их на кулак и развернул меня лицом к себе, заглядывая в глаза.
Расширенные зрачки делали его взгляд дьявольски черным, затягивая меня в этот опасный, дикий и хищный мир его страсти. Его невероятный магнетизм и чертова сексуальность не оставляли мне ни единого шанса удрать. Заманивая в сладкий мир удовольствий, где только от соприкосновений кожи били импульсы, разлетаясь и обещая неземное удовольствие, стирали лишние мысли в голове, оставляя лишь желание наслаждения.
Удерживая так одной рукой мою голову, второй медленно пробирался от груди вверх, задержавшись на шее. Обхватив ее своей огромной лапой, он, наверное, мог меня придушить, как куренка, но только, слегка погладив, переместил ее выше, его пальцы заскользили, очерчивая губы по контуру.
Он наблюдал за собственными действиями, и в его глазах разгоралось пламя. Поглощающее меня моментально, окутывающее жаром и сбивавшее дыхание до такого же, как у него, тяжелого и учащенного.
— Хочу твой ротик, — заявил Сашка, прежде чем накрыть мои губы, сразу проникая наглым языком, жарко закружил в танце с моим.
Его дерзкий горячий поцелуй одной вспышкой взорвался в голове, окончательно подчиняя меня своим желаниям. И я уже ничего не хочу больше, чем заполучить этот тренажерный аппарат. Оторвавшись от губ, Борзый сел на кровати и поднял меня за собой.
От этой горы мышц за версту разит силой, даже язык не повернется сказать, что они искусственно накачены препаратами, что часто делают в нашей индустрии моды различные модели и не только. Такой рельеф и переплетение могла создать только природа и скорее всего упорные тренировки.
Да уж, легко быть чрезмерно самоуверенным с такими данными. Я нервно сглотнула, уставившись на покачивающийся член. Он его вместе с остальными мышцами раскачал? Я вроде как зависла, разглядывая его, будто впервые вижу обнаженным. Так-то уже изучила детально, но не смотреть на него невозможно.
Опустив руку, обхватывая твердый ствол ладонью, намеренно медленно провела вверх- вниз, думая, что так же, как и он меня у стола, помучаю немного, но от единственного прикосновения у меня самой внутри горячим всплеском разлился кипяток, разгоняя биение сердца так, что уши закладывало, как при резкой смене давления при взлете.
Ладно, раз решилась, не поворачивать же почти у цели обратно? Коснувшись языком головки, почувствовала, как член дернулся в моей руке и под пальцами сильнее запульсировала вена, оплетающая его и набухшая от притока крови. Офигительная реакция, и ещё более круто чувствовать ее так явно.
Аромат геля для душа смешался с его запахом — сладко-терпким, и никакого рвотного рефлекса, как я ожидала, даже не намечалось. Мне безумно нравилось скользить языком по горячей, очень тонкой коже, гладкой и сладко-соленой от выступающих капелек по центру.
Обхватив губами и скользнув вниз, замешкалась, честно говоря, растерявшись, куда девать зубы, они у меня не съемные же! А кожа тут очень нежная, тоненькая.
— Соси… как леденец, — прохрипел не своим голосом Борзый, аж я даже подняла глаза, чтобы убедиться, что это у него так голос изменился до хрипов. А не у меня снова сдвиги.
Опершись на локти, он смотрел на меня таким осоловевшим взглядом, пристально следя, как мои губы скользят по его члену, все глубже захватывая, что я передумала сообщать ему о том, что леденцы я грызу.
— Ритм… не меняй… — подсказывал тренажер. — О, да-а-а-а… да, крошка… так
