же новые игрушки? Как же мечта подкопить деньжат на собственное агентство?
— Может, как-нибудь…
Красноречие меня подводит.
— Не-не, милая. Врачи сказали нельзя, значит нельзя. Я ж не враг сам себе. Отменяем, — на губах все та же понимающая улыбка доброго дядюшки.
Я делаю еще несколько попыток уговорить, но все они с треском проваливаются. Света, наблюдая за моими жалкими потугами, недовольно поджимает губы и качает головой. Дескать, отменяй, раз хочет. Она очень недовольна мной и моей работой.
Да что ж за день такой!
Захожу в агентский кабинет, ищу нужную заявку, открываю ее и тут мне становится совсем тошно. Потому что вспоминаю – путевка оплачена по невозвратному тарифу.
Я даже сглотнуть не могу. Таращусь на серую неактивную кнопку «отменить» и не знаю, что сказать.
— Все в порядке?
— Да, — слегка кашляю, пытаясь прочистить пересохшее горло, — то есть нет…
Чувствую взгляд начальницы и тушуюсь еще больше.
— Понимаете, — начинаю блеять совсем тонким голосом, — мы не можем отменить бронь. Такие условия. Если вы отказываетесь от путевки, то средства не возвращаются.
— Не-не, милая. Никаких перелетов, — треплет меня по ледяной руке, — отменяйте.
— Вам не нужны деньги?
— Конечно нужны. Так что пишите им, пусть возвращают.
— Они не вернут.
— Я уверен, вы что-нибудь придумаете.
Да что ж этот потный хрен все улыбается? Неужели не понимает, что все! Плакали его денежки.
— Простите, но тут ничего не придумать. Или вы едете или дарите оператору уплаченную сумму.
— Нет. Такой вариант меня не устраивает. Ну какое подарить? Вы что! Я на эту сумму полквартиры купить могу.
— Нет больше вариантов! — я паникую.
— Вас ведь предупреждали о невозвратном тарифе? — вклинивается Света, понимая, что дело пахнет скандалом.
— Нет, — глаза у него честные-честные. Добрые. Понимающие, — Первый раз слышу.
— Ну, как же нет. Я же говорила…
— Я сердечник, а не маразматик, — он снисходительно качает головой, — разговора о тарифе не было вообще.
Он так уверенно это говорит, что я сама уже не знаю, было или нет. В памяти, как назло провал. Могла ведь не сказать! Меня там эйфория накрыла, я уже мысленно считала куда денежки тратить буду.
Уже не просто паника, а дикий ужас.
— Пройдемте в другой кабинет, пожалуйста, — Света включает профессионала на полную. Врубает свою обалденно красивую улыбку и приглашает «дорого гостя» в маленькую переговорную, которую мы чаще используем, как место для отдыха и чаепитий.
Я провожаю их почти безумным взглядом и оборачиваюсь к коллегам. Они все смотрят на меня огромными глазами, полными сочувствия:
— Девочки, миленькие. Кто-нибудь слышал, как я предупреждала его про тариф?
Все жмут плечами, и только Юлька уверенно кивает:
— Говорила. Я точно помню.
— А он?
— А он кивал и говорил да-да.
— Подтвердишь если что?
— Без проблем, — соглашается подруга.
Рабочий день заканчивается и все уходят, а я все так же сижу на своем месте и тупо пялюсь в погасший экран. Наконец двери распахиваются, и на пороге появляется начальница и потный морж.
— С вами так приятно иметь дело, — улыбается он.
— С вами тоже, — и она улыбается.
Я наблюдаю, как они сюсюкают с друг другом, не замечая меня. Будто я пустое место. Потом он уходит, и Света тут же отключает режим улыбающейся королевы. Оборачивается ко мне и смотрит так, что я готова сползти под стол.
— Как прошло?
— Отлично, — цедит сквозь зубы, — я его убедила не писать на нас жалобы в инстанции и не подавать в суд.
О-о-о-о, какие страшные слова. Меня от них трясет.
— А деньги? — пищу еле слышно.
— А деньги придется вернуть. Иначе можно распрощаться с деловой репутацией. Я не для того столько лет пахала, чтобы бы по вине какой-то вертихвостки все потерять. И поскольку это твой косяк, то и возвращать будешь ты…
У меня темнеет в глазах:
— Но…как же…у меня таких денег нет.
— Займешь, возьмешь кредит. Придумаешь что-нибудь.
— Я не смогу…
Я уже почти реву, а Света смотрит холодно, без единой эмоции.
— Вот это уже твои проблемы. За тебя никто отдуваться не станет.
Пытаюсь ухватиться за последнюю соломинку:
— Я его предупреждала. Юля может подтвердить!
— Хватит, Лер! Хватит! Не надо втягивать в это остальных и подговаривать, чтобы они тебя прикрывали.
— Но это правда…
Она мне не верит. Демонстративно смотрит на часы, берет сумочку и идет к выходу:
— Не задерживай меня. Рабочий день окончен.
На деревянных ногах я выхожу из офиса и словно пьяная бреду по коридору, с каждым шагом все больше приходя в ужас от масштабов катастрофы.
Глава 12.2
— Лерка, зарплату получишь — надо Максу купить новую кровать.
От маминых слов у меня в животе все трусливо сморщивается и дрожит. Зарплата? У меня? Не в ближайшие десять лет это точно.
Я не знаю, как сказать маме о своем пролете на работе, о долгах, которые понятия не имею как отдавать. В проститутки что ли податься? Или почку подать?
— Что какая зеленая? — она замечает мой затравленный взгляд.
— Плохо себя чувствую. Голова болит.
Это правда. Мне физически плохо, после того что сегодня произошло.
Мама без спросу кладет ладонь мне на лоб:
— Теплая ты какая-то. Иди-ка спать.
Я поспешно киваю, домываю посуду и сбегаю к себе. Забираюсь с головой под одеяло, и сквозь крохотную щелочку смотрю наружу. В домике. Спряталась.
В детстве это помогало справиться с проблемами, сейчас – увы, никакое волшебное одеяльце не поможет.
Утром я давлюсь безвкусным кофе, в то время как мама говорит с Алиской по телефону. Сестра уже два года как вышла замуж за своего ненаглядного, и теперь регулярно звонит матери, чтобы пожаловаться на то, что тот не есть ее стряпню. Я его понимаю. Готовит она ужасно. Отвратнее этого — только мое утреннее состояние.
Убираю за собой посуду, собираюсь и ползу на работу. Впервые за все время мне не хочется туда идти. Я боюсь того, что все может стать еще хуже. Вдруг этот потный морж опять придет? Я не выдержу.
Перед входом замираю, пытаясь набраться смелости и хоть какой-то уверенности
