И вот это все она тащила беременная. Настучала бы по голове, если б ей уже не было так плохо.
— В мои обязанности не входит выяснять кто и что пил, — выплевывает докторица.
— Так, а какого хрена вы тогда смотрели на алкоголь и сделали выводы, если это не входит в ваши обязанности? А если надо это знать, то могли и спросить. — Ору, как полоумная, но меня просто взбесила эта тетка.
— Слушайте, я все понимаю, но мне тут как бы плохо, нее? — тянет Леська и я понимаю, что пока я орала, сестра успела выйти, пересечь далеко не короткий тамбур, вызвать лифт и он даже успел приехать.
Бросаюсь к ней и захожу в лифт, тетка-врач вваливается следом, а я психую снова:
— А у вас носилок нет? Это нормально, что беременная с такими болями идет пешком? — и честно я уже не знаю, я больше за сестру беспокоюсь или просто хочу наорать на эту вредную тетку. Может, если б она себя изначально так не повела, я бы тоже была по спокойнее.
— Ты фильмов пересмотрела? — впивается в меня глазами врачиха, — Тебе таскать их кто будет? Я?
Да, блин. У них разве на такой случай не должен быть в бригаде санитар какой-нибудь, плюс к нему водитель? Да плевать, если б сказали я бы нашла. Я бы тут весь подъезд разбудила, чтобы найти пару мужиков, которые бы унесли носилки. Я сама готова быть одним из этих мужиков, потому что черт побери, даже ни разу не беременная я, догадываюсь что когда у беременной НАСТОЛЬКО сильно тянет живот, это ни черта не нормально.
— Леська мужу позвонить, родителям? — перевожу фокус внимания на сестру, потому что на эту тетку я сейчас могу только еще громче орать, еще и с матами.
Леська стоит, придерживаясь за стенку лифта, второй рукой держась за низ живота. А у меня кажется вся кровь отливает от головы, сестре определенно становится хуже. Она кривит лицо от боли, хоть до этого и держала невозмутимость на лице, и руки подрагивают. Только тетке-врачихе пофиг, стоит как ни в чем не бывало.
И почему этот гребанный лифт так медленно ползет вниз? Еще пять минут и скорая будет увозить отсюда двоих, потому что смотрю на сестру и страх за нее просто не дает не вдохнуть не выдохнуть.
Не смотря на все это, Леська умудряется усмехаться:
— Всего лишь надо было заболеть, чтобы ты позвонила родителям?
До меня не сразу доходит, что она имеет в виду, а когда доходит…
— В такой момент шутишь? — у нее жутко болит живот, а она прикалывается. Как так-то вообще?
— Да какие уж тут шутки, столько лет не звонила не писала, а тут готова и САМА, даже пистолет к голове приставлять не пришлось, знать бы раньше… — кряхтит, сквозь зубы, — а если серьезно, то Петя в ответственной командировке, а родители несколько дней, как улетели к морю отдохнуть. Сегодня точно их не трогаем, а завтра посмотрим. А вот на работу тебе придется позвонить уже сегодня, я без тебя не справлюсь.
И вот если б она не сказала, я б еще не скоро выпала из прострации и догадалась позвонить. Блага трубка еще в руке, так и не выпустила ее из рук с момента вызова скорой.
Уже выходим из подъезда к машине с крестом на капоте, когда на том конце провода мне отвечают.
— Саша, это Юля, мне нужны выходные за свой счет с завтрашнего дня и как минимум на неделю.
Боковая дверь скорой отъезжает и я подскакиваю к Леське, чтобы помочь ей подняться на высокую ступеньку. Не слышу, что мне отвечает шеф, полностью сосредоточившись на сестре.
— Ты мне дашь выходные? Я все равно уйду! — повышаю голос, когда вижу, как сестра согнувшись и прикусив губу, опускается на кушетку, а врачиха отвернулась, копаясь в какой-то сумке и совсем не собирается ей помогать.
— Да. — Не уверена, что мне это не померещилось, потому что мысли были заняты совершенно другим.
— Девушка, если не едете с нами, отойдите нам надо отъезжать. — это уже какой-то мужчина отодвигает меня от машины, крепко взяв за плечи, закрывает двери и отходит.
И только тут до меня доходит, что шеф дал отгулы, а скорая сейчас уедет.
— Какая больница? — долблю в двери. Хоть одна путная мысль пришла за это время — узнать куда увезут сестру.
— Четверка, — немного приоткрыв дверь отвечает врачиха.
— Я напишу завтра, что привезти, — слышу глухой голос сестры, а потом дверь снова закрывается и машина трогается с места.
А я еще долго стою и залипаю в ту сторону, куда она уехала. Прихожу в себя, когда тело передергивает от холода.
Вскидываю голову вверх, и вижу в своих окнах свет. Вот черт, Миша и Маша же наверху одни. Зашибательская я тетка. Подрываюсь и бегу наверх.
Племянники сидят в комнате смотрят очередной мультик на планшете. Как два котенка жмутся друг к дружке, толкаются плечами — кто отвоюет себе для обзора большую часть экрана. Такие похожие в своем упрямстве и такие разные в поведении. Машка более заводная. Мишка строже, будто уже сейчас понимает, что он мужик и какой на нем великий груз ответственности.
Они уже отвлеклись и больше не дуются на маму. Пока я паниковала дожидаясь скорую, Леська успела поговорить с детьми — рассказала, что отправиться на самой настоящей скорой помощи в отважное путешествие — дети восхитились и обиделись, потому что в путешествие могут отправиться только такие взрослые тетеньки и дяденьки, как Леська. Сама бы даже не додумалась сказать им нечто подобное и вообще не представляю, как бы объяснила им, что их мама в больнице.
Оставляю их и иду в гостиную — нужно навести порядок. На самом деле плевать, можно было бы закрыть дверь и уйти к племянникам, убрать все завтра — за ночь ничего бы не произошло, но мне надо чем-то занять руки. Не знаю, как кому, а мне физический труд помогает, пусть и такой незначительный.
Собираю пустые коробки в мусор, остатки еды в холодильник. Руками шевелю, но силы испаряются, как по мановению палочки. Так же резко и быстро, как из воздушного шарика выходит воздух, если его отпустить.
А ведь Леську скорее всего растрясло в дороге, пока она ехала и поэтому стало плохо. Зная сестру, она бы с места не сдвинулась, если б не важно себя чувствовала перед поездкой. А тут рванула ко мне, с двумя детьми, еще и сумки тяжелые таскала.
К беспокойству примешивается чувство вины и оседает горечью на языке и комком в горле, который почти невозможно проглотить.
Где-то сбоку вибрирует телефон, оповещая о входящем звонке. Отставляю посуду, которую собиралась отнести в мойку, беру в руки гаджет и опускаюсь на диван.
Антон. Даже удивиться не хватает сил, а уж разговаривать тем более, но на зеленый кружочек нажимаю.
— Да? — выдыхаю устало. И даже не уверена, что сказала достаточно громко, чтобы меня услышали.
— Юля, ты что придумала? Какие еще отгулы? — начинает сразу, пропуская приветствие.
Растираю глаза и сжимаю пальцами переносицу. Хочется попросить быть потише, и не потому что говорит очень громко, а просто мне сейчас нужны какие нибудь пять минут тишины.
— Антон, у меня проблемы, мне пришлось взять несколько дней за свой счет.
— Какие проблемы Юль? Что у тебя могло случиться? — и если кто-то подумал, что он пытается выяснить ЧТО это за проблемы, возможно для того чтобы помочь или просто посочувствовать, то “Ха-ха” вам три раза, потому что он продолжает, — ты психанула из-за того, что я сделал Арине предложение? Это глупо, Юля!
— Антон, у меня проблемы, — пытаюсь достучаться еще раз до бывшего возлюбленного. Говорю спокойно и не потому что не хочу показывать чувства Антону, а просто кажется выплеснула их все на тетку-врача и сейчас уже не могу ни орать и не агрессировать на него.
— Юля, я должен завтра быть с Ариной у организатора свадеб, у нас через три дня встреча с хореографом, а послезавтра с меня будут снимать мерки для костюма. Через месяц свадьба, у меня каждый день расписан Юля. Выйди на работу, не занимайся ерундой.
А я сижу опустошенная и даже ничего не дергается внутри от того, что он говорит. Слышу только “я, я, мне и снова я”.
— А ты не думал, что весь мир не крутится вокруг тебя? — ответила на его эмоциональный спич холодным безразличием с примесью злости. Не обиды, нет, именно злости. Почему-то сочувствия или поддержки я и не ждала, но я надеялась, что он хотя бы услышит, что я ему вообще говорю, а он даже не пытается вслушаться и понять смысл произнесенных мною слов. — Ты не поверишь, но я живой человек и у меня тоже бывают проблемы и заботы. У тебя свадьба? Поздравляю. Вот только от этой новости мои проблемы не рассосались. У меня дела поважнее, чем примерка рубашечек и брючек, и бросать их ради ТВОИХ забот я не обязана и не буду. Тебе важно подготовить отлично свою свадьбу? Тебе никто не мешает, так же как и я, взять отгулы. А то, что их вероятнее всего тебе сейчас никто не даст, опять же не моя печаль. Не вижу рвения с твоей стороны приехать и разрулить все то, что творится сейчас у меня. Так с чего я должна входить в твое положение? Ты эгоистичная сволочь, Антон. И знаешь, что я тебе скажу? Пошел ты к чертовой матери!
