Сбросила вызов и отшвырнула телефон в другой угол дивана, будто это мерзкая склизкая жаба. Ощущение омерзения было сейчас аналогичным, будто я ее держала в руках.
Выйди на работу и все! Не малейшей попытки хотя бы спросить, что у меня произошло. Только он и его интересы. Не понимаю, как я раньше этого всего не замечала. Ведь он же не только сегодня стал именно таким… Три года отношений, а он считает меня меня эгоистичной мелочной злобной сукой, которая только и делает, что нарушает его наиважнейшие планы.
К глазам подкатили слезы.
Проморгалась и смахнула слезинку, скатившуюся по щеке. Как то все навалилось и я оказалась не готова.
В дверь позвонили, пошла в коридор открывать. Не знаю, кто там, но даже к племянникам сейчас не могу зайти, а не то что уж принимать гостей.
Но открыла.
Глаза в глаза. Буквально ощупал взглядом всю с головы до ног. Обеспокоенно, внимательно, ничего не упуская из вида. Ноги, бедра, живот, руки, грудь, плечи, шея, лицо. Все обдало жаром, вот только не обожгло, а согрело, успокоило, расслабило. Еще раз очертил контур лица. Глаза покраснели и он это увидел. Склонил голову набок, прищурился.
Саша…
И я не выдержала. Сама шагнула и сама спряталась у него на груди. Сама “попросила защиты” и укрылась в его огромных объятьях.
Я сама выбрала и окончательно расслабилась рядом с ним.
К черту все. Просто нужен. Здесь и сейчас. И завтра это не изменится. Потому что вклинился, впутался, вплелся в мою жизнь и умудрился стать ее частью. Стал необходимым. Тем самым.
Как поняла, что именно он?
Объяснить сложно и просто одновременно. Сестру увезли в больницу, в комнате племянники, поскандалила с коллегой, а сейчас стою, прижавшись к его груди, и понимаю, что только сейчас начала дышать.
Просто чувствую, что все будет хорошо…
Глава 20
— Ничего мне не хочешь рассказать? — с легким прищуром смотря на меня. поинтересовалась сестра.
— Нет, — для убедительности отрицательно мотнула головой. На самом же деле прекрасно понимала, будет очередной допрос. — Лучше скажи, что говорит врач?
— Врач говорит — тонус матки. Возможно растрясло по дороге. Будет смотреть по состоянию, но на выписку раньше, чем через неделю, рассчитывать не приходится. — Вздохнула Леська, устраиваясь удобнее на больничной постели, — А ты не съезжай с темы — мне дети все уши прожужжали про какого-то просто замечательного дядю Сашу.
Опустила глаза. Вспомнила. Покраснела.
Мишку и Машу он вчера сразил наповал. Да и племянникам немного было надо, только взрослый, которого можно эксплуатировать несколько часов без зазрения совести и они это делали с превеликим удовольствием.
А началось все с того, что я так и стояла прижавшись к Саше, успокаиваясь. Он тоже не спешил меня отстранять. Просто прижимал к себе, гладил волосы, а я млела, пока за спиной не раздался голос Маши:
— Мишка! Тетя Люля занята, она с каким-то дядей обнимается и не собилается нас колмить.
Стоит ли говорить, что отскочили мы с шефом друг от друга, как ошпаренные, будто мне шестнадцать и папа застал меня целующейся с мальчиком.
Я резвой козочкой поскакала готовить ребятам поздний ужин, который как оказалось должен был состоять из молочных коктейлей, а Сашу Маша уволокла к ним с Мишкой в комнату, как сказала не по возрасту умная девочка “что б не стоял без дела”.
Следующий этап стыда был уже в комнате, когда я решила туда принести “ужин”.
— Дядь Саш, а у тебя пасполт есть? — деловито интересовалась Маша. Она стояла над шефом, уперев кулачки в бока, пока он, уже распрощавшись с пиджаком и засучив рукава, сидел на полу и пытался разобраться с роботом Миши.
— Есть, — отозвался шеф.
— Тетя Люля, а у тебя пасполт есть? — это уже Миша заметил мое присутствие. Оба, брат и сестра, не выговаривали букву “р” и отказывались признавать, что мое имя начинается с “ю”, а не “л”.
— Есть, — прошла в комнату и поставила коктейли на тумбочку.
— Значит можно, — отмахнулся Миша.
— Нельзя, — топнула ножкой Маша, — у нее кольца нет, — ткнула пальчиком в мою сторону.
— Чего нельзя-то Маш? — интересуюсь сдерживая смешки. Шеф на полу тоже сцеживает улыбочки в кулак.
Хотя вариантов не так много — паспорт, кольцо — похоже племянники решили нас поженить.
Только не тут то было.
— Ну чего ты как маленькая? — возмутилась племяшка, тряся передо мной раскрытой ладонью, — Обниматься вам нельзя. Я сплосила у папы откуда берутся дети. Папа сказал, что когда дяденька обнимает тетеньку, у тетеньки потом ластет животик и оттуда появляется лебенок. Я с Петькой обнималась обнималась, а живот так и не вылос. Папа сказал, что сначало пусть кольцо мне на палец наденет, а потом уже плотягивает ко мне свои лучонки. Я заставила Петьку надеть мне кольцо, а живот все лавно не лос. И мама сказала, что лебеночек не появится, пока у меня нет пасполта.
— Хорошо, — тяну задумчиво, афигевая от рассказа маленькой, как я еще недавно думала, девочки, — А обниматься то почему нельзя? Паспорт есть, но колечка то нету, значит не забеременею?
— Ну ты ваще, — качает головой Маша. И весь ее вид кричит о том, что она считает меня недалекого ума, — Если обниматься без кольца, то ты станешь дулой. Так папа сказал. Да, да.
— Ааааа…
— Он так сказал маме. Она обнималась с ним. Лебенок в животике ластет, а кольцо не белет у него, значит дула.
На этом моменте я окончательно выпала в осадок.
Даже не знаю, что меня поразило больше. Рассуждение племяшки или то, что зять сделал предложение сестре, а она судя по всему отказала. Снова.
— А ты мне ничего не хочешь рассказать? — спросила у Леськи.
— Эм… дай-ка подумать? — театральной постучала указательным пальцем по подбородку, — кажется, нет, — соизволила таки после демонстративной паузы ответить. Только не совсем то, что я хотела бы услышать.
— Тебе кажется. Расскажи-ка о предложении своего мужа, выйти за него замуж. А лучше о том, почему ты опять ему отказала. — подсказала очень интересные темы для разговоров.
— Предлагаю уговор, — встрепенулась сестра, — ты звонишь отцу, а я тебе все рассказываю.
“Гениальная” идея. Сейчас вот прям разбежалась и позвонила, ага.
— И это мне предлагает та, кто даже лежа в больнице просила никому об этом не сообщать.
— Потому что родители, впервые за несколько лет вырвались в отпуск и я не хочу их дергать. — Насупилась Леська, поняв, что план ее не удался.
— Или потому что ты беременная третьим от своего мужа, а он не нравится отцу, — подкинула более правдоподобный вариант.
— Не нравится отцу? И что с того? — У Леськи очень правдоподобно получилось изобразить удивление, вот только я на это не поведусь. Мы с ней обе знаем правду.
— Лесь… ты серьезно? Вы любите друг друга, вашим детям пять лет, ты ждешь третьего, но не можешь жить со своим мужем и все из-за отца.
— О, боже. Ты считаешь, что это из-за отца? Нет, Юля… нет.
— А из-за кого еще, если в нашей семье все так как хочет он? — встаю со стула и отхожу от кровати сестры. Нужно чуть больше пространства. Чтобы можно было обхватить себя руками, чтобы спрятаться от прошлых обид, чтобы снова дышать свободно.
Можно долго возмущаться и спорить, но как не крути наш отец — диктатор. Все всегда так, как хочет и решит он. Второго мнения в нашей семье никогда не существовало. Либо его, либо не правильное. Самое обидное, что маму это устраивало. Она всегда заглядывала ему в рот. Поэтому я в свое время и сбежала, сбежала и поклялась не возвращаться в тот дом.
Там стены пропитаны полным контролем и подчинением. Он называл это заботой, я называла клеткой. Он выбирал все, начиная от школы и кружков, заканчивая друзьями и университетом. Когда остро встал вопрос о парне и мне были показаны несколько страниц в социальных сетях одобренных отцом кандидатур, а мои документы уже лежали в выбранном им универе, я сбежала.
— Я не живу со своим мужем, потому что он накосячил и накосячил сильно. Но проблема в том, что я хочу быть с ним, но не могу, пока он не поймет как ошибся и не предпримет меры, чтобы ее исправить. Я даже не предполагала, что ты считаешь отца виноватым в этом.
