так, как ему хочется, а через мгновение к ним присоединяются губы, язык и зубы. Легкие укусы добавляют остроты и пикантности, неспешные поцелуи закрывают последний замок, за которым остается все разумное. Дарий вытаскивает подушку из-под моей головы и устраивается между разведенных в стороны ног.
— Подними бедра, — говорит он.
Слушаюсь мгновенно и уже через секунду опускаю ягодицы на мягкую прохладную ткань. Дарий наклоняется и опирается на руку, касаюсь его плеч и сжимаю пальцы, ощутив, насколько он близко. Мой сдавленный крик удовольствия впитывается в стены, Дарий замирает, и я крепко обнимаю его, прижимаясь губами к уху.
— Больше, чем показался, — шепчу я.
— Скажи когда…
— Все хорошо. Ты можешь...
Ритмичные движения сопровождаются шорохом постельного белья, треском матраса и глубоким дыханием. Сладкая нега в сокращении мышц кружит голову, и уже нет никаких ярлыков и обозначений. Нет правильного и неправильного, хорошего и плохого. Происходящее прекрасно, как первые лучи солнца или первые звезды, как свободный полет или погружение на дно океана. Несколько минут уходит на обмен беспрецедентным доверием и отказ от ограничений. Привыкаю к новым ощущениям и подмахиваю бедрами в такт движениям Дария. Кураж страсти захлестывает огромной волной, смазанные поцелуи, обмен дыханием и беспорядочные выкрики доводят до исступления и взрывного восторга. Разрядка подбирается все ближе, манит и дразнит, зазывая шагнуть через край. Дарий отклоняется и подхватывает меня за бедра. Сгибаю ноги и тянусь к чувствительной точке, глядя в глаза, в которых тут же загорается вспышка удивленного восторга. Дарий внимательно наблюдает, ощущения заостряются, и я выгибаю спину. Крик вылетает, кажется, из глубины души, лоб покрывается тонкой вуалью испарины, а грудь подрагивает на каждой вспышке крупной дрожи. Качаюсь на слабых волнах удовольствия, склоняя голову вбок, и провожу тыльной стороной ладони по шее, стараясь утихомирить дыхание.
— Ты как, Катюш?
Стряхиваю секундную слабость, ощутив троекратное увеличение жажды. Я тоже хочу увидеть его за чертой.
— Пусти меня наверх, — прошу я.
— С удовольствием, — хрипло отвечает Дарий.
Быстрая рокировка меняет нас местами, упираюсь ладонью в горячую грудь, второй сжимаю твердую плоть и медленно опускаюсь, мыча от глубинных обновленных ощущений. Дарий обхватывает мою талию, направляя и помогая, напрягает бедра и зажмуривается, приоткрыв губы. Не могу отвести взгляд. Хочу это помнить, каждую деталь, каждую черточку на его лице и вздувшуюся вену на мокром лбу. Хлопки и рывки, мои крики и его хриплые стоны. Физические оболочки полностью исчезают, происходящее уносится куда-то далеко за грань реальности.
Поцелуи все глубже, тело к телу. Наши запахи смешиваются, превращаясь в единый аромат, которому еще нет названия, но есть точное описание: цветущая сирень, свежий ментол, терпкий ром и древесные ноты, соленая кожа и сладкий шлейф эйфории. И я купалась бы в этом аромате каждый день, если парфюмеры сумели бы собрать все составляющие в единую композицию и разлить по флаконам. Пальцы Дария сжимают мою кожу до пекущей боли, еще раз поднимаюсь и опускаюсь, вздрогнув от разрывной пульсации, и падаю на вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь. Дарий обнимает меня и целует в макушку.
Несколько минут лежим в оглушительной тишине, сердцебиение успокаивается, дыхание приходит в норму, а тело тяжелеет. Полное расслабление, космический релакс.
— Я заслужила зачет, профессор? — в бреду бормочу я.
Дарий крепче сжимает меня в объятиях и весело отвечает:
— Только после свадьбы, Катюш.
Дарий сидит на краю постели и шарит по полу в поисках одежды. Оказывается, шрам плече всего лишь маленькая часть недавно зажившей раны, которая тянется от левого плеча до поясницы. Нехило его приложило. Протягиваю руку, но не успеваю коснуться, потому что Дарий поднимается и надевает штаны. Мелькает секундная вспышка обнаженных ягодиц, будто щелчок камеры, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу. Отпад! Мне нужно такое фото, чтобы поставить на заставку телефона. В моменты непреодолимой грусти это будет отличным напоминанием — сколько прекрасного еще есть в этом мире.
Дарий оглядывается, поймав меня с поличным, но я и не собиралась скрываться. Чего уж теперь.
— А можно еще разок? Я не все рассмотрела.
Он морщит лоб и усмехается:
— Нельзя.
Недовольно фыркаю и набрасываю на грудь и бедра край смятого покрывала. Если Дарий не оголяется, то и я не буду. Вселенная держится на взаимности — это непреложный закон. Дарий надевает футболку, поднимает с пола мое белье и кладет его на кровать. Как мило с его стариканской стороны.
— Я сплю голой, — произношу с вызовом.
Он наклоняется и убирает волнистую прядь с моего лица:
— Прекрати это, Катюш.
— Что прекратить?
— Играть в опытную стерву. Тебе не идет.
Отвожу взгляд, нервно покусывая щеку изнутри. Что значит «не идет»? И где мой чертов внутренний редактор, когда он так нужен?! Дарий легонько сжимает двумя пальцами кончик моего носа и тянет его то в одну сторону, то в другую:
— Вот только не надо обижаться.
Хлопаю по руке, отбрасывая ее от лица. Смущение проступает жаром на коже, ладони потеют.
— Не надо говорить со мной, как с ребенком!
— Ты и есть ребенок, — с насмешливым умилением отвечает Дарий.
— И ты только что переспал с ним! — Яростно тычу пальцем. — Ты что, лолинокщик?!
Дарий заливисто смеется, выпрямляясь. Ему в спину бьет тусклый свет, темные волосы в полнейшем хаосе. Губы кажутся бордовыми, а над воротом футболки виднеются красные полосы. Все это моя заслуга. Так какого черта он решил тут дяденьку включить?
— Не тянешь ты на Лоли. — Дарий весело щурится, глядя на мою грудь.
Прищуриваюсь и приоткрываю рот, порывисто вдыхая.
— Ты даже знаешь, кто это?! Не думала, что ты еще и извращенец!
— Катюш, я взрослый парень…
— Который любит японские мультики, — язвительно перебиваю я.
— Который сейчас надает тебе по заднице, — строго отвечает он.
Лицо вмиг леденеет, бедра напрягаются. Серьезные вид Дария недвусмысленно намекает, что он не шутит, и я боязливо сжимаю край покрывала. Как быстро он перевоплощается. Даже завидно.
— Ладно тебе, расслабься, — бормочу примирительно. — Я никому не скажу.
— Как ты испугалась.
— Я не испугалась, а приняла взвешенное решение взрослого человека не портить твою репутацию.
— А-а-а, ну если так, — ухмыляется он и уходит в ванную комнату.
Как только за Дарием закрывается дверь, я протяжно вздыхаю, надувая щеки. Вот это вечерок. Такое не
