давал ложных надежд. Так же случилось с Василисой. Она затеяла игру, в которую ей не было полного доступа. Рискнула. Проиграла. Мне жаль. Я был искренен, не играл чувствами. Она узнала о прошлом, была настроена что-то изменить во мне. Наивная. Так просто нельзя изменить человека. Никогда. Если он сам этого не захочет.
На тот момент мне ее спасение не казалось чем-то нужным. И я ни капли не жалел, что она ушла. Она действительна изменилась. Там, в ресторане, я ни капельки не врал. Я на несколько мгновений потерял связь с реальность, увидев ее в классическом черном платье. Она занялась собой. Из угловатого подростка превратилась в прекрасного лебедя. Я был восхищен ее переменами. Настоящая женщина. Сильная, уверенная. Та, которая по крупицам лепит себя во что-то стоящее. Я восхищен. Я восхищен Николаем, который подарил ей любовь, научил любить, сделал счастливой. Они счастливы. Это видно невооруженным взглядом.
В тот день возвращения из чужого для меня города они не видели, что я вышел из терминала и увидел их пылкие объятия. Моя маленькая несмышлена подопечная стала настоящей женщиной. Любимой и любящей женщиной.
Разговор в ресторане был намерено выстроен так, чтобы отыскать в словах Василисы ложь. Ее не было. Либо же она действительно гениальная актриса. Только бы излечилась, это больно, но не критично. Я верил, что у нее была банальная влюбленность, которая разлетелась на осколки, когда вскрылась горькая, пугающая правда. Мне её было безумно жаль. Но я был честен с ней.
Больше наши пути не пересекались. Я был уверен в том, что Дронов решит любые проблемы. Единственное, кого я контролировал — Ростов. Этот слизняк мне не нравился. Но и здесь было всё в идеале. Этот мужик оказался патологическим трудягой и горел работой, он поднял фирму на достойный уровень. Василиса была наследницей прекрасно налаженного бизнеса. Я успокоился. И… Однажды весной встретил её. Ольгу.
Встреча с Роговым Иваном Абрамовичем должна была быть вполне рабочей. Но я был приятно удивлен, когда к нам присоединилась красивая, стройная блондинка. Зацепила. Её хрупкая утонченная фигура запустила во мне режим охотника. И я стал им. Она интересовалась мной, но не так, как хотелось бы мне. Я добивался её, прошел все круги ада, прежде, чем мне сказали «да». Два месяца романтических встреч, невинных поцелуев, и я, одурманенный её молодостью и невинностью, был готов мир положить к её ногам. Влюбленность? Она самая.
Ольга немногое позволяла мне, и я уважал её выбор. Я не должен брать то, что предназначено мужу. Секс никогда не был проблемой. А Ольга не требовала придерживаться целибата. Её прагматизм меня удивлял. Она так и говорила: то, что будет до свадьбы, меня не интересует. И это, на минуточку, девушке, на днях исполнится двадцать два. Удивляет. Интригует.
Хотел ли я стать её мужем? Пока не уверен, но что-то на ухо поет, что нужно позволить себе войти новому чувству в сердце. Не банальному желанию, страсти и сексу, а чему-то большему.
В один из вечеров Ольга дала понять, что готова к чему-то большему. Но только на правах невесты. И сегодня я готов сделать ей предложение. Нашу встречу организовал в новомодном ресторане. Жду свою красавицу, нервно сжимаю в кулаке небольшую коробочку с колечком.
Пришла. Невероятно красивая в своем нежно-бежевом платье, с длинными завитыми волосами и заставила несколько раз моему сердцу пропустить удар.
— Ты прекрасна, невероятная Ольга.
— Ты меня перехвалишь, Лёш, — подставила щеку и позволила легонько коснуться щеки.
Рядом появился вышколенный официант, который преподнес огромный букет.
— Они безумно красивы, спасибо, любимый, — улыбнулась своей очаровательной улыбкой, но к букету не прикоснулась, официант занялся этим вопросом, я даже не напоминал ему об этом.
— Ко всем поздравлениям и подаркам я готов к еще одному важному шагу.
Встаю перед Ольгой и бегу ее за руку. Извлекаю из пиджака коробочку и открываю ее. На черном бархате выблескивает искусно ограненный бриллиант, оправленный в платиновое кольцо.
— Леш, — от неожиданности прижала ладошки к щекам и вспыхнула, какая прелесть.
— Ты станешь моей женой?
— Да!
Я не ожидал такого быстрого согласия. Волновался словно мальчишка. Впервые в жизни сделал такой важный шаг. Да все, что делаю сейчас — в первый раз. И я получаю от этого кайф. Я действительно чувствую вкус к жизни.
Гости ресторана зааплодировали. А я был готов кричать на полсвета: да, эта девчонка сказала мне «ДА!». Целую её на глазах у хлопающих зевак и улыбаюсь, нежно сжимаю её талию и на ухо шепчу милую чепуху:
— Чем быстрее мы поженимся, тем быстрее я смогу попробовать тебя на вкус.
Ольга зарделась и отвела взгляд в сторону, нежно прижалась и позволила поцеловать себя в шею. Дрожит, чувствую. И я хочу эту птичку до боли в паху.
Василиса
— Ты в порядке? — негромко спросил Коля, когда отзвучали отголоски последних аплодисментов гостей ресторана, которые стали свидетелями такого события.
Он чувствовал меня, как никто, и он видел, что я не в порядке. Мне не нужно было даже говорить об этом. Всё итак было написано на моём бескровном лице и застывших в глазах слезах. Я не могла контролировать это, хотя хотела до боли.
— Давай уйдём, — сказала негромко чужим, неживым голосом.
Скулящее "пожалуйста" готово было сорваться следом. Но этого не нужно было. Коля молча позвал официанта, и попросил счёт, заверив, что мы без проблем заплатим за блюда, которые заказали и не успели съесть, потому что их только готовят.
Я была уверена, что не смогу есть. И пить. И дыхание мне давалось с большим трудом.
Коля сжал мою ладонь, а я не почувствовала ничего. Ничего не могло исправить моё настроение сейчас.
Я думала, восемнадцатилетние было плохим, но Вселенная щедра на подарки.
— Я не могу дышать, я подожду снаружи, — выпалила, чувствуя, что перед глазами начинает темнеть.
Я физически чувствовала себя так, словно я задыхаюсь. В груди всё сбилось в тугой ком, и я резко поднялась со своего места, схватила сумочку и обратилась к мужу.
— Прости. Я жду на улице. Прости, пожалуйста.
Коля молча кивнул и проводил меня внимательным, расстроенным взглядом.
Вылетаю на улицу, делаю несколько рваных вдохов, забегаю за угол ресторана, прислоняюсь спиной к стене и еле сдерживаюсь, чтоб не завыть. Я зла, бесконечно зла на себя. На глупость, которую себе позволила, на чувства, которые к нему испытывала, на всё, что с ним связано.
Он говорил мне, что не верит в
