– Что это тут у вас происходит?
Даша с усилием закрыла вторую сумку и взяла чистый полиэтиленовый мешок из-под сахара. Медоточиво объяснила:
– Сбывается ваша вековечная мечта, Нина Андреевна. Вы, к всеобщему удовольствию, наконец-то избавляетесь от меня, недотепы-медсестры, недостойной вашей благородной семейки. В конце концов заполучили-таки врача с высшим образованием, из хорошей семьи. Вот только еду вам, боюсь, она готовить не будет. Придется самостоятельно.
Свекровь покраснела и агрессивно повернулась к сыну.
– Ну что, говорила я тебе, что добром это не кончится? Доигрался!
Даша весело рассмеялась, посмотрев на сконфуженные лица бывших родственников. Все оторопело повернулись к ней, не ожидая от нее подобных звуков в столь патетический момент. Даша снисходительно пояснила свой неуместный смешок:
– А за что же его ругать, если он всего лишь выполнял наставления родного папочки?
Свекор испуганно побагровел и скрылся от греха подальше в большой комнате.
Свекровь повернулась к невестке и почти просительно сказала:
– Дарья, ты горячку-то не пори! Ну, кому ты нужна с малым-то дитем! Давай иди жрать готовь и забудем, что ты тут нам наговорила!
Даша иронично поклонилась.
– О, как вы великодушны! Но дело не в том, кому нужна я, а в том, что мне этот тип, – она махнула рукой на притихшего бледного Валерия, – совершенно не нужен!
Убедившись, что в шкафу ничего не осталось, перешла в комнату дочери и продолжила собирать вещи.
Свекровь поплелась за ней, ругаясь и причитая одновременно.
– Да как же я буду без своей Машеньки! Одна у меня внученька! – она обхватила девочку двумя руками, как будто решив навечно застыть в такой позе.
Даша мило утешила:
– Не волнуйтесь! Скоро сыночек вам другого внучонка подарит! Осталось ждать всего ничего – каких-то четыре месяца!
Валерий из бледного стал зеленоватым. Нина Андреевна с ужасом посмотрела на сына. Он с недоверием огрызнулся:
– Не может быть! – он был одновременно и разозлен и напуган. – Она сделала аборт! – свекровь громко ахнула и закрыла рот рукой.
– Собиралась. – С профессиональным самообладанием поправила его Даша. – Но не сделала. Мать не дала. Беременность двадцать недель. С хвостиком. И я удивляюсь, – она посмотрела на красную свекровь, – как это вы, будучи всегда в курсе всех поселковых новостей, ничего об этом не знали. Похоже, вам это не говорили нарочно. Приятный сюрприз хотели сделать?
Валерий упал на стул, обхватил голову жилистыми руками и замер.
Свекровь вдруг заголосила в полный голос.
– Что же ты наделал, ирод, что наделал!
Маша с испугом посмотрела на бабушку и скривила губки, собираясь заплакать.
Даша сурово прикрикнула:
– А ну, тихо, напугаете мне ребенка!
Причитания перешли в тихие всхлипывания.
Ехидно заметила бывшему мужу:
– Что, история повторяется? Еще один навязанный тебе ребенок? Еще одна стерва тебя окрутила и не вовремя подставилась? Да, не везет же тебе!
Он стекленевшими, как у наркомана, глазами, смотрел на нее.
– Почему ты никогда не говорила так со мной раньше? Я бы хоть иногда в себя приходил. Я ведь тебя считал невзрачной серой мышкой, ты же слова супротив сказать была не в состоянии!
Она небрежно отмахнулась от очередного нелепого укора.
– Ну, надо же, и всё-то я виновата! И так сделаю – неладно, и так – нехорошо! Надоело мне это! Хоть иногда бы вместо меня кто-нибудь был другой виноват!
Валерий, вытирая выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони, торопливо признал:
– Я тебя не обвиняю! Это моя вина! Но если бы ты хоть иногда приводила меня в чувство…
Она перешла в прихожую, доставая из встроенного шкафа свои и дочкины куртки. Остальные, как приклеенные, потянулись за ней. Валерий продолжал жалко оправдываться, виня всех вокруг, и иногда даже себя. Даша с отвращением прервала его детский лепет:
– Ты не хлипкая барышня, падающая в обмороки по каждому поводу, чтобы тебя регулярно в чувство приводить. И кричать я ни на кого не собираюсь. В вашей семье главный специалист по этому делу Нина Андреевна, ей и карты в руки. Пусть занимается любимым делом, я ей в этом не конкурентка. И давайте эту глупую разборку заканчивать! Маше спать пора! И вам, бывшие родичи, спокойной ночи! Ужинать вам придется дома!
Свекор со свекровкой ушли к себе, виноватые и голодные. Даша уложила дочурку спать, почитала ей на ночь книжку, плотно укрыла одеяльцем. Закрыла дверь на швабру, радуясь, что та открывается наружу и в комнату зайти невозможно. Примостилась на краешек узенькой детской кроватки, и ее сразу обняли за шею теплые детские ручки. Поцеловала дочку и уснула, страшно вымотавшись за последние сумасшедшие сутки.
Сквозь сон слышала, как несколько раз к двери подходил Валерий, дергал за ручку, тихонько стучал, виновато сопел, но, не дождавшись ответа, уходил к себе.
Рано утром, впервые в жизни самостоятельно собираясь на работу, он раздосадовано изучал пустое нутро холодильника. Решив, что поест по дороге где-нибудь в столовой, позвонил матери.
– Мать, я не могу сидеть дома, но боюсь, что Даша без меня заберет дочку и уедет! Может, ты отпросишься с работы и придешь покараулить?
Та, как всегда, безапелляционно заявила:
– Ты что, дурак? С работы-то ведь уволиться надо, а потом уже уезжать! Ей ведь две недели отрабатывать придется! Не бойся, это она нас на пушку берет, чтобы поумоляли побольше, поизвинялись перед ней, поговорили, какая она хорошая и какие мы плохие, что не ценили такое сокровище! Никуда она не поедет, даже и не думай! Не такая она дура, чтобы такой домище бросить! Где она еще устроится, как у Христа за пазухой!
Он засомневался в правоте ее слов, помня новую решительную Дашу. Но, поскольку привык выполнять распоряжения матери, положил трубку, не пытаясь с ней больше спорить. Многолетняя привычка к повиновению пересилила. Перед уходом на работу подошел к дверям в детскую. Толкнул – закрыто. Постучал – тишина. Повздыхал, оделся и ушел.
Услышав, как хлопнула дверь, Даша тут же соскочила. Она спала на удивление спокойно, без сновидений. Взглянула на будильник. Почти восемь часов! Иван Васильевич обещал послать машину к десяти. Времени почти не осталось.
Она покормила дочку, вихрем пролетела по комнатам, уничтожая следы своего пятилетнего здесь пребывания. Ровно в десять у дома заурчал мотор мощной машины. Вещи загрузили в машину и Даша прошла по дому, прощаясь. На душе должно было быть что-то вроде печали, но не было ничего. Полнейшая пустота и равнодушие. Дом, хотя и удобный, так и не стал ей родным. Она вышла, закрыла дверь на замок и положила ключ на обычное место под карниз.
