— Открой бардачок, там где-то шоколадка должна быть.
— Ага, сейчас… — открыв отделение для перчаток, она просунула руку в поисках шоколада, — А это что такое? — нащупав рукой какой-то свёрток, Наташа сразу поднесла его к лицу, — Ух ты, какой запах… травяной…
— Надо же… а я совсем про него забыл, — Дима качнул головой, — он тут уже полгода лежит…
— А что это? — она внимательно разглядывала свою находку.
— Это трава… Когда ты лежала в больнице, твой друг, Сергей, приходил ко мне и просил тебе её передать. Он сказал, что это его мать собирала.
— А, понятно, — кивнула Наташа, — она у него по травам специалист… А для чего эта трава, он не сказал?
— Он сказал, что тебе сейчас её просто необходимо пить… а я, честно говоря, не очень доверяю таким методам лечения… положил её сюда, а потом совершенно забыл. Если бы не шоколадка…
— При чём тут шоколадка? — рассмеялась Наташа, — Просто мне захотелось есть… Вот к чему такой поворот, а? — она шутливо нахмурила брови.
— Не знаю… — Дима весело развёл руками, — может, тебе нужно травки пожевать?
— Ну, можно и пожевать… — она согласно кивнула, — Только от чего эта трава? Серёжкина мать просто так бы не передала…
— Вообще-то он сказал… — как будто вспомнив о чём-то, Дима внимательно посмотрела на жену.
— Ну, от чего? — она вопросительно посмотрела на него.
— Не от чего, а для чего, — пряча улыбку, поправил её Димка.
— Ну, для чего?! — она нетерпеливо потормошила его за колено, — Ди-и-им…
— Он сказал… он сказал, для того, чтобы дети рождались…
— Подожди, Валер, — Дима взял в руку ладошку сидящего у него на коленях трёхлетнего малыша, которой тот с очень серьёзным видом наигрывал мелодию собственного сочинения на клавишах синтезатора, — Мне звонят.
— Кто звонит, мама? — ребёнок запрокинул голову, заглядывая отцу в глаза.
— Нет, пока не мама, — ответил тот, поднося трубку к уху, — Саня звонит. Да, Саш!
— Димыч, я сейчас мимо «Кри-Стара» проезжал, у них на дверях огромный плакат — «Сдаётся в аренду»…
— Да, я в курсе. Этот плакат у них уже недели три висит, а сам продюсерский центр они закрыли ещё прошлой осенью. Помещение просто пустовало.
— А что случилось, не в курсе?
— Нет, Саш, не в курсе. С тех пор, как мы в свою студию перебрались, я ни Лапина, ни Кристину больше не видел. Хотя, нет… Видел, но мельком, год назад, когда следствие по делу Фишера шло. Тогда Наташу вызывали как свидетеля, вот мы и столкнулись с Лапиным у кабинета следователя. А больше не виделись.
— Недолго они без тебя протянули, — Сашка хмыкнул, — всё же правильно ты сделал, что ушёл от них.
— Да, нет худа без добра, — Дима улыбнулся, — Зато теперь ни от кого не зависим. Кстати, завтра сможешь со мной съездить часика на полтора?
— Не вопрос, а куда?
— Продаётся большая площадь, недалеко от центра, как раз то, что я хотел под новую студию. Судя по описанию, там хватит места и под видеостудию, и под репетиционный зал, и под другие помещения.
— Договорились. Давно пора тебе свой центр открыть. Связи налажены, проекты новые у тебя давно на свет просятся, а помещение небольшое. Шоу-балет чуть не на улице репетирует…
— Саня, ты же знаешь, что у меня сейчас только два проекта — «Ночной патруль» и Наташка. Это сейчас у неё передышка, если так можно сказать, а вообще — как назло, в последние недели столько звонков — и по концертам, и по корпоративным выступлениям… — Он засмеялся, — Ну, где они раньше были?
— Да ничего, никуда заказчики не денутся. Пару месяцев — и снова начнёте работать…
— Я не загадываю, Сань… Главное, чтобы всё благополучно…
— Всё нормально будет, — с едва уловимой ноткой грусти ответил Говоров, — Ты что, музыку пишешь?
— Не я, — улыбнулся Дима, — Валерка.
— Ну, тогда до вечера, на репетиции увидимся, — попрощавшись, Говоров отключился.
— Папа, а когда мама плиедет? — старательно нажимая на клавиши, Валерик грустно вздохнул, — Я соскучился.
— И я соскучился, — в ответ ему вздохнул Дима, — надеюсь, скоро…
— А поставь кино пло маму?
— Мы сегодня уже два раза смотрели кино про маму, — Дима прижался губами к пушистой белой макушке сына, — сейчас я отведу тебя к бабушке с дедушкой, вот, если хочешь, они тебе кино про маму включат.
— А ты?
— А я — на репетицию.
— И я хочу на лепетицию!
— Ты хочешь к бабушке.
— На лепетицию, — серьёзным тоном ответил Валерик, — меня Саня будет учить стучать на удалнике.
— Не Саня, а дядя Саша.
— Он сказал, сто он — Саня, — назидательно ответил малыш.
— Годика через два пойдёшь в музыкальную школу, — Дима улыбнулся, — только не на ударник, конечно.
— На фолтепьяно, — Валерик серьёзно кивнул отцу, — так бабуска сказала. А дедуска сказал, сто на бубен…
— Ну, дедушка скажет, — Дима рассмеялся, — ты бабушку слушай, она правильно сказала.
— Да, — опять кивнул Валерик, — только… только я хочу не на фолтепьяно…
— А на чём ты хочешь играть? — Дима удивлённо посмотрел на сына.
— На басухе, — с важным видом малыш повернулся к отцу, — как Мазулик.
— Не Мазурик, а дядя Витя.
— Мазулик. Его так мама зовёт. И тётя Юля.
— Понятно, — Дима обречённо махнул рукой.
— И мне не надо в сколу. Чего я там не видел? — хмыкнув как взрослый, Валерик развёл руками и пожал плечами, — у меня сто, лодители — не музыканты, сто ли?
— А это тебе кто сказал? — Дима подозрительно прищурился, — Саня или Мазурик?
— Саня. И Мазулик.
— Ну, я сегодня с ними сам поговорю, — в шутку нахмурившись, Дима кивнул головой, — вот только увижу.
— Папа, я с тобой, — перевернувшись у него на коленях, Валерка трогательно обнял Диму за шею, — На лепетицию.
— Нет, — обнимая его в ответ, Дима ещё раз поцеловал макушку сына, — Сегодня ты идёшь к бабушке с дедушкой. Потому что я с репетиции поеду сразу к маме.
— Папа, а у неё уже есть Анечка?
— Не знаю… — Дима растерянно поднёс к уху телефон, — мама не отвечает…
Но скоро будет. Я очень надеюсь.
— Да, — малыш согласно кивнул и заученно повторил, — и будет у нас два мальчика и две девочки.
— Да, два мальчика и две девочки, — Дима озабоченно нахмурился, — надевай тапочки и пойдём к бабушке с дедушкой.
— Я сам, — слезая с колен отца, Валерик кинулся в прихожую их квартиры, — папа, можно — я сам?
— Нет, — Дима открыл дверь, — пока нельзя. Подрастёшь — тогда можно будет.
— А отклыть?
