— Спасибо вам, — сказал Кевин.
— Пожалуйста.
— Несколько дней назад я вам кое-что сказал, — продолжал Кевин. — Попросил вас кое-что сделать. Попросил уйти от нас.
Джеймс не смотрел на Кэрин, но услышал, как она втянула в себя воздух.
— Я беру свои слова обратно, — сказал Кевин.
У Джеймса перехватило горло. Он с трудом смог вдохнуть.
— Почему?
— Потому что сейчас все изменилось.
— Почему? Что изменилось? Только не из благодарности, Кевин. Я не хочу, чтобы ты меня принял из благодарности.
— Я не хотел, чтобы мама опять страдала. Но я слышал, как вы говорили, что любите ее. Значит, вы не причините ей боль.
— И тебе этого достаточно? Что я люблю твою маму? — Мне этого от тебя мало, Кевин.
Кевин переступил с ноги на ногу, опустил голову, потом посмотрел Джеймсу в глаза.
— То, что я сказал вам тогда, — правда. Мне не нужен другой отец. У меня был отец, и я любил его. Вы предложили мне дружбу… Наверное, с этого можно начать?
Сказано абсолютно прямо и честно, решил Джеймс.
— Я согласен, Кев.
Кевин нерешительно наклонился и вдруг обнял отца. Джеймс встретился взглядом с Кэрин, увидел ее улыбку и подступившие к глазам слезы.
— Я отвезу Винес домой, — сказал Кевин и добавил, обращаясь к матери: — Если ты хочешь остаться и поухаживать за ним, то я ничего не имею против.
— Хочу. Спасибо тебе. — Она крепко обняла его. — Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, мам.
Минутой позже входная дверь закрылась.
— Хочешь, я приготовлю тебе чего-нибудь поесть или выпить? — спросила Кэрин.
Джеймс покачал головой и указал на диван рядом с собой.
— Сядь, пожалуйста. У тебя такой вид, будто ты собираешься сбежать.
Кэрин села. Она сильно испугалась, когда Кевин позвонил ей и сказал, что Джеймса увозят в больницу, что он без сознания. И все твердил, что это из-за него. По его вине. Из-за его глупости. Потом, когда они сидели и ждали, пока наложат гипс, он страшно переживал. Это послужило ему серьезным уроком. Ведь все могло кончиться намного хуже.
— Не очень хочется разговаривать, Таинственная? — спросил Джеймс.
— Не знаю, с чего начать.
— Но никаких благодарностей, ладно?
Она кивнула, потянулась к его руке. Он крепко сжал ее руку.
— Я люблю тебя, — сказала Кэрин.
Он закрыл глаза и не открывал их несколько долгих секунд.
— Я тебя тоже люблю.
Она подалась вперед.
— Я так испугалась…
— Выходи за меня замуж.
— Что?
— Выходи за меня замуж. Завтра, через неделю, когда угодно. Выходи за меня замуж.
— Джейми, мы едва знакомы.
Он взял ее лицо в ладони.
— Ты знаешь, что это будет правильно. Это будет верно.
Кэрин знала. Но к чему такая спешка?
— Я хочу снова спать с тобой, — сказал Джеймс. — Но не хочу, чтобы Кевин знал, что мы не подождали до свадьбы. А долго я ждать не могу.
— Он удивится, почему мы так торопимся. Может, подождем — хотя бы пока не снимут гипс?
— Ну, удивится, и что с того? — Он выждал секунду. — Если ты не поцелуешь меня немедленно, то…
Кэрин стремительно качнулась к нему, прильнула губами к его губам, ощутила идущий от него поток любви, нежности и постоянства в одном этом поцелуе.
— Я выйду за тебя замуж, — сказала она спустя несколько секунд, прижимаясь лбом к его лбу. — А детей ты хочешь?
— Если получится — обязательно. И мне даже есть что рассказать по этому поводу. Но это потом. — Джеймс схватился за свои костыли. — Помоги мне перебраться на диван, чтобы можно было обнимать тебя.
Кэрин устроилась у него в объятиях и закрыла глаза, наслаждаясь минутой.
— Должно быть, это самый странный на свете союз, — сказала она.
— Да. Но он явно был предопределен судьбой.
— Никогда бы не подумала, что ты веришь в судьбу.
— Ты еще многого обо мне не знаешь. Как и я о тебе, наверное.
— Это надолго сделает нашу жизнь интересной.
— Кэрин…
— Ммм?
— В нашей любви есть место и для Пола. Всегда.
Сердце перевернулось у нее в груди. Разве можно было не полюбить его? Она благодарно поцеловала его, опять сказала, что любит, и это была первая ночь из бесконечной череды ночей, когда она будет говорить ему это. Первая ночь второй половины ее жизни. Такой же счастливой, как эта первая ночь.
— Пап!
Джеймс отстранился от дымящего мангала. Теплый октябрьский день был ясным и солнечным.
— Что, Кев?
— Посмотри на Эмми.
Он перевел взгляд на свою дочурку, которой только что исполнился год. Малышка сорвала с ветки помидорину и впилась в нее всеми шестью зубами, которые у нее были. Сок брызнул на ее новую розовую блузку.
Джеймс рассмеялся.
— Выбирай: мангал или сестренка? — спросил он.
— Ясное дело, мангал. Потому что ей и подгузник надо менять. — Кевин бедром отодвинул Джеймса с дороги и подхватил лопатку. Здорово, что сын проведет с ними весь день, подумал Джеймс.
За два года, что прошли с тех пор, как Кэрин и Джеймс поженились, они превратились в настоящую семью, связанную так крепко, словно были вместе с самого начала, а может, и еще крепче — именно из-за всего, что пришлось пережить.
Джеймс провел захват шеи Кевина и боролся с ним несколько секунд, не спуская, однако, глаз с малышки.
— Эмми! — воскликнула Кэрин, выходя во двор.
— Мама, — сказала та, улыбаясь и хлопая большущими бирюзовыми глазами. Девочка протянула помидорину Кэрин, предлагая откусить.
— Ммм. Теплая и вкусная, как ты, мое сокровище! — Кэрин поцеловала дочку.
Джеймс подошел к ним и тоже откусил, когда ему предложили.
Если это не рай, то он не знает, что можно назвать раем.
— Эй, папа, похоже, гамбургеры готовы.
Джеймс проглотил вставший в горле ком. Иногда такие моменты потрясали его до глубины души. Ему повезло. Чертовски повезло. У него есть все.
Он поцеловал жену и дочь, взял блюдо с булочками для гамбургеров и встал рядом с сыном. Да. У него есть все.
Venus, Венера (римск. мифол.).
