А Рейф считал, что решить проблему можно запросто, стоит только Кэти и Сейди убежать вместе с ним.
Надо каким-то образом освободить Мориса и помочь Рейфу благополучно покинуть Мексику, прежде чем его обнаружат полицейские или Арми. Только когда Рейф будет в безопасности, она подумает об остальном. Необходимо разыскать шофера Хайме и приказать ему немедленно приготовить машину.
Стараясь не разбудить Рейфа, Кэти выскользнула из-под него и подсунула ему под голову подушку. Неторопливо оделась. Вытащила из ящика тумбочки кольцо Мориса и долго его разглядывала, прежде чем нерешительно надеть на палец.
Затем Кэти принялась ворошить одежду Рейфа в поисках ключей от наручников и стенного шкафа, куда он запер Мориса. Ее трясущиеся пальцы сжались вокруг холодного предмета, напоминавшего металлическую трубку. Кэти чуть не вскрикнула, узнав в нем ствол револьвера. О Господи! Значит, Рейф все-таки сознавал, на какой риск идет, явившись сюда.
Не в силах унять волнение, она сунула руку в карман брюк Рейфа, нащупала ключ от шкафа и ключ поменьше, от наручников, а затем опасливо сунула оружие под кровать.
Прокравшись на цыпочках в темный коридор, Кэти облегченно вздохнула, обнаружив дом пустым и тихим. Торопясь, она достигла спальни дочери и увидела Сейди и Хуанито, сладко растянувшихся на индейском ковре ручной работы, что лежал на выложенном плиткой полу посреди комнаты.
Кэти улыбнулась. Сейди целыми днями носилась как заведенная, пока не падала от усталости и тут же засыпала. Между спящими детьми лежала рассыпавшаяся пачка восковых свечей. А возле рук Сейди покоились оскаленный светящийся череп, фотография Рейфа и корзина с уже немного увядшими лепестками ноготков.
Не стоит тревожить детей, решила Кэти. Осторожно прикрыв дверь в комнату, она вытащила из кармана ключи и поспешила на помощь Морису. Неожиданно дверь в его комнату распахнулась.
Кэти испуганно затаила дыхание, разглядев в ночном сумраке суровые черты лица ее отчима. Он возвышался в дверном проеме подобно злобному великану.
Пристальный взгляд Арми, пугающий блеск его черных глаз на смуглом лице и даже его молчание привели Кэти в ужас.
Виноватым жестом она откинула со лба тонкий, шелковистый золотой локон. Неловко переминаясь с ноги на ногу в коридоре, она поняла, что забыла причесаться, и, едва опустила руку, волосы вновь упали ей на глаза.
Арми выглядел так, словно за те несколько дней, что Кэти не виделась с ним, постарел сразу лет на десять. Он казался похудевшим, почти изнуренным. Круги под его ввалившимися глазами были темнее зрачков. Неужели это она довела отчима до такого состояния? — с раскаянием подумала Кэти.
— Доброе утро, hijita[11]. Отдай мне ключи, — спокойно произнес он, и вместе с тем в его голосе прозвучала угроза.
Не понимая, что она делает, Кэти уронила на протянутую ладонь большой ключ, затем маленький. Арми бросил их одному из людей в форме, стоявших за его спиной, и указал пальцем на стенной шкаф. Затем, крепко взяв Кэти за локоть, повел ее по коридору к лестнице.
Боже мой, что он задумал? Кэти перепугалась, вспомнив о мирно спящем в ее постели Рейфе.
— Papacito[12], — с трудом прошептала она, — ты... неважно выглядишь.
— И ты тоже. Раскраснелась, словно в лихорадке. Я беспокоился о тебе. Об этом мы поговорим внизу, а заодно выпьем кофе, — заявил он тем же вкрадчивым, но пугающим, несвойственным ему голосом.
— Но...
— Я настаиваю, — перебил он, сжимая руку Кэти и ведя ее вниз по лестнице к огромной кухонной двери. Кэти хотела сказать, что Арми причиняет ей боль, но выражение его лица остановило ее.
Ноги девушки дрожали, каждое движение давалось с трудом. Звук их шагов приглушали расстеленные на полу индейские ковры Питы. Несмотря на лившийся из окон теплый свет, кухня, которая для Кэти всегда была излюбленным местом в доме, показалась ей холодной и неприветливой. Длинные тени от оконных переплетов образовывали на выложенном красной блестящей плиткой полу решетчатый тюремный узор. В этот ранний утренний час, когда слуги еще не встали, Кэти и Арми остались наедине в просторной комнате с красным полом, сверкающими чистотой столами, нержавеющими раковинами и медной утварью.
Включив свет, Кэти задела связку красного перца, подвешенную к потолку. Она совершенно растерялась в привычной и любимой кухне, словно оказалась в подстроенной отчимом ловушке, а тот вдруг превратился в опасного незнакомца, не спускающего с нее пристального взгляда ледяных глаз.
— Мама тоже здесь? — нервозно спросила Кэти, с трудом сдерживая слезы, и непослушными руками стала наливать воду в кофейник.
— Крис слишком занята подготовкой свадьбы. Вздумай я сообщить ей, зачем нам нужно встретиться с тобой, она бы только встревожилась, и, может быть, напрасно. Она потратила столько времени и сил, чтобы собрать всех нужных нам гостей. Крис прекрасно понимает, какое значение имеет эта свадьба для тебя и для Сейди, как, впрочем, и для всей семьи. Я уверен, ты тоже это понимаешь, hijita.
— При чем тут семья? — прошептала Кэти, отмеряя столовой ложкой кофе и неловко постукивая ею о кофейник. Она тщетно старалась придумать, как предупредить Рейфа.
— Скажем так: я не хотел бы огорчать отца Мориса в такое сложное время. Да еще после того, как мы договорились о довольно... деликатных партнерских отношениях. — Блестящие, как маслины, глаза Арми наполнились гневом, когда он уставился на кольцо Мориса на пальце Кэти.
— А я и не подозревала, что мой брак так важен для тебя.
— Потому, что ты до сих пор никак не повзрослеешь. Зачем было хоронить себя здесь заживо? — произнес Арми невозмутимым тоном, но его слова били по Кэти твердо и уверенно, как молот по наковальне. — Международные финансы — в лучшем случае рискованная игра. В сложной экономической обстановке достаточно одного неверного движения, чтобы потерять все.
— Я предпочла сама воспитывать дочь. Мне хотелось, чтобы она выросла в обстановке любви и не чувствовала бы себя лишней. Чтобы ей не пришлось стыдиться того, что у нее нет отца.
— Мне следовало при первой же возможности убить этого грязного ублюдка за то, что он сделал с тобой, — заявил Арми, не скрывая ненависти к Рейфу.
— Это ни к чему. Мы с ним оба в равной мере были виноваты в случившемся.
— Отняв твою честь, он тем самым обесчестил и меня. Такую вину мужчина может искупить лишь двумя способами — браком или смертью.
— Так рассуждали в средневековье.
— Большинство моих соотечественников именно так относятся к мужчинам, которые насилуют женщин. Слишком много наших матерей, сестер и дочерей пострадало от насилия. А что касается средневековья... если ты хотела сказать, что мы не научились скрывать наши чувства или выяснять отношения цивилизованным путем, то ты, пожалуй, права.
