Дверь распахнулась, едва не стукнув Максима по лбу, и на крыльцо выскочил парень. Впрочем, нет, «парень» – только по возрасту. Предельно аккуратная и столь же невзрачная стрижка, из-под строгого пальто выглядывает не менее строгий костюм, безукоризненные ботинки скучны, как бетонный забор, – наверняка чиновник, подумал Максим. Откуда-нибудь из мэрии. «Чиновник» был явно рассержен.
– А вы, конечно, адвокат, – буркнул он, окинув Максима взглядом.
– Людмила Анатольевна… – начал было тот, намереваясь уточнить, здесь ли живут те, кого он ищет.
Но «чиновник» не дал ему договорить.
– Так втолкуйте ей, что универсам открыт по инициативе и на средства администрации! И нечего права качать – хозяйка, надо же! Совсем на бобах останется. Это как минимум. Можно ведь и нарушения какие-нибудь раскопать. Был бы человек, а статья найдется, – хохотнул он.
– Простите, это вы мне? – Максим продемонстрировал вежливое непонимание.
– Вы разве не адвокат?
– Вовсе нет.
– Извините, – буркнул «чиновник» и скрылся в тумане ранних сумерек.
«Знакомая история», – подумал Максим.
Маленький городок, где приходится открывать свое дело совместно с администрацией – через какое-нибудь левое «муниципальное предприятие». Отважный предприниматель берет на себя всю работу – поставщики, транспорт, гарантии – и весь риск, кстати, а администрация в обмен, так сказать, на свое доброе отношение забирает львиную долю прибыли. В городской бюджет отстегивается три копейки, на остальное можно кататься по разным Гавайям. Если предприниматель успешен – а Ларисина «бабушка», похоже, вполне успешна, – то магазин процветает. Но вот вдруг кому-то из административных детей, зятьев или племянников понадобилось теплое местечко, и предпринимателю, раскрутившему предприятие, говорят – гуляй, Вася! Потому что по официальным документам магазин – собственность муниципального предприятия, а Васину долю и под микроскопом не разглядишь. Таких историй Максим, понимавший не только в банковском деле, но и в юриспруденции, видел немало. И ведь ничего не поделаешь. Ибо никого не интересует, кто на самом деле создал этот магазин или клуб. Официальные документы – великая сила. Тьфу!
Дверь ему открыла какая-то распатланная старая бабка. Если бы Людмилу Анатольевну сейчас увидела Лариса, она не поверила бы своим глазам. Три дня назад это была подтянутая моложавая женщина «слегка за», сейчас – старая развалина.
– Людмила Анатольевна здесь живет?
– Ну я это, – сурово сообщила «бабка».
«Неужели это и есть глава фирмы? – изумился Максим. – Ей бы редиской на станции торговать, а тут громадный универсам. Впрочем, если разгневанный «чиновник» приходил к ней – а к кому же еще? – тогда все понятно. Подобные проблемы – в одночасье потерять созданное собственными руками дело – могут и молодого человека из седла выбить. А ей – что там в документах было написано? – уже шестьдесят четыре, кажется».
Из-под руки «бабки» сверкал глазенками пацан лет шести.
Максим представился и объяснил, что Лариса в больнице, ничего страшного – ему хотелось хоть чуть-чуть успокоить старую женщину, – но придется немного полежать. Людмила Анатольевна, вздохнув, провела его в комнату.
– Дашенька, ты где там?
– Бабушка Люба, я чай приготовила, – на пороге комнаты появилась светловолосая девушка, очень юная, скорее даже девочка: нежный овал лица, голубоватые тени под глазами, тонкие руки.
Сентиментальности в Максиме не было ни на грош. Жизнь и мяла, и крутила, и грызла его жестоко – откуда сентиментальность? Жесткий, хищный, уверенный в себе. И жена у него красавица. Да и прочих красоток вокруг – директор банка все-таки! – только руку протяни. Но в этой девочке было что-то… что-то… Максим потер виски. Хрупкая и в то же время излучающая какую-то удивительную силу и притягательность. Глаза, какие бывают, наверное, у монашек или даже у ангелов – и губы, на которые даже взглянуть нельзя, сразу пересыхает горло, в позвоночнике становится горячо и… Нет, об этом даже думать нельзя, ты с ума сошел!
Он пил чай и, осторожно подбирая слова, рассказывал о случившемся. И боялся повернуть голову, чувствуя виском обжигающий Дашин взгляд.
– А к ней можно? – спросил Павлик.
– Да, к ней пускают, я могу вас отвезти, конечно.
– Завтра, – властно сказала Людмила Анатольевна. – Пока приедете, ночь будет. Дашенька, постели Максиму Михайловичу в кабинете.
Он почти не удивился – как будто заранее знал! – когда ночью тихонько отворилась дверь и в комнату беззвучно скользнула светлая тень.
– Даша?
Она вдруг оказалась совсем рядом – все так же молча. Стиснув до боли зубы – ведь вот же она, только руку протяни, и в голове уже мутится от желания! но нельзя, нельзя, она ребенок совсем! – Максим вскочил, отстранил девушку.
– Даша, сядь!
– Максим, я…
– Сядь, – сухо сказал он, пытаясь понять, да где же у этих чертовых джинсов штанины! – Тихо. Бабушку не надо беспокоить, ей и так сейчас несладко.
Это подействовало. Даша села на стул: прямая, как струнка, кулачки сжаты, глаза светятся. «Почему светятся? – подумалось Максиму. – Ведь темно же».
– Максим, ну почему, почему? Ведь я же вижу – ты тоже ко мне тянешься. Это судьба. Что тебе мешает?
– Даша, пойми, нельзя так. Судьба или не судьба, но… Наталья, жена моя, меня старше, мне иногда кажется, что я для нее больше сын, чем муж. Я очень им обязан – ей и ее отцу. Можно сказать – жизнью. И всем, что у меня есть. Я мать свою почти не помню. Она поздно меня родила, лет в сорок, что ли. Без мужа, конечно. И болела долго потом. Всегда была худая и очень скучная. Мне шесть лет было, когда она умерла. Даже фотографии ни одной не осталось. И от отца только один снимок, но без матери. Он там со своей семьей, с женой и сыном. А мама с отцом расписана не была, она у него домработницей, кажется, служила. Я даже не знаю, действительно ли его Михаилом звали – я-то Михайлович – или это мама придумала. Меня после ее смерти сразу в детский дом отправили, а я оттуда сбежал. Ловили, назад привозили. Как зверей ловят. Потом научился не попадаться. Милостыню просил. У церкви какой-то, там хорошо подавали. Однажды к храму приехал отец Натальи. Меня забрали в машину, привезли на дачу, в баню. Там еще двое его приятелей были. Они хотели… Они так развлекались, понимаешь? Девушки по вызову – это скучно. А малолетний беспризорник, практически ребенок, которого нужно только отмыть – и делай с ним все, что вздумается, хоть зажарь и съешь. Потому что никто и никогда его не хватится! – он почти кричал.
