Ведет она себя, конечно, очень глупо. Настанет день, и в его трезвом свете вернутся все сомнения и мысли, которые она пока что загнала в самый дальний угол сознания. Но сейчас ей хочется наслаждаться полным покоем. Это такое счастье, пусть и кратковременное!
Где-то в глубине души она понимала, что подобное чувство никогда не повторится, оно возможно только с Уэйдом, а с Уэйдом они неизбежно расстанутся. Она слишком занята, да и живет он настолько далеко от города, что вряд ли они смогут встречаться.
Эта перспектива заставила ее сердце сжаться, но не такая она дурочка, чтобы мечтать о несбыточном. Не та она женщина, которая может дать Уэйду вечное счастье. Ему нужна подруга, живущая той же жизнью, что и он. Она на эту роль не годится, а он не станет подлаживаться под нее.
Решив таким образом, что потеря своего «я» ей не угрожает, Ли решила прислушаться к биению своего сердца.
Он вроде бы спал глубоким сном, но Ли решила попытать счастья и легким движением пальца провела по его груди, плечу, вниз по руке и снова по груди. Сильная мозолистая рука схватила ее кисть.
— Лучше не делай этого, — сказал он напряженным голосом. — Я не жалуюсь, Боже сохрани, но пеняй потом на себя.
— Извини. — Ли впервые почувствовала неловкость.
— О, не извиняйся! Но помни, я почти целую ночь обнимаю тебя и терпение мое того и гляди лопнет.
Она попыталась откатиться, но Уэйд удержал ее.
— Не уходи. Пока не уходи.
— Уже утро. Нам надо…
— Ничего нам не надо. Вообрази, что на небе еще луна, и поговори со мной о сексе.
Ли вспыхнула.
— Вот не думал, что это возможно.
— Что именно?
— Чувствовать, как человек рядом краснеет. Я боялся, что у меня на плече будет ожог.
Ли ущипнула его — не без труда — за живот.
— Ой! — вскричал он.
— Тогда прекрати дразниться!
— Мне потому и нравится поддразнивать тебя, что кровь приливает к твоей белой коже, и ты тогда кажешься такой невинной и милой.
«Невинная и милая». Так никто про нее не говорил. А ей эти слова нравятся и нравится тот, кто их произносит.
— Я хочу любить тебя, — заявил Уэйд, целуя Ли.
— Знаю.
— Звучит очень неуверенно.
— Нисколько. Я просто устала от этой боязни, Уэйд. Устала быть все время начеку. Без конца твержу себе, что ни за что не потеряю власть над собой, как это случилось той ночью. Нашей предпоследней ночью.
— Объясни мне, Ли, чего ты так страшишься?
— Ну как в нескольких словах обобщить опыт всей жизни? — промолвила она после некоторого молчания. — Короче говоря, мне пришлось стать взрослой в двенадцать лет, то есть я лишилась права делать то, что хочу. Мои братья и сестры могли капризничать, предаваться фантазиям, я же обязана была быть практичной. После того как умер мой отец, а некоторое время спустя и дедушка, я решила, что любить кого-нибудь слишком обременительно.
— Веришь ли, я тоже боюсь потерять власть над собой.
Ли вспомнила, что Уэйду тоже раньше, чем другим, пришлось взять на себя огромную ответственность.
— Тогда почему ты снова хочешь рискнуть? — спросила она.
— Потому что ничего подобного я в своей жизни не переживал.
— Все смеешься надо мной, Уэйд. Я, слава Богу, знакома с твоей дочерью и уверена — она не плод непорочного зачатия.
— Безусловно. Но я же не сказал, что никогда не занимался сексом. Но с тобой это было лучше, чем со всеми.
— Трудно поверить. Полагаю, после развода у тебя было более чем достаточно возможностей.
— Естественно, у меня были любовницы. Некоторые даже задерживались надолго, и секс с ними был вполне на высоте, но с тобой это нечто совсем иное.
— Как так?
— Я скажу тебе только тогда, когда ты расскажешь, что чувствовала.
— Тогда другой вопрос. Что, если мы снова займемся любовью? Что с нами будет?
— Честно говоря, не знаю. Одно точно — мы с тобой хотим ставить только наверняка. Слишком мы рассудительны и подходим с мерилом логики к вещам, не поддающимся разуму.
— И все же это рискованно, — сказала она.
— Жить вообще рискованно.
Медленными, скользящими движениями он гладил ее спину, опуская руку все ниже и ниже. Еще немного — и он достигнет бедер и ягодиц, и тогда пиши пропало.
Ли отклонилась, подперла голову рукой и взглянула ему прямо в глаза. Проникший в комнату солнечный луч высветил его лицо.
— Не уверена, что могу себе это позволить, — прошептала она. — Это как если бы я рискнула взбираться с тобой вместе на вершину горы и вдруг упала со склона.
— Не волнуйся, я тебя подхвачу, — сказал он и скрепил свое обещание поцелуем.
Ли закрыла глаза и, пока у нее еще была такая возможность, погрузилась в раздумья. Желание снова стать «невинной и милой» пересилило осторожность. Она ненавидела свойственную ей привычку анализировать все и вся и знала: стоит ей взглянуть в серые глаза Уэйда — и ее унесет бурный поток, в котором она может захлебнуться.
Как быстро она забыла о его способности покорять ее своей воле! Не осознанная им власть над ее чувствами пугала ее так же, а может, и больше, чем потеря самообладания во время любовного акта. Если бы дело было только в сексе, еще куда ни шло, но Уэйд затрагивает ее значительно глубже. Он волнует ту часть ее существа, которая страдает от одиночества, жаждет иметь партнера, товарища. Ей никогда не удавалось заглушить этот голос и доказать самой себе, что жить одной значительно лучше.
Открыв глаза, Ли увидела, что Уэйд наблюдает за ней. Ладно, пусть она будет отпетой дурой, но сейчас она рискнет. И даже если упадет с горы, а он не успеет ее подхватить, то залечивать ушибы будет потом. Да и что, в конце концов, может произойти? Душу свою она и без того ему открыла.
Ли нагнулась и поцеловала Уэйда. Медленно, с чувством. Уэйд только того и ждал. Он сдвинул халат с ее плеча и проложил огненную дорожку из поцелуев вдоль ключицы к ямочке на шее.
На сей раз они не торопились, им хотелось лишь как можно лучше познать друг друга. Долгие пьянящие поцелуи сменялись волнующими легкими касаниями. Халат мешал Уэйду, и он стянул его с Ли, а затем принялся снимать джинсы, оторвав на секунду руки от стонущей в вожделении женщины. Секунда показалась ей пыткой, а почувствовав на себе его разгоряченную кожу, она с облегчением вздохнула.
Он любил ее неспешно, каждое его движение, каждое прикосновение обещало еще большее наслаждение, которого они ждали со сдерживаемым нетерпением. И кульминация явилась могучим, красивым, во всех отношениях безупречным завершением их пребывания в раю. Тела их давно перестали содрогаться, а они все никак не могли разжать объятий.
