Глава 10
Проснувшись на следующее утро, я резко вскочила в постели, оглядываясь по сторонам. Мэддокс сидел на подоконнике. На его щеке появилась ямочка, когда он встретился со мной взглядом.
— Ты выжила, видишь?
Я прочистила горло и пригладила волосы, чувствуя себя уязвимой, зная, что Мэддокс видел меня спящей. Это очень личное, и я никогда не делилась ею ни с кем, кроме своей семьи. Солнце только что взошло, но Мэддокс выглядел так, будто уже некоторое время не спал.
— Почему ты не спишь?
Мэддокс пожал плечами.
— Ты заняла слишком много места в постели.
Я наклонила голову в раздумье. Все почти выглядело так, словно Мэддокс чувствовал себя неловко со мной в кровати. По крайней мере, я не единственная, кому было не по себе. Я встала и потянулась. Мэддокс проследил за движением. Может, он испугался собственного желания. Я должна этим воспользоваться. Когда я подошла к нему, под его пристальным вниманием, мое мужество ускользнуло. Как он и сказал, он не похож на Джованни. Мэддокс не стал бы сдерживаться из-за страха перед моим отцом. Он, вероятно, отправил бы ему подробный отчет, если бы у нас когда-нибудь произошёл секс.
Горячая волна прошла по моему телу при этой мысли.
Я обхватила себя руками за грудь, когда остановилась рядом с ним, и холодный утренний воздух ударил в меня. Мои соски затвердели, и я остро осознала, что Мэддокс мог видеть это сквозь тонкую ткань футболки.
— Меня не будет большую часть дня, но я оставлю достаточно еды и воды и запру дверь.
Я кивнула, проследив за его взглядом за горизонт и удивляясь тому, насколько странной вышла ситуация. В мгновение ока моя жизнь перевернулась с ног на голову, и у меня возникло ощущение, что это только начало.
Я осматривала профиль Мэддокса, острые углы, затем задержалась на шраме, который выглядел как ямочка.
— Откуда у тебя этот шрам?
Мэддокс коснулся этого места и криво улыбнулся.
— Когда мне было девять, я пытался выпустить собак Эрла на свободу в ночь боя. Нескольким из них удалось убежать. Он ударил меня одним из ошейников с шипами, которые он использует на собаках.
— Это ужасно. Но почему шрам так плохо зажил? Рана не могла быть настолько глубокой.
— Он сказал, что если я захочу встать на сторону собак, со мной будут обращаться как с собакой, а их раны всегда должны заживать без лечения. Он также запер меня в клетке на пару дней, так что я знаю, каково это.
У меня отвисла челюсть.
— Неудивительно, что ты так запутался.
Он рассмеялся глубоким, полным животом смехом.
— Это одна из причин, да, но твой старик все еще выигрывает приз в этом всем.
Я прислонилась к стене, нахмурившись.
— Но Эрл должен был заботиться о тебе после смерти твоего отца, а не травмировать тебя морально и физически.
Он вздохнул и покачал головой.
— Я даже не знаю, зачем тебе это сказал.
— Потому что у тебя больше никого нет, ты достаточно доверяешь, чтобы делиться этим.
Я весь день просидела на подоконнике. Сначала я была удивлена, что Мэддокс не запер окно. Но вскоре поняла, почему побег через окно, помимо риска спрыгнуть со второго этажа, не был вариантом. Я заметила охранников, патрулирующих изгородь из проволоки, и у одного из них был ротвейлер на поводке. Он, вероятно, послал бы животное за мной, если бы я попыталась убежать. Вспомнив острые зубы Сатаны, я содрогнулась при мысли о том, что они сделают с моей плотью. Мы с ней заключили — по крайней мере, временный — мир, но я не слепа к той опасности, которую представляли собаки.
Я оглядела горизонт в поисках признаков того, что папа уже в пути. Я даже не была уверена, что именно ищу. Он, конечно, постарается как можно дольше держать свою атаку в секрете, чтобы застать байкеров врасплох. Я знала, что он искал меня, но, будучи не в состоянии связаться с ним или с кем-либо еще из семьи, я чувствовала, будто часть меня оторвана. Даже когда я находилась вдали от дома, у меня всегда был при себе телефон, чтобы связаться с ними, когда мне заблагорассудится. Теперь я чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо в своей жизни.
Мэддокс вернулся домой после наступления темноты, растрепанный и злой.
— Что случилось? — спросила я, садясь в постели.
— Твой отец.
Он не стал вдаваться в подробности, просто исчез в ванной. Я не могла не улыбнуться.
Мэддокс вышел через десять минут и, не сказав больше ни слова, лег в кровать, но свет не выключил.
— Я говорила тебе, что мой отец не остановится ни перед чем, чтобы спасти меня, — сказала я, не в силах сдержать головокружение.
Мэддокс усмехнулся.
— Как ему удалось промыть тебе мозги, чтобы ты стала его самой большой поклонницей, несмотря на все его недостатки? Какой бы наркотик он тебе ни дал, он, должно быть, стоит миллионы.
— Он мой отец, конечно, я верю в него. И наркотик, который ты ищешь, это любовь.
Я внутренне съежилась от того, как глупо это прозвучало, но это было правдой. Папа не только баловал меня подарками и деньгами, он также баловал меня любовью и привязанностью.
— Меня сейчас стошнит. — Мэддокс развернулся, полностью глядя на меня. — Ну же, будь честна хоть на мгновение. Ты должна понять, что за человек твой отец. Только не говори, что тебе все равно.
— Я знаю, что он за человек. Все в моей семье связаны с мафией. И члены твоей семьи преступники, так что не говори мне, что в этом есть большая разница. Ты оправдываешь свои действия лояльностью к клубу и своей косухой, а члены моей семьи оправдывают это своей клятвой и верностью татуировке на груди.
Мэддокс покачал головой.
— Ты защищаешь Фамилью, даже если они смотрят на тебя сверху вниз. Однажды я стану президентом клуба, но ты всегда будешь всего лишь женой члена мафии. Твое слово никогда не будет иметь значения в мафии. И все же ты защищаешь правое дело. Ты не похожа на девушку, которая любит сидеть сложа руки и ничего не делать.
— Кто сказал, что я ничего не собираюсь делать?
— Ты не можешь управлять Фамильей, как твой отец.
— Мой брат станет Капо.
— Разве ты не злишься, что твой брат займёт должность босса, хотя ты старшая?
Иногда я представляла себе, что бы я сделала, если бы стала Капо, но никогда по-настоящему не считала это приемлемым вариантом.
— Разрешены ли девушки в вашем клубе?
— Конечно, разве ты их не видела?
Я закатила глаза.
— Не для развлечений и не для передачи из рук в руки. Я имею в виду, как члены клуба.
— Нет, это против правил.
— Значит, если бы у тебя была старшая сестра, она не смогла бы присоединиться к клубу?
Он нахмурился.
— Хорошо, и клуб, и мафия не допускают девушек. Но ты похожа на девушку, которая привыкла получать, желаемое. Должно быть, трудно быть на втором месте, и даже не это. Твое слово никогда ничего не будет значить в Фамилье. Если ты выйдешь замуж за какого-нибудь напыщенного итальянского гангстера, он поднимется в ранге Фамильи, а ты сможешь растить его детей и отсасывать ему, если он вернется домой после тяжелого рабочего дня.
— Отсасывать? — повторила я с отвращением, скривив губы в то время, как жар очень неловко поднимался по моему горлу.
Мэддокс очень явно провел языком по внутренней стороне щеки.
— Это отвратительно.
— Отсасывать или моя интерпретация этого?
— И то и другое, — пробормотала я.
