– Держи! – протягиваю Жене стоматологическое зеркало, а сам иду мыть и дезинфицировать руки.
– Прикольно! – Женя смотрит на своё отражение.
– Жень, давай посмотрим твой зубик? Я включу лампочку?
– Ага.
– У, да тут ничего страшного!
– Правда?!
– Да. Смотри. Я побрызгаю вот этой штучкой, и всё пройдёт, – показываю ей флакон с анестезирующим спреем.
– И всё?!
– Да. Это плохой зубик. Он сам скоро упадёт. А на его месте вырастет новый.
– И болеть не будет?
– Нет.
– Ладно, – вздыхает Женя и открывает рот. – Хи! Он сиклый! – Женя морщит носик, стоит спрею попасть на воспалённую десну.
– Какой? Сиклый?
– Да!
– А! Кислый! – до меня наконец доходит, что она сказала. Ни разу не работал с детьми!
– Да! – Женя подтверждает мою догадку. – Всё?
– Нет. Надо немного подождать. Смотри, что ещё есть! – протягиваю Жене клювовидные щипцы.
– Ой, они на птичку похожи!
– Точно! – соглашаюсь я. – Женечка, а давай такая же «птичка» посмотрит твой зубик? Можно?
– Ага.
Дочка послушно открывает рот.
– Ой! Смотри! Он выпал! – восклицаю, показывая зубик.
– Как?! Уже?! – Женя хлопает глазками.
– Открой ротик! Ты умничка! – хвалю её и ставлю марлевый тампон. – А теперь закрой. Посиди немного.
На самом деле ничего страшного нет и её можно отправить к бабушке, но я не хочу сразу отпускать. Спрашиваю, понравилась ли ей поездка. Женя кивает. Рассказываю ей, как боялся уколов, как прятался от врача под кроватью. Убираю тампон изо рта девочки.
Не проходит даже десяти минут, как в кабинет влетает взволнованная Ирина. Увидев меня, она мрачнеет.
– Клим! Сейчас же отойди от моей дочери! – шипит на меня женщина, которую я готов носить на руках.
– Мам! Ты чего?! – шепелявит Женя, поворачиваясь в кресле на её голос. – Дядя Клим ничего плохого не сделал!
Но Ирина буравит меня злым взглядом, словно я обманом заставил Наталью Сергеевну привести девочку ко мне.
– Женя! Мы сейчас же идём домой! – требует Ирина, подходя ближе. – Я же просила тебя не приближаться к ней! – гневно бросает она мне.
– Мам! Дядя Клим хороший! Не ругай его! – заступается за меня малышка.
И я не выдерживаю.
– Женечка, а ведь я не дядя. Я твой папа, моя хорошая.
Ирина
– Клим, ты с ума сошёл?! – Смотрю на мужчину и не могу поверить, что он произнёс это вслух.
– Мам?! – зовёт меня дочь, но я не в силах отвести глаз от Клима. Если бы взглядом можно было убивать, он бы умер мгновенно. Дважды!
– С каких пор сказать ребёнку правду – значит сойти с ума? – отвечает вопросом на вопрос Клим.
– Она ещё ребёнок!
– Достаточно взрослый, чтобы это понять.
– Мам?! Это правда? – задаёт вопрос дочка.
Я молчу. Ведь я сама всегда говорила Жене, что обманывать очень плохо, и сейчас Клим загнал меня в ловушку.
– Мам?! – переспрашивает дочь. – Это правда? Скажи!
– Да, мам, скажи, – повторяет за ней Клим.
Кажется, сейчас я ненавижу его ещё больше.
– Женя, идём!
– Мам, ты не ответила! – требует дочь и обиженно усаживается на место, вжимаясь в спинку кресла и скрестив руки на груди.
– Значит, сказать правду ребёнку ты не хочешь, – констатирует Клим.
– Женя, – зову дочь.
– Я не пойду, – упирается моя крошка.
– Хорошо. Да, это правда. Клим – твой папа. А теперь идём!
– Клим, так это правда правда?! – теперь дочь требует подтверждения у Клима.
– Да, – хрипло произносит он. – Женя, иди. Маму нужно слушаться.
– А-а! – вдруг восклицает дочь и прыгает ему на шею. Ошарашенно смотрю на неё: я ожидала чего угодно, но не этого.
Клим прижимает Женю к себе, но смотрит на меня.
– Кристина меня дразнила, что ты только её настоящий дядя, а мой ненастоящий. Она говорила, что ты скоро уедешь. Ты не уедешь? – тараторит дочка.
– Нет, не уеду, – отвечает ей Клим, но смотрит по-прежнему на меня. – У неё образовался свищ. Зуб молочный, и уже шатался. Возможно, попала грязь или такая реакция на другой состав воды. Зуб я удалил, но завтра нужно показать, – сообщает мне Клим.
Его слова звучат сквозь туман, и только сейчас я замечаю, что на нём светло-синяя медицинская куртка. Кира тогда просила узнать у мамы насчёт вакансий, но я не придала никакого значения. Клим – стоматолог?! И Женя спокойно дала удалить себе зуб?!
Для нас это было огромной проблемой. Женя ещё совсем маленькой непонятно по какой причине невзлюбила стоматологов, и даже при одном упоминании показать чужой тёте зубки начинался дикий ор. Не скажу, что у неё были проблемы с зубами, но при прохождении комиссии в детский сад врачу пришлось поверить мне на слово, что полость рта в лечении не нуждается – никакие силы не могли заставить мою дочь открыть рот у стоматолога!
– Хорошо, – соглашаюсь. – Спасибо.
Клим опускает Женю на пол, я беру её за руку и мы идём к выходу.
– Мама, а он мне мой зубик отдал! – хвастается дочь.
– Зачем?
– Я попросила!
– Тебе было больно? – спрашиваю у неё.
– Ни капельки! Честно-честно!
– Ну, убедилась? – переспрашивает меня мама, стоит нам с Женей выйти из кабинета.
Мама позвонила, когда я была у Олеси, и сказала, что ей пришлось вернуться на машине на день раньше из-за Жениного зуба. Когда я спросила, где они сейчас, мама ответила, что ждёт внучку в коридоре. Я не поверила, что Женя сама зашла в стоматологический кабинет, а потом мама назвала имя врача…
– Баба! Мне птичка клювиком больной зубик вытащила!
– Какая хорошая птичка! Ты плакала?
– Не-а! – гордо заявила дочь.
– Мам, давай поедем домой! – устало прошу я.
Я хочу как можно быстрее уйти отсюда, чтобы увеличить расстояние между Климом и мной, потому что даже через закрытую дверь чувствую его.
– Баба, а ещё Клим сказал, что он мой папа! – вываливает свежие новости моя болтушка.
Мама резко останавливается и роняет сумку из рук.
– Баба, ты чего? – Женя подаёт ей сумку и тут же сдаёт и меня: – Мама тоже сказала, что это правда!
– Да-а? – тянет мама, ожидая от меня ответа.
– Мам, давай поговорим дома. Уже слишком поздно, – прошу её, тяжело вздыхая.
Дома стараюсь найти кучу дел, хотя прекрасно понимаю, что избежать разговора не получится. Купаю дочь, потом мы с ней долго читаем сказки, и я безумно рада, что она рядом.
Женя уснула. Не хочу выходить из комнаты, но отсидеться не получится – на кухне меня ждёт допрос. Уверена, что мама уже всё рассказала бабуле. Целую свою крошку и иду сдаваться.
Стоит мне войти, в меня вонзаются две пары глаз. Я оказалась права: бабуля уже в курсе.
– Вы спать не собираетесь? – задаю наивный вопрос. – Мам, ты пойдёшь в душ?
– Я уже сходила.
– Ты бы ещё дольше в комнате пряталась, – заметила бабуля, – так весь подъезд успел бы перемыться.
– Ба, я не пряталась. Я по Жене соскучилась.
– Сказки ты будешь дочке рассказывать, а мне нечего. Сядь.
– Ира, как так?! – спрашивает мама.
– Что как, мам?
– Ты почему про Клима ничего не сказала?
– Мам, я сама этого не знала. Не надо меня обвинять во всех смертных грехах.
– Но в парочке точно можно, – делает замечание бабуля.
– А теперь сядь и всё расскажи, – требует мама.
– Мам, нечего рассказывать. Ничего не изменилось и не изменится. Всё останется по-прежнему!
– Почему?
– А почему что-то должно измениться? Ну, узнала я, кто отец Жени, и что?
– Может, и ничего, но ведь и Женя теперь это знает. – Мама строго смотрит на меня. – Она мне до этого знаешь, сколько всего про «дядю Клима» рассказывала?
– Мам, он сразу узнал и… и ничего мне не сказал! – выплёскиваю свою обиду.
– Я поговорю с ним, – строго произносит мама.
– Мама, нет! Прошу, не нужно!
– Как ты себе это представляешь? Это ничего, что он работает вместе со мной? Как я должна теперь на него смотреть?
– Как и раньше.
