Господи.
Я быстро преодолеваю расстояние между нами. Слышу последнюю фразу Полины:
– Наверное, стоит прервать праздник и отправиться на поиски.
– Она не могла покинуть дом, до ручки двери не дотянулась бы, – задумчиво произносит Артем.
Тимур приобнимает меня за талию, притягивая к себе.
– Все будет хорошо, – – шепчет на ухо, и не знаю, кого он пытается успокоить больше: себя или меня. Потому что в его глазах тревога за дочь не меньше, чем у меня.
К нам неожиданно подходит официант, что-то говорит Артему. Так тихо, что мне не удается расслышать слова. Но по взгляду мужчины, обратившемуся в нашу сторону, я понимаю, что это касается Снежаны.
– Спасибо, – похлопывает официанта по плечу Артем, а потом сообщает нам хорошую новость: – Снежану нашли. Она в кладовке каким-то образом оказалась. Она, кажется, сильно испугалась. Плачет и не хочет выходить.
– О господи! – всхлипываю я, чувствуя, как отступили волнения и паника.
Я выворачиваюсь из объятий Тимура и мчу за официантом в сторону кухни.
Глава 22. Соня
Снежану я нахожу сидящей на полу в кладовке.
– Что случилось, солнышко? Ты потерялась и испугалась?
Я присаживаюсь рядом с ней, обнимаю и целую в макушку. Страх, который я сегодня пережила, не передать словами. У меня все еще дрожат руки и гулко бьется сердце. Я за время поисков дочери чего только не придумала себе.
– Все хорошо, мама рядом. Пойдем, сейчас будут тортик резать, возьмем себе по кусочку, – успокаиваю свою малышку.
– Не хочу, – трясет головой дочь, а у меня от ее слез сердце изнутри разрывается.
– Тебя кто-то обидел? – спрашиваю, потому что это прямой сигнал того, что что-то произошло. Просто так Снежана от сладкого не отказалась бы. Мне приходится прятать от нее все конфеты и шоколадки.
Дочь молчит, и я догадываюсь, что причина именно в этом.
– Расскажи маме по секрету, что случилось. – Глажу ее по спинке, поднимаю с пола и осторожно пересаживаю к себе на колени.
– Аля сказала, что ее папа работает в море, они спросили о моем папе и не захотели со мной играть, потому что у меня его нет. Они играли в прятки, а меня искать никто не хотел, – заикаясь и всхлипывая, доверчиво жмется ко мне дочь. – И игрушки мне не дали.
Мое сердце замирает, а во рту появляется горечь. Почему дети так жестоки?
– У меня ведь есть папа? Где мой папа, мам? Он не любит меня? Поэтому никогда не приходит?
У меня горло сдавливает, и я не могу произнести ни слова. Снежана заглядывает мне в глаза в ожидании ответа.
– Он…
Я замолкаю, так как за спиной слышатся тяжелые шаги. Кто-то присаживается рядом с нами, и по парфюму с легкостью я узнаю Тимура.
Мы встречаемся взглядами и без слов понимаем, что думаем об одном и том же. Это идеальный момент рассказать все Снежке. К тому же она с ним хорошо поладила. Но я еще не готова. Я думала, у меня есть больше времени.
– Солнышко, конечно, у тебя есть папа, и он… он… – я сглатываю, не зная, как произнести это вслух.
– И он не знал о твоем существовании, – подхватывает Огнев, забирая у меня дочь.
Теперь они находятся друг перед другом.
Снежана рукавом стирает слезы с глаз. Тимур же поправляет хвостики на ее головке.
– А как только узнал, сразу же примчался. Я твой папа, малыш, и я очень-очень рад, что наконец-то смог познакомиться с тобой.
Я внимательно наблюдаю за реакцией дочери. Дети в ее возрасте очень впечатлительны, и я волнуюсь, как она воспримет все.
– Ты не врешь? – В ее глазах загорается огонек. Она моментально забывает об обидах. Смотрит на Тимура с недоверием.
– Нет, конечно. Мы с твоей мамой собирались сказать тебе об этом немного позже, когда мы с тобой хорошо подружимся, но раз такие дела пошли… – Разводит руками, улыбаясь уголками губ.
– Ты мой папа? – шепотом и робко-робко переспрашивает она. Словно не верит в реальность происходящего.
Тимур кивает. В его глазах лучатся тепло и нежность к дочери.
– Обнимешь папу? – спрашивает он.
– Только одной ручкой, вторая болит.
– Одной ручкой, хорошо. – Кадык Тимура дергается, и я замечаю, что и он безумно нервничает.
Снежана тянется к нему, обнимает и прижимается к его груди. Вот и все. Это произошло. И оказалось не так страшно, как я думала.
– А где ты был, папочка? Почему не приходил?
– Я работал. Далеко-далеко. Туда письма от твоей мамы не приходили, и у меня не было причины приезжать в этот город.
Я благодарна Тимуру за эту ложь.
– Ты же не оставишь меня теперь, папочка?
– Не оставлю.
– И не уедешь?
– Не уеду, – обещает Тимур, обнимая ее еще сильнее. Я ощущаю себя здесь лишней. Отвратное чувство.
– Я так тебя ждала. Так сильно. Можешь спросить у мамы, я всегда о тебе спрашивала. Я люблю тебя сильно-сильно, только больше не уходи.
– Не уйду. Я к тебе навсегда приехал, – обещает Огнев, и я отворачиваюсь от него, потому что на моих глазах выступают слезы.
Господи, это так тяжело.
Минуту мы втроем сидим в тишине кладовки. А потом Снежана ошарашивает нас вопросом:
– И жить ты тоже теперь с нами будешь? А если ты мой папа, значит, ты любишь мою маму? Все папы любят мам. Иначе детки бы не родились.
Тимур смеется. Эта детская непосредственность так умиляет. Дети совсем иначе воспринимают ситуацию и анализируют ее по-своему.
Мы с Огневым переглядываемся. В этот раз инициативу в свои руки беру я.
– Солнышко, у папы есть свой дом, а мы скоро станем жить с дядей Германом. Папа будет приходить к нам, забирать тебя. Он теперь никуда не денется.
– Не хочу жить с дядей Германом, хочу с папой. Папа, можно с тобой жить?
Этот вопрос ставит нас в тупик. О таком повороте событий я и не думала. Это логично, что Снежана, которая так долго мечтала о встрече с отцом, не захочет с ним расставаться, но как это реализовать в жизни?
– Ты можешь приезжать ко мне, когда захочешь, но если ты будешь жить у меня, то оставишь маму одну и она будет очень скучать по тебе, – севшим голосом произносит Тимур. А я точно знаю, что хочет он совсем не того, о чем говорит вслух.
– А мама тоже к тебе переедет. И игрушки мои, – немного неуверенно предлагает дочь.
– Думаю, папе сначала нужно сделать тебе комнату, чтобы ты могла у него оставаться. Так что пока что никто никуда не переезжает, – вмешиваюсь я, – а теперь быстро выходим, иначе пропустим торт.
Из кладовки выходим втроем. Причем Снежана намертво вцепилась в руку Тимура и отказывалась отходить от него. Ее страх понятен: она столько ждала этой встречи, что боится, как бы Огнев внезапно не испарился.
Обратно возвращаемся вымотанные и выжатые как лимон. Снежана спит, я задумчиво смотрю в окно, игнорируя взгляды Тимура, которому явно не терпится поговорить о произошедшем сегодня и договориться, как будем дальше действовать.
– Приехали, – его голос вырывает меня из размышлений, машина останавливается у моего дома.
Я тяжело вздыхаю. Наконец-то смотрю на него в упор.
– Все прошло намного лучше, чем я ожидала. Ты хорошо справился.
– Спасибо. Я завтра хочу заехать и провести с дочерью немного времени.
– Созвонимся тогда. – Тянусь к ручке двери.
– Снежана спит, я помогу отнести ее, тебе будет тяжело, – предлагает он.
– Не стоит, – резче, чем следовало, говорю я.
Почему-то впускать Огнева еще и в свою квартиру не хочется. Он и так стер все границы наших с ним прежних отношений, которые, как я думала, продлятся достаточно долго.
– Не перечь. У нее рука в гипсе. Тебе одной не справиться. Не будешь же ты ее будить? – строго одергивает меня Тимур.
– Ладно. Ты прав, – киваю, понимая, что проще с ним сейчас согласиться, потому что я ужасно устала и физически, и морально и сил с ним спорить не осталось.
Не знаю, кого благодарить – возможно удачу, которая окончательно меня еще не покинула, – но час назад Герман прислал сообщение, что ему придется задержаться в другом городе еще на несколько дней и сегодня он не вернется.
