наказание, он ведь обещал мне это всегда, как только чувствовал, что я хочу уйти от него. Но уходить, по сути, было некуда, только бежать в пустоту, но мне хотелось и этого.
Как такое возможно, что среди белого дня похищают человека, вокруг толпа народа, и никто на это не обращает внимания? Идем быстро, парковка, черный грязный внедорожник, понимаю, что надо сопротивляться до последнего, надо вырываться, но захват слишком сильный. Да и куда мне против двух здоровых мужиков?
Меня швыряют в салон, натыкаюсь на что-то мягкое, резко отстраняюсь, хлопают двери, машина трогается с места.
– Ну привет, сука, собралась улетать?
– Коба, ты больной? Какого хера ты творишь?
Сын Виссариона не так страшен, как помощник Никифорова, я даже рада его видеть, хотя он мне противен.
– Ты нашел себе новых подружек? – киваю на водителя и того, кто сидит рядом с ним. – Те совсем конченые были.
Вот шутить и дерзить не время, а из меня так и прет задеть этого утырка. Не успеваю отодвинуться, Коба больно хватает меня за волосы, сжимает их в кулаке на затылке, смотрит стеклянными глазами, в которых нет ничего, только ненависть.
– Слушай, ты, шлюха детдомовская, я ведь все знаю, кто ты, откуда ты, и кто тебя ищет. Сбежала сучка от кобеля, да, свободы захотела?
Молчу, сжимаю челюсти до боли, Коба прав, сучка сбежала от кобеля, сорвалась с цепи и назад не хочет.
Тут уже отнекиваться нет смысла, Коба знает, интересно только как, кто ему рассказал?
– Кто?
– Любопытно, да? А мир – он тесен, а еще удивителен.
Коба улыбается, сухие губы, его взгляд хаотично бегает по моему лицу, нет, он не насильник, он наркоман, это его кайф. Доза – вот кто его женщина.
– Кто?
Хватка слабеет, я, конечно, могу сейчас врезать ему, но прилетит в ответ, а он может и совсем прибить в таком состоянии, потому что я знаю его, я видела. Артем как-то раз чуть человека не убил, еле оттащили, и все потому, что тот не дал ему сигарету.
Смотрю на мужчину, в нем нет ничего от его отца, только что нос и густые брови. Я не знаю, под чем он и как может среагировать на мои движения. Внедорожник на высокой скорости летит по заснеженной трассе, но точно не в город, парни, что сидят впереди, даже не обращают на нас внимания.
– На точке одной у меня паренек, Саня зовут, Саня Сирота, все знают, что он детдомовский, так вот, он видел тебя в баре, говорит, не поверил глазам своим, решил, спьяну ошибся.
Коба совсем отпускает меня, я немного двигаюсь назад, хочу нащупать в кармане куртки телефон, Тихон купил, но мне и звонить некому, только Нинке, делала это два раза, не удержалась, хотела слышать родной голос.
Я хоть позвонить не смогу, но по нему можно отследить, где я.
– Саня… Что за Саня?
Пытаюсь вспомнить всех, кто был в детском доме, в моем классе. Саня, Саша, да, был такой – невысокий парень, взъерошенные волосы, сидел на последней парте, пацаны его вечно задирали.
А телефона в кармане нет.
– Какая разница, кто он, главное, за тебя, милая, мне обещали много чего.
– Что?
– Сейчас посидим в одном красивом месте, отдохнем, ты ведь не возражаешь, нет? Парни тоже не прочь отдохнуть, – Коба кивает в сторону водителя и пассажира, я напрягаюсь.
– Что значит отдохнуть?
– А то и значит, мои яйца ждут, чтоб их приласкали, они столько раз от тебя получали, забыла?
Кобе весело, теперь он расслаблен, смотрю по сторонам, выпрыгнуть на такой скорости из машины – верная смерть. Телефона нет, Тихон не найдет, решит, что я сбежала, а меня сейчас привезут в «красивое» место, выебут хором и не раз, потом дадут пару дней зализать раны и передадут за вознаграждение Косте, сами того не понимая, что он их прикончит.
Слишком долгий путь к смерти для такой мрази.
– Если ты знаешь, кто я и кто меня ищет, советую не трогать.
– Покровский не поможет, не старайся. Мне плевать на него, скоро у города будет новый хозяин и новые правила, а может, его и вовсе не будет.
– Я не про него.
Сердце сжалось, прикусила до боли щеку зубами, не хочу, чтоб ему что-то угрожало, но мое первое представление Тихона как викинга с мечом после боя все не дает покоя.
– А про кого?
Коба не знает, он не знает, нет, скорее не представляет, кто был мой любовник и покровитель. Он слышал лишь рассказ некого Сани о моем прошлом, и то что-то невнятное, я жила в другом городе. А если так, то мои дела совсем плохи, он сам не знает, что делает, но уверен, что это ему принесет пользу.
– Отпусти меня, это может плохо закончиться.
– Ты решила меня напугать? Я ведь так и знал, что ты шлюшка еще та, строила из себя крутую недотрогу, а сама отсосала у Покровского по одному его кивку головы. Сегодня будешь также отсасывать у меня.
Коба громко рассмеялся, парни впереди подхватили смех, тот, что сидел за рулем, обернулся, сняв с головы капюшон, подмигнул. Желудок сжался в болезненном спазме, так бывает, когда накатывает страх.
А ребята не шутят, машина подпрыгнула на кочке, где-то звякнули бутылки друг об друга. Как вообще они узнали, где меня можно найти? Кто-то ведь слил информацию о том, что мы поехали в аэропорт, потому что до этого я практически никуда не ходила одна.
Как вообще можно было из одного дерьма тут же вляпаться в другое?
Снег повалил сильнее, но внедорожник и не думал сбавлять скорость, он прорезал белую пелену. А я понимала, что это может быть моей последней поездкой, потому что просто так я им не дамся.
Арина
– Давай шевелись, тебя тут никто не собирается носить на руках.
Коба толкнул меня в спину, заставляя зайти в дом. Не знаю, что я ожидала увидеть: жалкую лачугу в лесу, вагон вахтовиков или избу в деревне. Но когда мы въехали в высокие ворота, снег продолжал валить, высокие ели скрывали строение наполовину, а сам дом напомнил охотничий.
У Никифорова был такой, мы ездили несколько раз, конечно, не для занятий охотой, этим он занимался без меня.
Нас встретили еще двое мужчин, выпившие или под кайфом, но мне хотелось рвануть через кусты и деревья прямо в лес. Лучше уж замерзнуть там, чем дать собой попользоваться этим
