основную работу, а он тут Отелло изображает! Даже если ей и нравится Глеб, она никогда бы не позволила себе дать волю этой симпатии и вовлечься в настоящий роман. Как Андрей этого не понимает? Это же игра! И игра, стоящая свеч. Нет чтобы помочь, обсудить все и разложить по полочкам, а он… Надо взять себя в руки.
— Андрей, — как можно спокойнее произнесла Кира, — ты не прав. Попробуй трезво взглянуть на происходящее. Мы — одна команда, я на твоей стороне, и ты это знаешь. Твоя ревность абсолютно безосновательна. Давай лучше обсудим то, что я узнала.
— Ты не хочешь меня услышать, да, Кира? Ты слышишь только себя? Уйди в сторону. Я сам разберусь.
— Как ты разберешься, если ты сидишь целыми днями дома?
— Ты так часто отсутствуешь, что даже не знаешь, дома я или нет. И потом, мне не надо бегать по городу и крутить романы, чтобы защищать свои интересы. Если бы ты хотя бы была искренна со своим ухажером, а то ведь играешь в Мату Хари, не думая ни о ком, кроме себя.
Андрей ухмыльнулся так, что Кире сделалось не по себе.
— Знаешь что, дорогой, это уж слишком!
Она хлопнула дверью. В голове мелькнули слова Нонны о том, что Андрею не понравятся ее отношения с Глебом. Ну и пусть. Она не привыкла останавливаться на полпути. Она доведет это дело до конца, и он еще ей ножки будет готов целовать от благодарности. А Глеб… С Глебом тоже как-нибудь уладится.
На следующий день она заехала к родителям, хотела посоветоваться с отцом по поводу полученной от Глеба информации. Отца дома еще не было, и мама уговорила ее подождать и почаевничать. Мама сразу уловила что-то неладное.
— Все в порядке?
— Да, мама. Все хорошо.
— У Андрея как?
— Продвигается.
— В какую сторону?
— В хорошую сторону, в хорошую, мама. Что ты все время так спрашиваешь, словно готова услышать плохое? Ты до сих пор не веришь, что мы с Андреем справимся с любыми неприятностями?
— Кирочка, да при чем здесь это? Что ты завелась? Если все так распрекрасно, почему ты такая хмурая? Расскажи, я же не враг тебе, поддержу, помогу.
— Поможешь? Если действительно хочешь помочь, то лучше расскажи наконец, что за ребенка вы с отцом от меня скрываете!
Кира сама не знала, как у нее вылетели эти слова. Она вовсе не собиралась их говорить!
Светлана Георгиевна охнула и села на стул. Лицо ее перекосилось от боли, руки взметнулись к губам, словно удерживая слова, готовые сорваться с них. Кире сделалось не по себе. Она никогда не видела маму такой. Ей стало стыдно за свои резкие слова.
— Мама, мамочка, ну что ты… Не надо так, тебе сейчас плохо станет. Ну успокойся! Принести корвалол?
Светлана Георгиевна затрясла головой, не отводя рук от губ.
— Ну не хочешь говорить об этом, не надо, только не плачь.
Кира уже была не рада, что затеяла этот разговор.
— Ты все-таки узнала…
Голос мамы звучал глухо, без эмоций.
— Я знаю, это было неправильно. Не надо было скрывать от тебя.
— Мне бабушка все рассказала.
— Рассказала, что у тебя был младший брат? Да, я сама должна была тебе рассказать об Антоше. Но не могла. Просто не могла и все.
— Что с ним случилось? — тихо спросила Кира. Она хотела услышать это от матери. Хотела увидеть ее глаза, когда она произнесет, что ее дочь — убийца.
— Он умер. — Мать не смотрела на нее. — Ему было полтора года.
— А… а почему? — Кира смотрела на маму застывшими глазами. — Почему, мама?
— Он был болен. Порок сердца. Врожденный. У него не было шансов выжить.
Кира замолчала. Да, она ожидала такого ответа. Мама не собирается говорить всей правды.
— Но почему вы все молчали об этом? Это как-то связано со мной, да?
Мать испуганно посмотрела на нее и схватила за плечи.
— Нет, нет! Совсем нет! Просто мне было так больно, я так любила его, я так… так переживала, когда лишилась его. Я не могла ни с кем говорить об этом, даже с папой, долгое время запрещала даже упоминать при мне его имя, уничтожила все фотографии. Каждый раз, если кто-то заговаривал об Антоше, у меня случалась истерика. И о нем перестали говорить. Только из-за меня перестали, потому что я не справлялась с этим. Но это никак, поверь мне, никак не связано с тобой. Мне и сейчас тяжело не только говорить, но и думать об этом. Хотя прошло столько лет…
Кира смотрела, как мама рыдает, и заплакала вместе с ней.
— Прости меня, мамочка, прости, я больше не буду, обещаю тебе, никогда не буду заговаривать об этом! Только если ты сама захочешь. Прости меня!
Она уткнулась ей в колени и крепко обхватила ее обеими руками. Они проплакали так до прихода отца. Так он и застал их — обнявшимися, с красными опухшими глазами.
Когда мама передала приглашение Анны Владимировны на торжество по поводу ее шестидесятилетия, Кира удивилась. Мама дружила с тетей Аней давно, и дети их общались, часто заходили друг к другу в гости. Но с тех пор как Кира вышла замуж, они практически не виделись. И вдруг, после стольких лет, мама сообщает, что тетя Аня настаивает, очень просит, чтобы Кира с Андреем тоже пришли на ее юбилей. Кира поначалу стала отнекиваться, настроение не то, да и Андрею сейчас не до вечеринок, но мама встала на сторону подруги, заявив, что от Киры не убудет, если она уступит желанию давнишнего друга семьи.
Таким образом Кира и Андрей оказались на торжестве Анны Владимировны. Кире показалось, что тетя Аня все время поглядывает куда-то в сторону, ее эффектно подведенные синей подводкой глаза выдавали беспокойство. К тому же она беспрестанно поправляла свои высветленные, пышно взбитые локоны, что ясно свидетельствовало о том, что тетя Аня нервничает.
Причина беспокойства выяснилась очень скоро. Ею оказался Артур, невесть каким образом тоже попавший в число гостей. Скорее всего, его пригласил Ромка, сын тети Ани. Артур был камнем преткновения в отношениях между Светланой Георгиевной и тетей Аней. Именно тетя Аня способствовала знакомству Киры с Артуром. По ее мнению, он являлся блестящей кандидатурой для семнадцатилетней Киры — он уже тогда довольно крепко стоял на ногах, имел свой бизнес, успевал учиться на заочном юридического факультета. Он обладал гипнотически-завораживающим взглядом удава, не сомневающегося в своей правоте и не терпящего и тени
